Кровавый шабаш - Алексей Атеев

— Что значит — «конкретное решение»? — полюбопытствовала Женя.

— Как действовать дальше. Сразу арестовывать или продолжать собирать улики. Я думаю, все решится через пару часов. А пока все свободны.

Женя, Валеев и Судец вышли из кабинета майора.

— Все нормально, ребята, — заключил Ру-дик, — цель достигнута. Начальство нас ценит и любит, а мерзавец Шакал в ближайшем будущем получит по заслугам. Ладно, пока. У меня кое-какие делишки.

— А нам бы не мешало перекусить, — сказал Альберт, взглянув на часы, — время-то обеденное… Пойдем куда-нибудь.

— В «Havana Moon»? — невинно поинтересовалась Женя.

— Нет, куда-нибудь попроще. Хотя и туда не мешало бы сходить. Хочу я увидеть свою хорошую знакомую. Да ты ее, наверное, помнишь — Ангела. Пусть она наконец скажет, кто вместе с ней на пленке — Вержбицкая или Семиградская?

— А ведь в самом деле! — удивилась Женя. — Как это мы про нее забыли?

— Я и не забывал. Просто время поджимает. То одно, то другое…

Решили пойти в пельменную. А пока шли, Альберт по просьбе Жени рассказывал ей о Шакале:

— Он как будто не тихореченский. Появился здесь лет восемь назад. На первый взгляд ничего особенного. Сейчас ему между сорока и пятьюдесятью. Невысокого роста, прихрамывает, по-моему, на левую ногу, глаза серо-голубые, волосы светлые, редкие.

— Ты прямо ориентировку читаешь, — хмыкнула Женя.

— Именно. Он не судим. Во всяком случае, в документах судимость не фигурирует.

— Ты хочешь сказать, он мог сменить документы?

— Вполне возможно. Я же говорю: он не местный. Никто его раньше не знал. Приехал, как говорят, откуда-то с севера. Открыл кооператив — между прочим, по организации ритуальных услуг. Могилки обустраивал, памятники простенькие изготавливал, ну и так далее. Потом прибрал к рукам рынок. Обложил данью торговцев, в основном с юга.

Потом настала очередь мелких кооператоров. Возможно, у Шакала имелись осведомители в городских властных структурах, в милиции… Короче, законопослушных он не трогал. Так продолжалось года три. Потом грянули реформы. Для таких, как Шакал, и вовсе настали золотые времена. При всеобщей неразберихе можно было творить все, что угодно…

— И его ни разу не схватили за руку?

— Представь себе. Всегда выходил сухим из воды. Кое-кого из его братков посадили, но ни разу они не показали на своего шефа. Оно и понятно: такие долго не сидят, если вообще садятся. Дадут, кому надо, на лапу… Влияние Шакала все увеличивалось. Он подгреб под себя два городских рынка, завладел сетью уличных киосков, запустил руку в промышленные предприятия. В Тихореченске имеются еще две-три группировки. Они ведут непрерывную борьбу за сферы влияния. В последнее время, как говорят, авторитет Шакала несколько пошатнулся. Последовали кровавые разборки. Он вроде бы вышел победителем, но, как обстоят дела в реальности, я не знаю… Мы пришли. Вот она — пельменная.

На опрятном зеленом пустыре стоял передвижной модуль, перед ним на заасфальтированном пятачке — белые пластиковые столы и стулья. Народу почти не было. Альберт и Женя уселись за стол, Альберт сделал заказ.

— Я не могу понять только одного, — сказала Женя. — Зачем Шакалу лезть во всю эту мистику?

— Не знаю, — Альберт мельком взглянул на Женю, — возможно, с жиру бесится. Или пытается таким образом поднять авторитет, нагнать жути на приближенных. Не исключено, что он действительно свихнулся.

Официант поставил обед на столик.

— Припоминаешь меня? — спросил Альберт. Официант кивнул.

— У вашей харчевни чья крыша? Шакала? Парень вновь кивнул и отвел глаза.

— А про самого что слышно? Про Шакала то есть? Жив-здоров?

— С неделю не видать. Болтают, к святым местам поехал.

— К каким святым местам?

— Не знаю, так говорят. Но в городе его точно нет. — На пороге модуля возникла крепкая плечистая фигура, и официант поспешно отошел.

Совсем рядом послышался шум подъехавшего автомобиля. Почти сразу же Женя увидела быстро приближающегося Пашку. Заметил его и Альберт.

— Смотри-ка, твой оруженосец пожаловал. Давненько его не было видно.

— Привет, — сказал Пашка. — Женя, можно тебя на минутку?

— Ну, конечно, секреты! — насмешливо произнес Альберт. — Иди уж…

— Тебя немедленно желает видеть дед, — шепотом произнес Пашка. — Очень настоятельно просил приехать. Сам все расскажет.

— Я тебя оставлю, — извиняющимся тоном сказала Женя Альберту. — Вернусь через полчаса.

— Раз нужно — значит, нужно, — сказал Альберт и стал доедать остывающие пельмени.

— Ты, Пашенька, день ото дня становишься все загадочней. То вдруг исчезаешь, то так же внезапно появляешься, — сказала Женя, влезая в машину.

— Ошибаешься, — парень усмехнулся, — я всегда рядом, правда, некоторые этого не замечают. А где Кавалерова? — вдруг спросил Пашка.

— Не знаю. Родители куда-то увезли. А ты знаешь о наших приключениях?

— Как же! Наслышаны! — И добавил: — Из-за таких, как Кавалерова, на свете происходит много неприятного.

— То есть?

— Чего прикидываешься? Неужели не понимаешь? Тебя чуть не убили, а ради кого? Ради придурковатой наркоманки. Случись с ней что, вот ни капельки бы не расстроился. Ты — другое дело!

«Старая песня», — обозлилась Женя.

— Мне надоели твои идиотские разговоры. Она ничем не хуже тебя!

Пашка засмеялся.

— Она — отброс. Вроде вон тех. — Он кивнул на кучку потрепанного вида мужиков, толпящихся возле пивного ларька. — Но от этих хоть какая-то польза есть. Они работают. Они нарожали детей, пусть себе подобных, но тоже способных держать в руках молоток и лопату. Они, конечно, рабы, но без их труда невозможно процветание общества — лучшей его половины, во всяком случае.

— Ты, как я понимаю, и есть представитель этой лучшей половины?

— А почему нет? Во всяком случае, я не собираюсь прожить отпущенное мне время между пахотой и бутылкой. И все же я утверждаю: Кавалерова хуже, чем эти… Она вообще слякоть. Никчемное, развращенное до мозга костей существо. Гедонистка хренова!

— Кто?!

— Гедонистка. То есть живущая ради наслаждений, удовольствий…

— А ты разве стремишься не к тому же?

— Я? — Пашка вновь повернулся к ней лицом. — Конечно, я не чуждаюсь удовольствий, но ведь я не паразитирую на обществе. Я работаю, добываю хлеб насущный в поте лица своего, а не накачиваю себя всякой дрянью, не мучаюсь от безделья. А эта и ей подобные — бессмысленные амебы. Но и амебы лучше. Они дадут потомство, произведут новых амеб, а Кавалерова? Она даже ребенка родить не сможет.