Поводыри украинского сепаратизма. Конспирология «самостийничества» - Сергей Родин

А вот «щирых украинцев» из Центральной Рады или Директории большевики не трогали, несмотря на весь показной антагонизм и конфликты с ними. Поэтому и не косил их безжалостный «красный террор». Весьма показателен в этом плане судебный процесс в Киеве над деятелями Центральной Рады, организованный в мае 1921 г., уже после окончательного установления большевицкой власти на всей территории Южной России. «Социалистическая законность» проявила совсем не свойственную ей гуманность. В то время как участников Белого движения, не только руководителей, но и рядовых солдат и добровольцев, расстреливали без всякой жалости, главу того правительства УНР, которое в 1918 г. привело немцев в Малороссию, В.А. Голубовича (1885–1939) приговорили только к трем годам заключения, а затем до истечения срока амнистировали[230]. Исключительно мягкими приговорами и скорой амнистией завершился суд и для остальных украинских деятелей. По тем временам — просто поразительная снисходительность к «контрреволюционерам». Впрочем, дальнейшие события показали, что удивляться нечему, ведь Малороссию ожидала эпоха тотальной «украинизации» и кадры «щирых украинцев» могли новой власти еще понадобиться. Так это, в конце концов, и произошло.

Став безраздельными хозяевами завоеванной России, большевики сделали украинизацию важнейшим направлением своей государственной политики. Еще до окончания Гражданской войны на территории южных Русских губерний в марте 1919 г. была провозглашена «Украинская Советская Социалистическая Республика» (УССР). Военные обстоятельства не позволяли, конечно, вплотную приступить к решению задачи по превращению десятков миллионов русских в «украинцев», но наступление мирного времени позволило полностью сосредоточиться на ее реализации. Естественно, что разработку и проведение в жизнь данной политики поручали «проверенным кадрам». И здесь евреи снова оказались на первых ролях. Ключевой фигурой, осуществлявшей власть во вновь образованной «украинской республике», являлся 1-й секретарь ЦК Компартии Украины.

В 1921–1923 гг. эту должность занимал еврей Д.З. Мануильский (1883–1959). При нем были сделаны первые шаги в заданном направлении. В 1923–1925 гг. пост главного «украинца» занимал еврей Эммануил Квиринг (1887–1937). Под его руководством денационализация (украинизация) Малороссии пошла гораздо быстрее. Число школ с преподаванием на украинском волапюке росло быстро и неуклонно. Также быстро и неуклонно сокращалось количество русскоязычных школ. Впрочем, Э.И. Квиринг сознавал, что навязать русским искусственный и чуждый язык — дело непростое, поэтому и предупреждал, что украинизация — «долговременный, постепенный процесс», требующий «еще не одного пятилетия», что необходимо подготовить «соответствующие кадры учителей», вырастить новое поколение вузовских преподавателей и т. д.[231]. Однако подобная «умеренность» не устраивала коноводов данной кампании. Да и соответствующие «кадры» были найдены. Известный украинский деятель С.А. Ефремов (1876–1939), бывший в свое время членом Центральной Рады, а затем амнистированный и обласканный большевиками, отмечал в своем дневнике (октябрь 1924): «Наиболее серьезно к украинизации отнеслись служащие-евреи. И действительно за эти полгода выучились»[232]. Но кроме евреев, выучившихся украинскому суржику за полгода (!), «кадры» были завезены из Галиции, где «украинцы» после геноцида русских в период 1914–1917 гг. уже твердо встали на ноги. Желающих сотрудничать с коммунистами среди них оказалось более чем достаточно, в их числе и главный дореволюционный «украинец» Михаил Грушевский, приехавший в «УССР» в 1924 г. И сразу получивший и хлебную должность, и звание академика. Его пример вдохновил многих. Уже к концу 1925 г. в Малороссии орудовала 50-тысячная армия галицких «янычар», подготовленных еще при Франце-Иосифе[233]. И с каждым месяцем число их увеличивалось. Неизвестно, сколько было среди них евреев, но их предыдущая активность в украинизации Галичины позволяет предполагать — в этом десанте они присутствовали не в малом количестве, тем более что ехали для поддержки и по приглашению своих единоплеменников. Да и овладение косноязычной «мовой» не представляло для них особого труда: если уж местные евреи сподобились овладеть ею за полгода, то тем более легко это было сделать евреям галицким.

Таким образом были мобилизованы необходимые «кадры». А с приходом в 1925 г. на пост главного верховода украинских коммунистов» Л.М. Кагановича (1893–1991) дело украинизации двинулось вперед семимильными шагами. Всем служащим предприятий и учреждений, вплоть до уборщиц и дворников, было предписано перейти на «мову». Замеченные в «отрицательном отношении к украинизации» немедленно увольнялись без выходного пособия. Тотальной чистке подвергся аппарат управления. На руководящие должности выдвигались, прежде всего, те, кто заявлял себя «украинцем» и готов был вести бескомпромиссную войну с русским наследием. Львовская газета «Діло», ведущий печатный орган галицких «украинцев», не скрывая восторга, писала о положении в коммунистической «УССР»: «Возобладала там какая-то лихорадочная работа вокруг втягивания на ответственные должности партийных, а в советскую работу вообще всяких, значит, и беспартийных украинцев, с подчеркиванием, чтобы они были не территориальными, но национально сознательными украинцами»[234]. Стать «национально сознательным украинцем» трудности не представляло. Уже знакомый нам С.А. Ефремов писал, что самые ярые украинизаторы — это в большинстве своем «случайные люди, которые и сами украинизировались года 3–4 года назад, а во всяком случаедо 1917 года и не думали, что они украинцы». Да, «украинцем» стать легко! Раньше об этом не думал, не гадал, а потом — бац! (запахло выгодой) — и «украинизировался». А следом принялся украинизировать и других. Работа не пыльная, особого интеллекта не требует, материальный же достаток гарантирует. В голодное, нищее время повальной экономической и нравственной разрухи всегда найдется необходимое количество энтузиастов для подобного каинова дела, готовых фанатически двигать его в массы. Тот же С.А. Ефремов признавал: украинизацию «проводят люто»[235], «просто стон и крик стоит в учреждениях»[236]. Но отлаженная машина насилия сминала сопротивление.

Ход украинизации тщательно контролировался сверху. Специальные комиссии регулярно проверяли государственные, общественные, кооперативные учреждения. Контролерам рекомендовалось обращать внимание не только на делопроизводство и прием посетителей, но и на то, на каком языке работники общаются между собой. Когда, например, в народном комиссариате просвещения обнаружили, что в подведомственных учреждениях и после украинизации преподавательского состава технический персонал продолжал общаться на русском языке, то немедленно распорядились, чтобы все уборщицы, извозчики и курьеры перешли на украинский. А поскольку «мовы» они не знали, то должны были пройти курсы по ее изучению, причем деньги на эти курсы вычитались из их зарплаты[237].

Но помимо насильственного навязывания населению Малороссии искусственного волапюка, украинизация формировала идеологию национального отступничества, ненависти ко всему русскому: языку, истории, русской культуре. Здесь ведущее место, наряду с прессой, отводилось наспех состряпанной «украинской литературе», где именно евреи задавали тон. Даже галицкие «украинцы» обратили внимание на то, кто именно осуществлял руководство «украинским литературным процессом»: «Жидовский элемент начал вдираться в саму украинскую литературу. Жиды А. Хвыля, И. Кулик и С. Щупак диктуют украинским писателям пути и нормы»[238]. И это было правдой. Самуил Щупак (1894–1937) возглавлял «Літературну газету». Израиль Юделевич Кулик (1897–1941) руководил Союзом писателей Украины. В Малороссию прибыл прямо из США, куда эмигрировал еще до революции. А.А. Хвыля (Олинтер) являлся зав. отделом прессы ЦК КП(б)У, вплотную занимаясь разработкой идеологии «украинского возрождения»: «Каждый член партии, каждый гражданин должен знать одно: национальная политика в действительно ленинском понимании на Украине неминуемо ведет к полной украинизации всего рабочего класса на Украине, украинизации прессы, школы, научной работы»[239]. Журнал «Червоний шлях», перед которым была поставлена задача «мобилизовать литературные и научные силы для работы над выковыванием украинского языка», возглавлял литературный критик Н. Калюжный (Наум Шайтельман) (1886–1937)[240]. Еще один украинский критик В.Г. Коряк (Блумштейн) яростно громил тех, кто упорно не желал вставать на путь национального предательства: «Тип “малоросса ” не умер и до сих пор на Украине». Им послушно подпевали туземные отщепенцы. А.Я. Шумский (1890–1946), нарком просвещения УССРв 1924–1927 гг., клеймил на заседании ЦК КП(б)У «презренный шкурнический тип малоросса, который… бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его»[241]. И дабы исключить подобное, любое сопротивление украинизации тут же объявляли происками «классового врага» и «буржуазным влиянием».