Эмиссар чёрной Армады - Илья Стальнов

Лика провела нас к противоперегрузочному креслу (зачем оно здесь?!), в котором, вытянув тощие ноги, развалился Диксон. На его голове красовался контактный комп-шлем, обеспечивающий прямую связь с лабораторным компом, а также с главным компом Асгарда.

- Так, так, родимый, - ворковал Диксон. - Дожмем здесь чуток, введем переменную, растянем цепочку на двенадцать процентов... Ох, как ладненько. Ох, как хорошо... Тьфу, черт побери!

Он стянул шлем и покачал головой:

- Сорвалась рыбка.

- Привет, Стив, - я протянул руку, и ученый крепко пожал ее.

- Привет, костолом.

- Успехи?

- Успехи? Куда же без них, родненьких? А, Лика? - он потянулся к Лике и ущипнул ее за мягкое место, за что получил по руке и гнусно захихикал. Невозможный тип. Худой и черный, как кочерга, шумливый негр без малейшего намека на комплексы и на желание следовать установленным правилам поведения. Большинство великих ученых с вывихом - Вот руку и сердце Лике предлагаю. Не хочет

- Ах ты болтун! - возмутилась Лика.

- Ну и болтун. Зато умный.

Тут он прав. Умный. Даже чересчур. Ума у него даже больше, чем нахальства. Главный эксперт нашего научно-исследовательского центра, он без труда ориентировался в самых дремучих дебрях нескольких наук, эдакий Ломоносов широкого профиля. Он обладал потрясающей логикой, стройностью мыслей и способностью выдвигать самые невероятные теории. В сочетании с интуитивными способностями Лики они образовывали дуэт, которому под силу если не все, то очень многое.

- Выкладывай, что надумал по нашему заказу, - велел я.

- Надумал, что эксперты МОБСа и Европола ни на что не годные халтурщики.

Диксон взял со столика стрелку и, прицелившись, кинул ее прямо в центр мишени, прилепленной в нескольких метрах к кожуху квантового джеструктора, напоминающего поставленную на горлышко двухметровую бутыль.

- И это все? - спросил я, когда пауза затянулась непозволительно долго.

Диксон со свистом кинул еще одну стрелку - на этот раз в девятку, и досадливо прищелкнул языком.

- Сам-то читал их заключения? - спросил он насмешливо.

- Говорят, новое поколение сверхсложных соединений, типа полученных в конце прошлого века в лаборатории академика Ткачева. Оказывают сильное наркотическое, галлюцигенное воздействие на психику. Ей-Богу, студенты второго курса сделали бы заключение не хуже.

- Они не правы?

- Правы, - вставила слово Лика.

- Правы, - кивнул Диксон. - Как студенты второго курса. Нам лень было провести немного больше времени в лаборатории. Иначе они бы поняли главное состав вещества неустойчив.

- Неустойчивые молекулярные связи? - спросил я.

- Связи как раз очень устойчивые. Соотношение элементов меняется. Представь себе шахматную доску. Фигуры расставлены в определенной позиции. Они и остаются на своих местах, только пешка вдруг превращается в коня, ферзь в ладью. Там меняются атомы. Одни элементы заменяются на другие.

- Такое возможно?

- Невозможно, Необъяснимо ни с точки зрения стандартных и нестандартных мутаций, ни с точки зрения ряда базовых законов. Но так оно и есть.

- Что это все значит?

- Это значит... - он взял стрелку и послал ее в центр мишени. - Это значит, что в этом твоем зелье присутствует какая-то иная физика.

- Что за чушь? Как может быть иная физика?

- В этих наркотиках есть нечто, что вывалилось к нам из каких-то иных реальностей. Неужели непонятно? Вспомни Страну Заколдованных Дорог, в которой ты побывал.

- Помню.

- В нашу материю, - он кинул еще одну стрелку, она ударилась в уже торчащую в мишени и упала на пол, - вонзаются стрелы иного мира. Но хуже другое, - он замолчал.

- Продолжай.

- Хуже, что они вонзаются в сознание людей. Человек, употребляя зелье, подвергается не только воздействию наркотических веществ, но и иной физической реальности.

- И что происходит с психикой?

- Можно только гадать. Вопрос трудный. Молено сказать, философский, - он опять потянулся к Лике, чтобы ущипнуть ее, на этот раз получил по руке сильнее. - Мы, суперы, имеющие доступ к вселенскому информационному полю, можем ответить на вопрос, откуда берутся в наших головах мысли?

- Не можем.

- Соображаешь, костолом. Одна из идей - мысли есть вселенские вибрации духовной энергии и заполняют все. Мозг и душа, будучи приемником, настроенным на определенную волну, улавливают определенные передачи.

- Это только теория. Одна из многих, притом с большими дырами, - возразила Лика.

- Не спорь, родная... Ну вот, под воздействием этого кусочка иной физики душа и мозг перенастраиваются. Идет сбой частот. В принимаемые программы вклиниваются иные, с совершенно другими частотами. Человек входит в разлад с окружающим, Это как ложка перца в торте. Но и это не самое худшее.

- Что самое худшее?

- Эти люди не просто принимают иные программы, но и служат их проводниками Они как лазерными лучами плавят мозги сограждан, вбивают в них иные передачи, Иные вибрации. Они становятся центром зарождающегося циклона И они частично уже не принадлежат человечеству.

- А кому принадлежат?

- Не знаю. Мне тебя надо спросить. Когда ты шел по следу таинственного незнакомца, что ощущал?

- Ну... На меня повеяло чем-то... Похожее ощущение, как при контакте с Синим Шаром, - вот я и произнес то, что боялся произнести, будто бы из опасения выкликнуть джинна из бутылки.

- Рагниты, - Диксон хлопнул в ладоши, будто услышал радостную новость. Что и требовалось доказать.

- Но если рагниты проникли в "транспортер Динозавров", то это... Это катастрофа.

- Не так страшен черт, как его малютки, - повторил Диксон русскую шутку, которой лет триста, и потянулся за шлемом.

***

Гиперзвуковая "Камбала" зашла на посадку и резко рванулась вниз. Она зависла на секунду над посадочной площадкой, качнулась падающим осенним листом, опустилась на резинобетон, неторопливо заскользила вправо и замерла под пятнадцатиметровой "ромашкой" обслуживающего комплекса.

- Пошли, - кивнул я Шестерневу. Дверь отъехала в сторону, и мне упруго ударила в лицо африканская жара.

- Не холодно, - поморщился Шестернев.

- А что ты хочешь? Сорок километров до Каира.

На аэродроме стояли большой "Боинг" и штук восемь самолетов малого класса. Горизонт вздымался тремя золотистыми паутинами антенн космической связи. В километре от аэродрома будто бы из песка вырастал и впивался в небо похожий на изъеденную ветрами скалу, беспорядочный, довольно уродливый и в своей уродливости противоестественно привлекательный шпиль здания Управления Космический Сообщений ОССН - оно было построено девяносто лет назад и воплотило в себе металлом, сталью, бронзой самые безумные идеи в очередной раз вспыхнувшего тогда конструктивистского бума.