Эмиссар чёрной Армады - Илья Стальнов

- Пошли, - кивнул я Шестерневу. Дверь отъехала в сторону, и мне упруго ударила в лицо африканская жара.

- Не холодно, - поморщился Шестернев.

- А что ты хочешь? Сорок километров до Каира.

На аэродроме стояли большой "Боинг" и штук восемь самолетов малого класса. Горизонт вздымался тремя золотистыми паутинами антенн космической связи. В километре от аэродрома будто бы из песка вырастал и впивался в небо похожий на изъеденную ветрами скалу, беспорядочный, довольно уродливый и в своей уродливости противоестественно привлекательный шпиль здания Управления Космический Сообщений ОССН - оно было построено девяносто лет назад и воплотило в себе металлом, сталью, бронзой самые безумные идеи в очередной раз вспыхнувшего тогда конструктивистского бума.

Нас поджидал высокий мужчина лет сорока на вид с пышными усами, похожий на киплинговского колониального офицера. На нем была форма капитана третьей ступени УКС.

- Капитан Коллинз, - представился он.

Мы прошли мимо двух охранников. В отделанном натуральным мрамором холле было прохладно и пустынно. Равно как и в коридорах Управления.

- Людей не видать, - сказал я, проходя в пустой лифт.

- Людей здесь полно. Здание - целый город. Просто у каждого своя ниша. А вот и мои владения.

Он пригласил нас жестом пройти вперед. Мы очутились на площадке, нависшей над лабиринтом. Внизу на десятки метров шли ряды мощных голографических и биокомпьютеров. Сюда сходилась информация от сотен космических кораблей, орбитальных самолетов. Впереди висела звездная карта, усеянная разноцветными точками орбитальных станций, пунктирами траекторий, слабо светящимися плоскостями эклиптики планет Солнечной системы.

- Мое рабочее место, - Коллинз сел на жесткий, неудобный стул. - Хорошо, что вы прилетели сами, а не послали запрос. Вместе легче разобраться в этой мешанине. Ну, начали?

- Начали, - кивнул я, усаживаясь на такой же стул.

- Любимый собеседник - Большой компьютер Управления...

Блок по пассажироперевозкам Марс - Земля, - приказал Коллинз, и в СТ-проеме возникли столбцы цифр и значков.

Минут через сорок мы наткнулись на то, что искали.

- Такого я не ожидал, - удивленно произнес Коллинз. - Рейс "Марс - Земля" номер восемнадцать дробь два. Лайнер "Фудзи". На пересадочную станцию "Кольцо" прибыло семьдесят пять пассажиров. Поданным регистрационного компьютера Американского сектора.

- А на самом деле?

- Есть еще информационные отвалы. Драгоценные крупинки информации, растворившиеся в тоннах породы. Тут картина другая - пассажиров было семьдесят шесть.

- Некто не хотел, чтобы о нем осталась информация в регистрационном компьютере, - сказал я. - Сможем восстановить его регистрационные данные?

- Попытаемся, - кивнул Коллинз. Он начал колдовать с компьютером. - Как этот лишний пассажир умудрился стереть данные из регистрационного компа?

- Умеет.

- Я думал, это почти невозможно.

- Зазор между "невозможно" и "почти невозможно" достаточно велик, отделался я ни к чему не обязывающей репликой.

Незачем распространяться, что некоторые люди могут творить и "полностью невозможные" вещи. Вспомнить, как на моем, тогда еще оперативника класса "А", горизонте возникла Лика - она умудрилась влезть в информационный банк федерального миграционного управления.

Минут через сорок Коллинз приказал:

- Развертка.

В СТ-проеме поползла мешанина цифр, обрывки слов, какие-то сумбурные линии и световые всплески.

- Что-то не то, - Коллинз вновь принялся за работу, но через четверть часа признал свое поражение. - Ничего больше не вытянуть. Блок данных изуродован. Безвозвратно.

- Это мы еще посмотрим, - сказал я.

***

С изобретением силиконовых суперполимерных покрытий Венеция утратила свою привычную обшарпанность, ушли в прошлое влажные потеки на стенах, набухшая, готовая обвалиться штукатурка. Город стал привычно чист и стерилен, каким и положено быть городу двадцать второго века За полторы тысячи лет своего существования Венеция была свободной республикой, владениями Франции, Австрии, потом Италии. Большой передел мира "темных десятилетий" вернул ей независимость и правление Большого Совета во главем с дожем - тогда было модно стряхивать тысячелетнюю пыль со старых понятий, названий и государственных институтов. Здесь сложилось несколько необычное законодательство, делавшее это место притягательным не только для туристов, но и для преступников всех мастей. Большие Кланы обожали проводить в Венеции свои съезды, поскольку в соответствии с местными законами выдача международных преступников была усложнена до предела, а проведение акций совместно с полицией других государств, а также международными полицеиструктурами категорически воспрещалось. Почему-то охрана спокойствия бандитов считалась вопросом государственной чести и предметом национальной гордости. Здесь же пытались установить либеральный режим к наркотикам, включая сильнодействующие, практически легализовали волновые и компьютерные наркотики, после чего сюда было двинули страждущие со всей Земли и начался сущий ад. Продержались эти новшества недолго - ОССН пригрозил широким набором санкций.

- Где его носит? - недовольно осведомился Шестернев и, скомкав пустую пачку от сигарет, запустил ею в залетевшего с площади перед собором Сан-Марко голубя - там тьма этих нахальных, непуганых и жирных птиц, которых обожают почему-то туристы.

- Еще три минуты. Он пунктуален, как все тевтоны, - сказал Миклош Маркович - не последняя спица в колесе "Деревянных Ангелов".

Я, Маркович и Шестернев приютились в небольшом уличном кафе, каких здесь сотни, расположилось на тесной площади, затерявшейся в диком переплетении улочек, мостов, каналов. В Венеции очень легко заблудиться, но Дитрих Вольф не заблудится. Перед встречей он наверняка изучил все пути подхода и ухода, все продумал и просчитал. Он привык полагаться только на себя.

Неделю назад, когда мы нашли Марковича в одном из амстердамских сенсорпритонов, у него уже начинались проблемы с психикой после трехдневного пребывания там и испробования всех видов сенсорнарков. У мафиози были большие проблемы с конкурентами и даже с друзьями, и белый свет ему стал не мил. В притоне он пытался забыть об обрушившихся на него неприятностях и о том, что слишком мало осталось способов для их разрешения. Маркович уже не надеялся жить долго и решил спрятаться от проблем, подобно страусу, только голову он зарывал не в песок, а в сенсоршлем. Пару дней мы пичкали его медикаментами, приводя в приличное состояние. Мы знали, что Маркович может свести нас с кем-нибудь из руководителей "раскольников", которые, по нашим сведениям, занимаются распространением "голубичных" наркотиков. Мы очень популярно разъяснили Марковичу, что он нас перепутал с теми, кто собирается предоставлять ему адвокатов или судей и кого интересуют его гражданские права, а также жизнь и здоровье. Когда мафиози со всей ясностью понял, как он влип, и уяснил, что ему надо бояться нас больше, чем кого бы то ни было, он стал нашим союзником. В знак доброй дружбы он устроил нам встречу с "раскольником" Дитрихом Вольфом.