Сохраняющая машина - Филип Киндред Дик

class="p1">— Да уж, хотелось бы, — сказал Макклейн, в который уже раз вытирая блестящий от пота лоб аккуратно сложенным льняным носовым платком. В какие-то секунды он разыскал Лоу и Килера, проводил их и Дугласа Куэйла в лабораторию, а сам вместе с Ширли и интерплановским офицером вернулся в свой кабинет. Оставалось только ждать.

— А для этого случая нужно делать набор? — спросила Ширли. Нервно носясь по кабинету, она случайно зацепила Макклейна главными своими украшениями и зарделась от смущения.

— Думаю, да.

Он попытался было прикинуть что-то в уме, быстро оставил эту затею, вынул каталог и в конце концов объявил:

— Составим комбинацию из восемьдесят первого, двадцатого и шестого наборов.

Снова последовал поход к сейфу, после которого на ореховом столе появились три пакета.

— Из восемьдесят первого, — начал объяснять Макклейн, — исцеляющая волшебная палочка, преподнесенная ему — клиенту, каковым в данном случае является мистер Куэйл, — существами из другой звездной системы. Знак их благодарности.

— А она работает? — с интересом спросил офицер.

— Раньше работала, — вздохнул Макклейн. — Но, увы, он исчерпал ее силы много лет назад. Исцелял всех направо и налево. Так что теперь это просто сувенир. Но он помнит, как потрясающе она работала.

Слегка хохотнув, он открыл пакет номер двадцать.

— Письмо от Генерального Секретаря ООН с благодарностью за спасение Земли; это, собственно, не совсем по делу, ведь, согласно фантазии Куэйла, никто, кроме него самого, не знает об этом вторжении, однако добавим и это для пущей убедительности. А вот что отсюда?

Под напряженным взглядом интерплановского офицера и собственной секретарши Макклейн растерянно крутил в руках пластиковый мешок с набором номер шесть.

— Записка, — подсказала Ширли. — На непонятном языке.

— Вот именно. — Со вздохом облегчения он извлек из мешка листок бумаги. — Здесь описано, кто они такие и откуда явились. С приложением подробной звездной карты, изображающей их систему и маршрут полета к Земле. Естественно, все это изложено средствами их письменности, так что он не сможет ничего прочитать. Однако он помнит, как инопланетяне читали эти документы на своем языке.

Макклейн аккуратно разложил на столе три «доказательства».

— Все эти штуки надо рассовать по квартире Куэйла, — повернулся он к офицеру. — Чтобы он нашел их, вернувшись домой. И уверился в своих фантазиях. Наша стандартная методика. — Он хихикнул, но как-то осторожно, веселью мешала озабоченность — как там дела у Лоу и Килера.

Загудел интерком.

— Извините, пожалуйста, мистер Макклейн… — Узнав голос Лоу, Макклейн замер и онемел от ужаса. — …Очень не хочется отвлекать вас, но тут выяснилось нечто неожиданное. Возможно, вам лучше зайти и посмотреть самому. Как и в прошлый раз, у Куэйла хорошая реакция на наркидрин, сознание утрачено, он расслабился и вполне восприимчив, но только вот…

Макклейн рванулся в лабораторию.

Дыша медленно и ровно, Дуглас Куэйл лежал на операционном столе. Несмотря на полуприкрытые глаза, казалось, что он осознает — хотя и очень смутно — присутствие окружающих.

— Мы начали его допрашивать, — сказал побелевший как полотно Лоу, — чтобы определить, куда в точности поместить воспоминания, как он в одиночку спас Землю. И тут обнаружилось странное…

— Они велели никому не рассказывать, — пробормотал Дуглас Куэйл тусклым, сонным от наркотика голосом. — Мы так договорились. Я и помнить-то не должен был. Только разве такое забудешь?

«Да уж, такое забыть трудно, — подумал Макклейн. — Хотя ты и не помнил ничего до настоящего момента».

— Они даже дали мне такой свиток, — продолжал бормотать Куэйл. — С выражением благодарности. Он спрятан у меня в квартире, я потом его покажу.

— Я бы советовал не убивать его, — повернулся Макклейн к появившемуся в лаборатории интерплановцу. — А то они вернутся.

— А еще они дали мне невидимую уничтожающую волшебную палочку. — Теперь глаза Куэйла закрылись совсем. — Вот ею я и убил того человека на Марсе, к которому меня послали. Она в ящике, там же, где коробка с червями и водорослями.

Не сказав ни слова, офицер Интерплана выскользнул из лаборатории.

«Ну что ж, все эти игрушки можно спрятать назад, — отрешенно подумал Макклейн. Не спеша, нога за ногу, он побрел в свой кабинет. — В том числе и благодарность от Генерального Секретаря ООН. В конце концов… скоро появится настоящая».

Рынок сбыта[13]

В субботу к одиннадцати утра миссис Эдна Бертельсон была уже готова отправиться в путь. Не считаясь с еженедельной потерей целых четырех часов своего бесценного рабочего времени, она всегда совершала прибыльную эту поездку сама, и всегда одна, чтобы не делиться ни с кем своей находкой.

А какое еще подберешь слово? Находка, потрясающий, невероятный подарок судьбы. Даже сравнить не с чем, а ведь миссис Бертельсон занималась торговлей уже пятьдесят три года. Даже больше, если считать годы, проведенные в лавке отца; только их, правду говоря, можно и не считать. Тогда она работала исключительно ради опыта (отец так ей и сказал), без всякой оплаты. И опыт действительно появился, она почувствовала, что это такое держать маленькую сельскую лавку, протирать залежавшиеся на прилавке карандаши, разворачивать рулончики липкой бумаги от мух, отпускать покупателям бобы и гонять кошку, которая повадилась спать на прилавке.

Теперь лавка одряхлела, да и сама миссис Бертельсон — тоже. Ее отец — крупный, плотный человек с густыми черными бровями — много уже лет как умер, дети и внуки разбрелись по всему свету, кто куда. Они появлялись в Уолнат Крике неожиданно, всегда поодиночке, проводили здесь, истекая потом, сухое, солнцем прокаленное лето и снова исчезали — поодиночке, как и приехали. С каждым прошедшим годом и она, и лавка горбились, становились все более хрупкими, а заодно — мрачными и даже страшноватыми. Чуть больше становились сами собой.

Еще с самого утра Джеки спросил:

— Бабушка, а ты куда?

Хотя, конечно же, прекрасно знал куда. Как и всегда, она отправлялась на своем грузовике в свою Субботнюю Поездку. Но Джеки нравилось спрашивать, ему нравилась неизменность получаемого ответа. Ему нравилось, что ответ всегда один и тот же.

На другой вопрос он получал другой неизменный ответ, но тут неизменность нравилась ему уже меньше. Вопрос был следующий:

— А можно мне с тобой? Ответом всегда было нет.

Эдна Бертельсон деловито таскала коробки и ящики из подсобного помещения своей лавки к старому угловатому грузовичку. Пыль покрывала грузовик толстым слоем, металлические, выкрашенные красным борта погнулись и проржавели. Двигатель был уже включен; астматически хрипя, он прогревался под полуденным солнцем. Рядом с колесами несколько замызганных куриц выклевывали что-то из пыльной пересохшей земли. На крыльце лавки распласталась толстая овца с белой клочкастой шерстью; вялая, скучная морда