Обладатель-тридесятник - Юрий Иванович

На вопросы заинтересованных лиц, о чём вела с ними беседы новая воспитательница, дети отвечали без пауз и вполне искренне:

– Она нам помогла забыть о неприятностях и вернула желание жить.

Конечно, один охранник и одна общественная деятельница от ДДД остались на ночь в особняке, но их не составило большого труда с вечера усыпить настолько крепко, что они спали до утра без задних ног. А потом ещё и не удивлялись этому. «Усталость взяла своё!» – крутилось у них в сознании. Тем более что, заглянув в комнаты с сиротками, обнаружили их мирно и блаженно спящими. Порадовались за девочек, преисполнились ещё большим уважением к новым родителям, теперь уже огромного семейства Заграловых, и даже сами стали по своим мобильным телефонам позванивать в юридическую службу своего общества и поторапливать с оформлением документов на усыновление. И они даже не заподозрили, что уже с вечера Зариши не было в доме, а вернулась она обратно только с рассветом.

Иначе у Авиловой никак не получалось лично возглавить ритуал призыва. Она и так заметно позже прибыла, чем собиралась, и хорошо, что сразу все четыре ведьмы семейства Сестри уже приготовили самый удобный и большой по своей вместимости зал жилого корпуса. Установили свечи в нужных местах, расставили жаровни с травами, разложили специальные, вырезанные из древесины концентраторы обряда, полили пол отварами и вытяжками, располагая потоки замысловатыми рисунками.

Интересно было понаблюдать, как Стална Георгиевна в момент встречи с ведданой попыталась деликатно выпросить главенствующую роль в ритуале для себя:

– Может, я попробую? Двадцать лет уже как…

И осеклось под сердитым, более чем строгим взглядом. Зариша даже не снизошла до словесного отказа или объяснений. Сама обошла зал по всему периметру и в разных направлениях по диагонали, измеряя, присматриваясь и подсчитывая. И только напоследок приблизилась к Ивану да спросила так, что это походило больше на утверждение:

– Можем начинать…

– Начинайте, – несколько отстранённо разрешил обладатель, пытаясь прикинуть, как долго на этот раз затянется ритуал и почему Ольга Фаншель до сих пор на работе. Ещё и утверждала, что раньше чем через час не вырвется со съёмок.

На этот раз из наблюдателей присутствовало только двое. Естественно, что сам господин Хоч, ну и фанатик от науки – Михаил Романов. Последний опять замер возле своих, на этот раз ещё более многочисленных и совсем уж сложных с виду приборов. Все остальные члены команды оказались заняты с головой по своим направлениям деятельности, хотя, будь у них возможность, обязательно посетили бы подобное шоу. Что их успокаивало, так это твёрдое обещание организаторов проводить подобные беседы с предками не реже чем раз в неделю.

Два охранника, которые в виде духов барражировали по территории комплекса, присматривая за сторожами и наблюдая, чтобы никто из них даже случайно не подходил к огороженному высоченным забором жилому зданию. Этими вопросами занимались Фрол и Дарья.

Веддана тем временем встала в центр зала, единовременно зажгла все свечи, заставила тлеть траву на треножниках, а за своей спиной разместила полукругом всех Сестри.

– Можете тоже подпевать, – великодушно разрешила она. – Возможно, тогда и ваши подтянутся…

А потом начала песню призыва. Ещё четыре женских голоса её тут же поддержали, поражая своей совокупностью не хуже, чем финальная кантата в опере. И мелодия сильная, и звучание изумительное, да так громко получилось, что находящийся снаружи Фрол забеспокоился:

«Не слишком ли громозвучно? Так и на воротах охранники услышат или на периметре…»

«А разве некрасиво звучит?»

«Да нет, великолепно!»

«Значит, на неуместные вопросы так и будем отвечать, что слушали женскую хоровую а капелла в записи. Заодно и проверим, кто там у нас окажется самый любопытный».

Пение стало исполняться на крещендо, когда на конце точечного пробоя между мирами появился первый полупрозрачный дух. Та самая Аббира. Почти полуголое женское тело, начинающееся от колен и выше и словно зависшее в воздухе. Сразу стало понятно, что это не Лидия Сестри, а совсем иной обитатель мира Леталь. Она близоруко и с явным сомнением всмотрелась в стоящую в центре фигуру и потрясённо выдохнула:

– Зариша?! Неужели это ты?

– Конечно, я, мама, – отозвалась та, прекращая петь. При желании на этом можно было, а то и следовало прекратить вызов, несколько усопших родичей всё равно уже двигались к этому месту по инерции. И раньше, когда всё ведьмам приходилось делать тайком, при огромной конспирации и впопыхах, так бы и случилось. Но сейчас время не ограничивалось, пространство позволяло, опасности не предвиделось. Да и лишнее пение подтягивало остальных на призыв, в том числе и предков рода Сестри. Вот они и пели, слегка сбавив громкость до одной трети.

– Но ты ведь погибла на двадцать лет раньше меня? – недоумевала мать Авиловой. – Правда, тела твоего так и не нашли, а все мои шесть последующих вызовов родственниц так и не принесли подтверждения твоего нахождения в мире мёртвых. Неужели ты выжила? И даже осталась настолько молода?

Её сомнения не казались странными. Своих потомков призывать из Леталя было нельзя, только предков, а так как погибшая веддана оказалась последней в роду, то её практически было весьма сложно вызвать даже дальним родственницам.

– Нет, я и в самом деле погибла в том кровавом бою сорок третьего, – начала рассказ Зариша. – Меня возродил к жизни Владетель печати-символа Ялято, при непосредственном участии моего любовника Хоча. Это вон тот, старый и лысый, с кудрями… – она ткнула не совсем вежливо в деда Игната, после чего просто кивнула в сторону Ивана: – А это мой спаситель. И случилось это так…

Она стала пересказывать события последних дней и причины, предшествующие её появлению в мире живых. Тогда как за спиной у её матери всё прибывали и прибывали новые мерцающие, прозрачные лица. Но если они сами с удивлением начинали присматриваться и прислушиваться, то явившаяся Лидия Сестри, тут же въехавшая в тему, стала и собственные комментарии добавлять для находящейся на конце точечного пробоя коллеги. Её не было слышно людям, зато хорошо были видны интенсивно шевелящиеся губы.

Так что вскоре нужная информация была доведена до сознательных сгустков памяти каждого привидения. Но вопреки всем канонам иные родственницы всё продолжали и продолжали прибывать! Уже и Сестри давно закончили пение, а лица всё появлялись и появлялись во второй половине зала. А Романов, начавший было подсчёт вслух и дошедший до середины четвёртого десятка, сбился и в сердцах пробормотал: