Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

Услышав вопрос о штык-ножах, капитан было дернулся, собираясь бежать в канцелярию, но передумал, верно оценив, что со Второй ротой комиссия закончила и настает его черед держать ответ. Собрав волю в кулак, мысленно три раза плюнув через левое плечо, капитан шагнул навстречу своей судьбе и принял эстафету от своего приятеля и коллеги – командира Второй роты. Первым помещением на пути процессии была именно оружейная комната роты. Проверяющие зашли в помещение, осмотрели шкафы, в которых стояли ряды автоматов, заглянули в здоровенный ларь, набитый снаряженными магазинами к автоматам, наугад ткнули в список закрепления оружия. И тут густой бас подполковника Зимина, заместителя командира полка, пророкотал:

– Товарищ капитан, я не вижу в оружейной комнате штык-ножей!

– Розданы личному составу роты, – на секунду зажмурившись, нырнул в омут авантюры ротный.

Он смотрел прямо в глаза проверяющему, а за спиной делал знаки старшине подойти поближе. Услышав наконец за правым ухом дыхание старшины, капитан, скривив рот, тихо приказал:

– Василь Степаныч! Мигом в канцелярию! Вот ключ. Пусть Белёк тащит ящик, и срочно раздайте штыки бойцам. И про портянки не забудьте.

Прапорщик исчез, а капитан принялся настойчиво удерживать комиссию в помещении. Он пытался обратить общее внимание на идеально вычищенный и смазанный автоматический гранатомет АГС-17, вскрывал пирамиды с автоматами, щелкал ногтем по номерам оружия, тут же находил эти номера в списке и стучал ногтем уже по бумаге. Через некоторое время комиссии надоело толкаться в тесной оружейке, и офицеры, оттирая капитана, стали протискиваться на улицу. Выйдя на галерею, все принялись жмуриться от яркого солнца, резанувшего глаза после полумрака оружейной комнаты. Не упуская инициативы, капитан пригласил осмотреть спальное помещение Первого мотострелкового взвода. На его счастье, в кубрике царил идеальный порядок. Самодельные, криво сколоченные из снарядных ящиков тумбочки очень понравились начальнику политотдела. Он похвалил рукодельных солдат, сумевших в полевых условиях создать эти шедевры столярного искусства, а с ними и командира, проявившего такую изобретательность в своей заботе о солдатах. Времени, по прикидке капитана, прошло уже достаточно, для того чтобы самый последний ротный раздолбай прицепил на ремень ножны со штыком.

Наконец снова вышли на галерею и направились к выстроенной повзводно роте. Глянув на своих бойцов, ротный лишился дара речи. Старательный прапорщик явно хватил лишку! В первых шеренгах взводов старательно вытянулись молодые солдаты. Бушлаты были аккуратно застегнуты на все пуговицы, ремни опоясывали их плотно, начищенные бляхи расположены точно посредине и даже блестели на солнце. Но на ремнях… Более идиотского для солдата вида не изобрел бы даже бессмертный Швейк! Справа от бляхи, на расстоянии ладони, точно в соответствии с требованиями устава висели ножны со штыком. Зато слева от бляхи, там, где часовые в Союзе вешают подсумок с магазинами, висели аккуратно сложенные вдоль куски белой материи, в которых ротный с ужасом узнал только что выданные новые байковые портянки. Сияющие преданностью и глупым воодушевлением лица солдат в сочетании с заткнутыми за пояс портянками делали их похожими на кабацких половых, выменявших на водку штыки у пропившихся с ол дат.

С помутившимся взглядом, едва держась на ногах, капитан брел вслед за старшими офицерами. Сказать, что ему было стыдно, значило бы не сказать ничего. Он молил Бога, чтобы тот шепнул Аллаху надоумить местных душманов открыть беглый минометный огонь по Крепости. Только это могло бы спасти положение. Пусть рвутся мины, валятся подрубленные тела, стонут раненые, только б не видеть этих позорных солдат с новыми штык-ножами и новыми портянками на ремнях!

Однако, вопреки всякой логике, подполковник, словно бы и не замечал всего идиотизма ситуации. Наоборот! Выслушав доклад капитана, поздоровавшись с бойцами, он подошел к шеренге и спросил:

– Что это за полотенце ты повесил на ремень, солдат? В баню собрался?

Объект был выбран удачно. Рядовой Аннамухамедов, к которому обратился подполковник, и в лучшие времена не мог связать двух русских слов. Теперь же, под взглядом офицера, он только оскалил улыбку и выдохнул бодрое «гы!»

– Портянки, товарищ подполковник! – взял на себя инициативу подскочивший на выручку старшина роты.

– Портянки? – удивился проверяющий.

– Так точно! Каждый боец, согласно инструкции Управления тыла, имеет по два комплекта. Просто сапоги у них так подогнаны, что второй комплект невозможно надеть. Зато после марша могут намотать сухие запаски, – все также бодро рапортовал прапорщик.

– Молодцы! Заботливые командиры! Все бы так пеклись о своих бойцах, – подполковник кинул косой взгляд на Вторую роту, построенную в двадцати метрах правее. – Объявляю благодарность командиру роты капитану… – Он пощелкал пальцами, вспоминая фамилию, не вспомнил и просто четким кивком головы обозначил адресата.

Переходя к построенному взводу связи, подполковник мучился вопросом, действительно ли, выходя из оружейки Первой роты, он боковым зрением видел странный объект – худую, нескладную, расхристанную фигуру бойца без сапог. Боец затаскивал в дверь ротной канцелярии зеленый снарядный ящик. В тот момент он принял фигуру за обыкновенную галлюцинацию, но после истории с невесть откуда взявшимися у солдат штык-ножами у подполковника возникло подозрение, что командир роты ловко обвел его вокруг пальца.

Вечером в офицерской столовой шла грандиозная пьянка для офицеров, должностью от командира роты или батареи. Уже за полночь изрядно разгоряченный спиртным зам командира полка мутным взглядом разглядел командира Первой роты. Пробравшись к нему через толпу собутыльников, подполковник спросил:

– Скажи честно, капитан… Как тебя? Валентин? Скажи мне, Валентин, только честно! Не как проверяющему, а по-человечески… Ножики-то от своих бойцов прячешь, в оружейке не хранишь?

– Прячу, – честно сознался капитан.

– А чего прячешь? Боишься, поломают или потеряют? – продолжал допытываться подполковник.

– Боюсь, порежутся, – честно признался ротный, припоминая помятый Первый взвод.

Письмо счастливому солдату

Кому не доводилось в жизни надолго покидать родной дом и близких людей, тому не понять, что значит получать письма. Теперь, когда кругом Интернет с электронной почтой, мобильная связь со «скайпом» и эсэмэсками, трудно даже представить себе, что когда-то люди могли месяцами не иметь известий друг от друга. Скучали, тревожились, маялись в ожидании. Писали письма на вырванных из тетрадей листах, запечатывали их в конверты, разборчивым почерком выводили адреса. Случалось, подолгу таскали готовое письмо в кармане, не имея возможности бросить его в почтовый ящик или отдать почтальону. Отправив, начинали отсчет, прикидывая, через сколько дней письмо попадет к адресату, долго ли будет идти ответ.