Коварное бронзовое тщеславие - Глен Кук

– Там перцы. Паприка. Все местные блюда содержат перцы! Это вредно. Когда стану королем мира, сначала разберусь с адвокатами, а потом спалю перечные плантации.

Тара Чейн натянуто улыбнулась.

– И тем самым создашь новый пункт теневой экономики. Твои друзья заведут тайные перечные делянки и займутся массовой торговлей перцем.

В ответ я сделал вид, будто меня сейчас вырвет.

Услышавшие наш разговор сотрудники озадачились. Будучи умственно отсталыми, они и представить не могли, что кто-то не считает перцы даром богов.

В этом городе слишком много вольнодумцев.

Да, бывает всякое. Однако мир вполне может обойтись без этих мерзких овощей и, более того, без созданий, подкладывающих их в еду настоящему живому человеку.

Уличное кафе «Саса» располагалось в хорошей части города, рядом с Кварталом снов, где стояли грандиозные особняки важных священников, придерживавшихся обетов нищеты и бескорыстного служения. Собаки сопровождали нас, вызывая недовольство посетителей и прохожих. Однако у персонала не хватало духу вступить с нами в конфронтацию.

Тара Чейн поймала меня на попытке скинуть ланч под стол, где на него никто не претендовал. Даже противоречивая Помощница не настолько проголодалась.

– Я умываю руки. Это бездомные собаки. Они никогда не упустят шанс поесть.

– Думаю, я поняла. Паприка не в твоем вкусе.

– Да, дорогая. Совершенно верно. Кстати, я тут подумал. Может, следует взяться за этого священника прежде, чем его друзья заберут мечи?

Она с удовольствием прожевала кусок перца. Я попытался сдержать эмоции, но вспомнил, как она хотела, чтобы я ее поцеловал.

Тара Чейн одарила меня широкой улыбкой. Ее зубы нуждались в пристальном внимании специалиста. Удивительно, учитывая возможности человека, обладающего такой властью и богатством, как она. Между зубами застряли цветные кусочки перца.

– Что мы будем делать с вашей сестрой?

– Пусть там и остается.

– Но семья…

– Семья? Попробуй быть ее родственником.

Но они жили вместе.

– Проклятие, Гаррет, с ней ничего не случится до тех пор, пока они думают, что смогут ее использовать. Учитывая ее характер, она вполне в состоянии убедить их покончить с собой прежде, чем они догадаются, что она бесполезна.

Тара Чейн швырнула на стол горсть монет. Слишком много. Выпендреж.

– Очень жаль, что тебе не понравилось. В следующий раз ты выбираешь и платишь. Что ж, поехали, отыщем нашего человека.

Пытаясь разобраться, какую ногу какой стороной вставлять в какое стремя, я заметил плохо замаскированную Хелению. Компанию ей составляли Уомбл и Мьюриэт. Должно быть, начальник отпустил Хелению отточить полевые навыки.

Очевидно, «семья» не была для Дила Релвея пустым словом.

– У меня есть хитроумный план, – провозгласил я. – Мы отыщем нужного человека и сдадим Негласному Комитету. Они справятся с грязной работой. Заставят его исчезнуть, а потом возникнуть у меня дома, чтобы поболтать с моим партнером. Операторы ничего не узнают.

Не принимая во всем этом непосредственного участия, мы с Тарой Чейн сохраним свободу действий. Релвей, сующий весло во все возможные места, не удивит никого, знакомого с нынешним положением дел. Это была его работа.

И никто, даже из дворца, не мог его остановить.

– И с каждой минутой этот план нравится мне все сильнее, – добавил я.

– Есть небольшая проблема.

– Ага. Может показаться, что Релвеем манипулируют. Ему это не понравится.

– Ты слишком циничен. И игнорируешь выгоды открытой коммуникации.

– А?

– Просто объясни, что ты хочешь сделать и почему. Четко. Короткими, повествовательными предложениями. Без отступлений. Без пояснительных комментариев. Без исторической оценки и морали. Так, как ты хотел бы, чтобы с тобой беседовали клиенты.

Это напоминало… Черт, я не знаю что. Возможно, нечто слишком разумное, простое, зрелое и нехарактерное для человеческой природы, особенно если имеешь дело с таким психом, как Дил Релвей.

– Ошеломляющая концепция, верно?

– Что именно?

– Идея просто сделать усилие и что-то сказать.

Она играла со мной, перебирала колокольчики низшего, запутанного интеллекта. Затем вернулась к отправной точке.

– Если наш человек – священник, могут возникнуть проблемы с законом. Со священниками разбираются их церкви, даже если они совершили гражданское преступление. Так издавна повелось.

Я понял. Несколько лет назад случилась заварушка именно на этой почве. Суд вынес постановление в отношении храма, чей жрец совершил изнасилование, ссылаясь на прошлую практику, общее право и тот факт, что культ подчинялся Каноническому единству Синода Тикенвиля.

Когда вмешивается политика, жизнь становится глупой.

– Понял. Спорим, что Негласному Комитету наплевать?

Если дойдет до дела, полной секретности не будет. Релвей захочет, чтобы священники знали, что у них, как и у прочих преступников, нет никакого иммунитета.

Да. Его отдел Стражи, вероятно, чувствовал себя в состоянии начать разрушать церковные привилегии проверенным временем способом: разделяй и властвуй.

Каждый культ хотел избавиться от всех прочих. И у каждого насчитывалось несколько сотен соперников.

Релвей может увидеть шанс установить превосходство Негласного Комитета, если один из Операторов окажется священником популярнейшей в Танфере конфессии. При условии, что мы поставим его в известность.

59

Теперь мы цокали по Улице снов, приближаясь к ее началу и нависающей громаде Четтери, эпицентра культа ортодоксов.

– Давненько я тут не появлялся, – заметил я.

Был один случай с плохим магистром, еще до генерала Тупа, Дила Релвея, реформы Стражи и основания Негласного Комитета. О нем мало кто знал. Церковь всегда сама стирала свое грязное белье. Я безо всякой ностальгии поведал Лунной Гнили эту историю. К тому времени мы спешились и устроились на уличной скамейке напротив собора.

– Я немного об этом знаю, – сказала она, не спрашивая, почему мы расселись тут, когда могли бы отправиться внутрь и заняться работой. Четтери был открыт для всех желающих. В этом отчасти заключалось его предназначение. – Констанция изучила твою подноготную, когда стало ясно, что Страфу не исцелить.

Меня это удивило, хотя не должно было. Я так и сказал.

– В семействе Альгарда действуют странные силы, но они семья. Предельно замкнутая, однако ты прав. Констанция въедлива. Возможно, она знает о тебе больше, чем помнишь ты сам. Многих наверняка удивило ее откровенное одобрение.

Почувствовал ли я себя неуютно? Да, почувствовал.

– Меня в том числе. Я ожидал, что меня порубят в фарш для дракона на первой же официальной встрече с ней.