Путь к жизни - Сергей Уксус

– Э‑э‑э… В каком смысле? – не понял Его Величество.

– В смысле е… – вежливо объяснил старший принц. – И вообще, сам скоро поймёшь. Как только женишься.

Свитские, получив разрешение шевелиться, переглянулись: похоже, семейная жизнь Его Высочества с самого начала пошла как‑то не так. Кирхан, тоже успевший додуматься до этой простой вещи, ухватил брата за рукав мундира и потащил вперёд, подальше от лишних ушей.

– Рассказывай! – коротко приказал он, отойдя на пару десятков шагов.

– «Рассказывай!» – передразнил его Рисхан. – Что тебе рассказать? Что у меня теперь не дом, а курятник? Моей дражайшей супруге, видите ли, фрейлины полагаются! Она у меня, видите ли, жена принца!

– И что? – не понял король. – Ты – принц, она – твоя жена. Всё правильно.

– Правильно?! – вскинулся главнокомандующий. – Правильно?! И что в спальню просто так не войти, тоже правильно? Я, видишь ли, предупреждать должен! Фельдегеря отправлять, тьма его задери, с пакетом! За полгода до! Ты это правильным считаешь? А что служанок теперь – плюнуть некуда? А что Тольд, видишь ли, какой‑то там салатик не умеет готовить, и поэтому его надо выгнать? А…

Глядя на раскрасневшееся лицо брата и выслушивая его жалобы, Его Величество размышлял о том, что отправится именно в бордель. В конце концов, если и его супруга окажется с таким же характером…

* * *

Весну Мясник ненавидел. И родилась эта ненависть ещё во время обучения. В обители. Где жизнь на монастырских огородах и клумбах начинала кипеть, стоило лишь сойти снегу. И что казалось маленькому Лиртво особенно несправедливым, сажали там не клубнику, малину или ещё что‑нибудь вкусное, а какие‑то совершенно никому не интересные травки. К тому же горькие.

Конечно, повзрослев, будущий целитель понял, почему их заставляют возиться в только‑только оттаявшей земле, но понимание это не добавило ни капли любви ко времени, когда мир начинает просыпаться от зимнего сна.

Вот и теперь, сидя в тяжело нагруженной телеге, Лиртво утыкался носом в высокий меховой воротник тулупа и только фыркал в ответ на подначки неунывающего орка. Зеленошкурый же не оставлял попыток расшевелить приятеля, то и дело вспоминая случаи из своей бродячей жизни. Всё бы ничего, да только каждый второй рассказ начинался словами: «Вот так же весной дело было». Затем следовало подробное описание набухших почек, проклюнувшихся листочков, щебечущих птичек и прочего. А перед глазами Мясника возникали длинные грядки, раскисшие от сырости башмаки, грязная одежда, стирать которую предстояло самому, и красные руки, зудящие от цыпок… И возникало нестерпимое желание послать болтуна куда подальше.

Облегчение наступало, когда встречалась какая‑нибудь достопримечательность. Шурраг отвлекался от воспоминаний и принимался рассказывать очередную легенду. Или быль. Вот их Лиртво выслушивал очень внимательно. И не просто выслушивал, а уже сам надоедал орку, выспрашивая подробности. Чаще всего в ответ слышались фырканье, ругань на орочьем и обвинения в занудстве. Иногда – редко – ещё одна легенда, после которой у слушателя появлялись новые вопросы…

Совсем хорошо становилось на стоянках. Быстро сделав все положенные по должности дела и поужинав, целитель отходил в сторонку и занимался магическими тренировками, напрочь отсекая от себя окружающую действительность. Благо поработать было над чем: и те самые силовые жгуты, показанные мертвецом, и парочка новых заклинаний, подкинутых некромантом, и, наконец, довольно странное упражнение, предложенное им же. Именно предложенное: «Как хочешь, – сказал тогда старик. – Тебе решать». Лиртво подумал‑подумал, и захотел. Как говорили в обители, учиться можно и у деревенской знахарки. Кстати, одно из показанных Наставником заклинаний оказалось именно лекарским, предназначенным для лечения небольших ран. Мясник знал несколько подобных, но ни одно из них не было устроено так. Та самая знаменитая имперская школа, о которой по эту сторону хребта ходило столько слухов? Наверное. К сожалению, обсудить это с кем‑нибудь возможности не имелось. Предупреждение Кераха, высказанное ещё в первом путешествии, вынуждало соблюдать осторожность, а непродолжительность встреч со старым магом заставляла тратить время на что‑нибудь более важное, чем простое удовлетворение любопытства.

Кстати о встречах. Несмотря на заклинание защиты ауры, подаренное некромантом ещё в первый раз, Лиртво всё равно чувствовал себя на кладбище не очень уютно. Похоже, дело было не в природной Силе, приобретавшей, проходя через могилы, этакий привкус тлена. Или запах. Или что‑то ещё, чего Мясник не мог описать не из‑за нехватки слов, из‑за невозможности точно определить причину. Дело было в чём‑то неизвестном. И оставалось лишь ссылаться на конфликт между Жизнью и Смертью. Всё же целители служили первой, а на кладбищах царила вторая и видеть на своей территории представителей антагониста просто не желала. Косвенно это предположение подтверждалось и отсутствием какого‑либо дискомфорта при общении с личем: маг просто воспринимал его, как пациента с тяжёлой формой неизвестной болезни. Всего лишь. А то, что такая болезнь не лечится… Что ж, целители – не боги, они не всемогущи. С этим можно только смириться…

Вывод из рассуждений следовал однозначный: не быть Лиртво служителем Милостивого. Ни сейчас, ни в будущем. Пойти в какой‑нибудь другой Храм? А не окажется он похожим на Храм Справедливого, бывшего, в конечном итоге, всего лишь средством получения власти, где вера – не более чем ширма? Впрочем, в родной обители этого и не скрывали. Во всяком случае, от старших курсов, на которых фанатиков уже не оставалось. Как не скрывали и историю всякого рода «чудес», то и дело демонстрируемых простому люду – учителю Римзо требовались соратники, а не слепые исполнители. Здесь же…

Старый маг, называемый в храмах Милостивого Наставником, в своего бога верил. Причём верил искренне. Однако подозревать его в наивности было, мягко говоря, неразумным: это вам не жрец низшей ступени, тупо повторяющий написанное в священных книгах. Значит ли это, что и другие языческие боги существуют на самом деле?…

На этом месте рассуждения целителя заходили в тупик. У него просто не хватало сил признать обоснованность чьей‑то веры. Во всяком случае – признать в полной мере. Не ходить же по другим Храмам, выискивая в них кого‑то, подобного Наставнику? Даже если таковые найдутся, вряд ли они захотят беседовать неизвестно с кем, тем более имеющим связи с чужим Храмом. А значит…

Сам того не ведая, Мясник поступил по примеру Гельда‑младшего – отложил решение на потом. Когда «станет мудрее»…

* * *

Наконец‑то дворец притих. Покои для будущей королевы приготовили, служанок назначили, фрейлин выбрали…

Фрейлины! Кирхан и не предполагал, что такая простая вещь поднимет такую волну интриг. Нет, возни Его Величество ожидал – без неё ни одно дело не обходится, каким бы мелким оно ни было. Чай, не нищая развалюха – королевский дворец! Но ведь и меру же знать надо! А то за каких‑то пару месяцев всплыло столько грязи! Все, кто имел дочерей или жён подходящего возраста, забыв о привычных склоках, ринулись распускать всяческие слухи о предполагаемых соперницах этих самых дочерей и жён. В покоях королевы‑матери было не протолкнуться от доброхотов, спешащих сообщить Её Величеству о неблаговидных поступках предполагаемых кандидаток или их близких родственников. Мол, как можно?!

Правда, до прямой лжи не опускались, но не по причине морали, а из боязни угодить под суд за обман Короны. Тем более что начальники всяких тайных служб не остались в стороне и сейчас бродили с физиономиями обожравшихся сметаны котов. Мало того, что их родственниц уже включили в будущую свиту (с определёнными целями, само собой), так ещё и удалось получить просто невероятное количество компромата на высшую знать. Оставалось лишь вытащить в нужный момент нужную папочку и сдуть с неё пыль.

Их предшественники – те, кто ещё не умер, – смотрели на «счастливчиков», скрывая усмешки. Они тоже когда‑то думали так же, но… Но потом оказалось, что большая часть добытых сведений вряд ли когда‑нибудь будет пущена в дело.

Впрочем, не обошлось и без жемчужных зёрен в навозной куче. Как доложил Кирхану Четвёртому его брат, главнокомандующий Рисхан, военная разведка, знавшая, в каком направлении имеет смысл рыть, раскопала‑таки связь некоторых претенденток с орденом Света. Едва просматриваемую, тщательно скрытую, но существующую.

«Это‑то им зачем?!» – удивлённо хмыкнул Его Величество, услышав новость.

Братья тогда долго беседовали, обсуждая ситуацию, но в конце концов пришли к выводу, что одну такую иметь поблизости не помешает. Просто для того, чтобы Светлые не слишком активно искали другие способы влияния на королевскую семью. В том, что целители попытаются так или иначе отвоевать утраченные позиции, сомнений не было – слишком уж привык к власти этот орден. Оставалось убедить матушку, поскольку именно она набирала высокородных служанок для будущей невестки.