Путь к жизни - Сергей Уксус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Гельд, мальчик, ты что‑то хотел спросить?
Вместо ответа мертвец указал рукой назад, на холмики захоронений, после чего склонил голову к плечу.
– Господин спрашивает, что там, – судя по всему, перевёртыш давно привык переводить жесты хозяина в слова.
– Опасность там, – вздохнул Тервиз. – Опасность, с которой я не могу справиться, – и пояснил, видя, что голова лича так и остаётся склонённой: – Там какая‑то нежить зарождается, но это полбеды. Ещё там болезнь прячется. И вот это намного хуже.
Медленно кивнув, мертвец развернулся и опять направился осматривать могильники, оборотень же задержался:
– Святой отец…
– Брат Тервиз, – машинально поправил его Злоглазый. – Что ты хочешь знать, двуликий?
* * *
Отправляясь докладывать о выполнении задания, Дарсиг мечтал только об одном – упасть и заснуть. И проспать пару суток не просыпаясь. И даже запой, о котором он говорил торговцу, отложить на потом. На после сна. Потому что устал. Устал не физически, душевно. Устал каждый миг ожидать засады. Устал бояться.
Однако главнокомандующий, едва только капитан возник на пороге его кабинета, встав из‑за стола, приказал следовать за собой. Вертину осталось лишь мысленно пожать плечами и выполнять – с начальством не спорят. Особенно когда начальство явно ведёт тебя в королевский дворец. Вот гвардеец и молчал, вышагивая за старшим принцем и приветствуя кивками стоявших на постах сослуживцев. Те, вытянувшись в струнку, провожали неизвестно куда исчезнувшего и теперь вот вернувшегося приятеля.
Поскольку главнокомандующий не особо торопился, чтобы добраться до королевской приёмной, им потребовалось около получаса. Там Рисхан кивнул гвардейцу на одно из мягких удобных кресел и скрылся в кабинете Его Величества. Дарсиг огляделся по сторонам, сел на указанное место и притворился дремлющим, кожей ощущая любопытные взгляды ожидавших аудиенции и их желание поболтать.
Последнее не удивляло: слухи о нападении Светлых успели разойтись не только по дворцу. Даже в казармах, куда Вертин заглянул, чтобы переодеться в парадную форму, его пытались расспросить об этом. Отговориться удалось лишь спешкой. Здесь же…
Минут через десять дверь кабинета распахнулась, выпустив взмыленного, но, судя по блеску глаз, довольного казначея, уже второй десяток лет именуемого по новой моде – министром финансов. И тут же раздался голос королевского секретаря:
– Господин капитан, вы можете войти.
Кивком поблагодарив немолодого графа, служившего ещё прежнему монарху, Вертин встал и почти печатая шаг направился на встречу, как он подумал, со своей судьбой.
К удивлению гвардейца, прежде всего ему предложили сесть. Осторожно опустившись на край довольно жёсткого стула для посетителей и поблагодарив за придвинутый кубок с вином, Дарсиг принялся подробно излагать события своего похода. Приходилось то и дело останавливаться и отвечать на уточняющие вопросы, задаваемые августейшими слушателями, так что к тому времени, когда Вертин наконец закончил, кубок давно уже опустел.
Некоторое время в кабинете царила тишина, а потом Его Величество вдруг спросил:
– Скажите, капитан, как вы думаете… Если предложить этому князю службу… Он согласится?
* * *
Место было… странным. Во‑первых, сам храм. Выглядящий по‑другому, населённый множеством живых, он почему‑то напоминал мертвецу родную башню. Во‑вторых, кладбище. Его для чего‑то огородили со всех сторон. У храма – фигурными железками, дальше – высокой, в полтора Гельдовых роста – стеной из камня. И при всём при том пускали на огороженную территорию кого попало! Зачем тогда было огораживать?
Нет, с теми, кто привозит сюда покойников, всё ясно. А остальные? Приходят, сидят возле могил, что‑то говорят… Пытаются мертвецов поднять? Как, интересно, если у большинства ни способностей к магии, ни каких‑либо сильных амулетов? Да и учитель говорил, что им придётся не только учиться, но и поднявшуюся нежить упокаивать…
Вообще‑то Хасси потом сказал, что эти, которые просто так приходят, они на самом деле не поднимают, они на самом деле разговаривают… Угу, а с кем? Мёртвые кости – это просто мёртвые кости, как с ними говорить? И даже поднятые мёртвые кости не всегда разговаривают. Во всяком случае, те, которых поднимал сам лич, не умели. Или не хотели. Но скорее всего первое. Потому что совсем тупые…
Или это так любовь живых к болтовне проявляется?… Да, надо было тогда одного‑двух пойманных оставить, как ещё дома собирался. Сделать так, чтобы не могли говорить, и посмотреть, что с ними дальше будет. Гельд тогда о таком просто не подумал. Да и старшие вряд ли согласились бы. Зато сейчас… Правда, подопытных пока нет, но в городах, как говорят, можно поймать. Причём даже искать не придётся – они сами выскакивают и нападают. И городские старшие сердиться не будут, если таких вот меньше станет. Только… Только как уйти? Учитель, когда узнал, что лич дома часто в воде лежал, приказал и здесь тоже лежать. И не только ночью, но и днём. И пить эту воду. И даже уроки проводил в воде. Ну, в смысле, мертвец в воде, а учитель рядом. Рассказывает про магию, а потом проверяет, как Гельд с упражнением справляется. Он его пока только одно дал – представить простой рисунок и наполнить его Силой. Сказал, что если лич не научится – не сможет магичить, пока не начнёт говорить. А если научится, то… Хм, а все почему‑то говорили. И Грибник, и Мясник, и тот старик из форта, и маг в городке. Странно. Гельд хотел спросить, но не получилось – Хасси рядом не было, его правильно разговаривать учат, а жесты учитель плохо понимает. Да, а Вела тоже учат. Но даже не магии, а увеличению способностей. И этой, как её, кон‑цен‑тар… нет, трации. Кон‑цен‑трации. Да. Тоже упражнения дают.
А потом учитель принёс особую дощечку, на которой можно царапать палочкой. Чтобы писать. И лич наконец‑то смог спросить. И учитель объяснил, что бывают три способа делать заклинания. Или создавать? Не важно. Важно другое: говорить вслух – это самый простой способ. И самый медленный. Второй, говорить про себя, побыстрее. Но учителя его не любят. Потому что если ученик ошибётся, его не поправить. И хорошо, если при этом заклинание просто не получится. Ну а третий – когда надо представить себе рисунок – самый быстрый. Раньше, в древние времена, ему старались научить всех. А теперь учат только некоторых. И потому многие про него теперь не знают.
А ещё учитель иногда приносит кровь…
* * *
С учеником оказалось одновременно и тяжело, и легко. Легко – потому что неживая память впитывала знания, как пересохшая губка – воду. Кроме того, лич не страдал такими пороками, как лень, разгильдяйство, нежелание учиться. Наоборот, всеми силами демонстрировал старательность и внимание. И ещё – явно умел думать. И, судя по задаваемым вопросам, умением этим не гнушался пользоваться. Чего стоила одна только просьба научить его другим языкам. Причём в первую очередь – старым. Тем, книги на которых ещё сохранились.
С другой стороны, Тервиз за прошедшие недели так и не смог разобраться, что же перед ним такое. Или кто такой. Например, кровь на младшего Гельда не действовала. Никак. Сначала Злоглазый подумал, что кровь не та – он брал её на храмовой кухне, когда там резали кур и прочую живность – и попросил братьев поделиться красной жидкостью. Однако и человеческая не произвела на мертвеца ни малейшего впечатления. Лич даже не выказал интереса. Мол, если учитель считает, что так нужно… Следствия у этого обстоятельства были самые разные. Например, что старый друг то ли преднамеренно, то ли по ошибке лишил поднятого этой потребности. Или что единственная сохранившаяся с давних времён книга, описывающая различные виды нежити, мягко говоря, ошибается. Но если она ошибается в одном, значит…
Хотя вопрос был спорный. Тех же гончих, зомби и некростеров разного уровня, а также прочую низшую нежить древний справочник описывал достаточно точно.
Возникшая неопределённость была из ненавидимых магами за непредсказуемость последствий.
А тут ещё агент. Задание‑то он выполнил, но при этом так трясся от страха, что почти не замечал мелочей. Соответственно, о характере мертвеца смог рассказать очень мало. Очень. От Мясника и то больше толку оказалось. По утверждению целителя, Гельд‑младший делит мир на своих и чужих, глядя на первых с некоторой снисходительностью и делясь с ними знаниями и считая вторых исключительно подопытным материалом. Насколько далеко распространяется снисходительность, маг сказать не мог. Но это‑то понятно: мало кто захочет выяснять границы терпения ходячей смерти…
Впрочем, купец всё же сообщил под конец разговора, что его старшинство в походе мертвец почти не оспаривал, и привёл пару примеров. Хороших примеров, показательных. Но, опять же, недостаточных, чтобы как‑то определить образ мыслей ученика.
