Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она выжила. Потому что великий герцог любил алхимию. Других поводов для этого не было.
— Намерен ли он продолжать наши поиски философского камня? — спросила девушка без всякой настойчивости или интереса.
— Ты хочешь знать, связана ли ты еще клятвой или нет? Ответ утвердительный, — коротко ответила великая герцогиня. — Английский алхимик все еще сидит в Барджелло, но я подозреваю, что его скоро отпустят, ведь он обладает такими знаниями и навыками, каких нет ни у кого среди здешних людей.
Итак, великий герцог, магистр Руанно и она сама составляли мистическую триаду, будучи связанными сделанной работой и теми камнями, которые они носили при себе. Кьяра уже слышала пересуды слуг — как раз в те дни к ней вернулась ясность — о том, что Руанно Англичанин был посажен в тюрьму еще до убийств донны Изабеллы и донны Дианоры. Очевидно, великий герцог решил избежать возможных попыток своего любимого алхимика спасти одну из двух дам. Получил ли магистр Руанно ее послания? Все или только некоторые из них? Или великий герцог перехватил их? В таком случае догадывался ли он о том, что это она их отправляла?
Боль и лихорадка обернулись мигренью и голосами, которые стали еще сильнее, чем прежде. Кроме того, Кьяра впала в какое-то странное состояние сонливого безразличия. Здесь, при дворе великой герцогини, она чувствовала себя в безопасности. Да и магистр Руанно был в безопасности, где бы он ни был. Бабушка, Лючия и Маттеа были в безопасности в Пистое. Великий герцог держал город в железных тисках ужаса, обрекая на поражение даже мысли о возможном побеге.
Она прикоснулась к ушам Виви. Они были теплыми и шелковистыми и пахли молоком и блинчиками. Особенно лапки, с розовыми щенячьими коготками так сладко пахли блинчиками.
— Я еду сегодня в палаццо Медичи, — сказала великая герцогиня. — Я поеду одна. Великий герцог собирается продать драгоценности донны Изабеллы, чтобы оплатить ее долги, и я хочу забрать несколько вещей для ее детей, прежде чем он спустит все. Ведь это важно, чтобы у детей остались хоть какие-то… andenken…[65] как это… подарки на память о матери.
Кьяра подумала о своей матери, умершей вскоре после смерти Джанни. У нее не было ни бриллиантов, ни даже красивых безделушек. Немногие материнские наряды перешивались на девчушек и вскоре изнашивались. Ничего не осталось в память о ней. Даже ее лицо — Кьяра иногда не могла вспомнить его.
По крайней мере, она знала, где находятся инструменты ее отца. Теперь они были в лаборатории великого герцога.
Там было все, кроме заветной книги.
Во время отъезда бабушки и сестер за лавкой присматривал один из знакомых из гильдии книготорговцев. Интересно, спускался ли он в подвал? А вдруг ему пришло в голову разведать там все основательно? Что сталось с той древней книгой, где были заметки, сделанные рукой отца, которую она так тщательно обернула в вощеный шелк, заперла в железный ящик и замуровала в стену?
Все это было так давно, что Кьяре уже не верилось, что когда-то у нее была семья. Неужели она та самая девочка, которая пыталась продать великому герцогу серебряный десенсорий в ту пору, когда он был еще принцем, любившим женщин и алхимию.
— Моя мать умерла через несколько дней после моего рождения, — сказала великая герцогиня. Кто бы мог подумать, что эта знатная особа, такая чопорная и молчаливая на людях, на самом деле большая любительница поговорить. — Я, разумеется, ее не знала, но у меня сохранился ее портрет. И некоторые ее драгоценности. Все это я привезла с собой во Флоренцию, и бывает, что, глядя на этот портрет, я напитываюсь от него силой.
— В палаццо Медичи есть портреты, — сказала Кьяра. — На одном из них нарисована донна Изабелла со своими детьми — он очень хорош.
— Ты поедешь со мной. Ведь ты уже вставала, гуляла в саду, не так ли? Тебе должно хватить сил. Этот выезд пойдет тебе на пользу.
— Ваша светлость, прошу вас. Мне не хочется возвращаться в палаццо Медичи. Донна Химена сможет отыскать этот портрет для вас.
— Ты должна научиться встречаться лицом к лицу с тем, что приносит тебе боль, — сказала великая герцогиня и поднялась со стула. Не выпуская щенка из рук, Кьяра тоже встала со своего места, равно как и донна Химена. Сидеть в присутствии великой герцогини они могли только по особому разрешению. Великая герцогиня взглянула на них еще раз и затем снова произнесла:
— То, что приносит боль, нужно встречать лицом к лицу. Я в этом уверена.
Кьяра поклонилась. Если великая герцогиня смогла вытерпеть десять лет разочарования, тоски по дому и несчастий, то и Кьяра сможет пережить поездку в палаццо Медичи.
— Да, ваша светлость, — покорно сказала она.
Глава 23
Палаццо Медичи Позже в тот же деньНа улице у ворот палаццо Медичи стояла карета. Спереди на козлах вразвалку сидел кучер, одетый в красные, синие и золотые цвета Медичи. Сама карета была выкрашена красным и богато украшена позолоченной резьбой из лавровых листов и перьев по краям крыши и дверей. На двери красовался белый круг с нарисованной в нем эмблемой в виде дорожной шляпы с двумя шнурками.
— Может быть, вы хотите проехать мимо, ваша светлость? — вкрадчиво спросила донна Химена. Она, как и все прочие, легко узнала символ капелло — эмблему венецианской любовницы великого герцога.
— Нет, — твердо ответила великая герцогиня и жестом приказала открыть дверь кареты. — Раз уж я приехала, то войду внутрь. Проводите меня.
С помощью донны Химены она вышла из кареты. Кьяра последовала за ними. Как получалось у великой герцогини держаться так прямо, гордо выпрямив спину и высоко подняв голову? Все говорили, что она носит стальные корсеты и набивные платья, чтобы скрыть свою кривую спину, но было в этом еще кое-что. Это была гордость дочери императоров и королев, гордость, придававшая особое качество даже воздуху вокруг нее, несмотря на простые черты лица, меланхолию и бесформенный подбородок Габсбургов.
Огромные двери дворца открылись перед ней — стражники Медичи вприпрыжку бросились выполнять ее приказ, хотя она прибыла ко двору одновременно с любовницей своего мужа. Не проронив ни слова, она прошла во внутренний двор. Колонны из белого камня поддерживали арки, образуя воздушные колоннады, а поверх этих арок располагались резные каменные барельефы с изображениями классических сцен, перемежающихся геральдическими шарами Медичи. Ниши в стенах были украшены величественными статуями богов и богинь. Апельсиновые и лимонные деревья в кадках наполняли воздух чуть уловимым, пряным ароматом.