Барон по призванию. Путь дворянина - Владислав Игоревич Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоть молодец и не умел сражаться до недавних пор, не стоит забывать, что он хорошо лазал, быстро бегал, держал равновесие, в общем, контролировал собственное тело почти как цирковой акробат. Реакция у парня действительно была хорошей, а распаленный сражением Рен и думать забыл о страхе и скованности, мешавших ему жить столько лет.
Парень сделал кувырок вперед, проскочив у чудища под левой лапой, и рассек лезвием меча ногу демона. Тот залился многоголосым ором, ударил наотмашь, чуть не задев Быстронога. Бесполезно. Внезапно для самого себя Ренфилд понял, в чем его сила. Не в мощи и не в стойкости. Его отличали от всех остальных скорость и стремительность движений, только раньше он использовал их для побега, а не в бою. Ах, если бы осознание пришло в голову несколькими годами раньше!
Пока монстр выл и опасливо отползал в сторону, Ренфилд воткнул меч в землю и воспользовался передышкой. Парень был настолько худым, что быстро и без труда стянул через голову жилет-кирасу и наплечники, сбросил под ноги шлем и стеганку. Теперь, в рубахе, шоссах и сапогах, Быстроног стал гораздо живее и подвижнее, чем в душных слоях брони. Налетевший внезапно свежий ветер пронизывал Рена до костей и трепал грязные отросшие волосы. Было холодно, но в то же время приятно вырваться из-под кирасы, словно цыпленку из скорлупы.
Монстр снова пошел в лобовую. Тварь была быстра, но Ренфилд – быстрее. Худое, но жилистое тело, которого парень всегда стыдился, вдруг обратилось для него основным преимуществом перед демоном.
– Отда-ай, – послышались страшные голоса. – Верни-и-и-и, что-о-о-о укра-а-а-а-л.
Демон снова атаковал, но теперь случилось нечто совсем уж невероятное, чего Ренфилд точно не собирался делать: рука сама себя отвела назад и со всего размаху кинула меч в монстра. Вертясь в воздухе, оружие, словно метательный нож, воткнулось в червивое горло урода, и тот упал, разворотив под собой землю. Вовремя спохватившись, Быстроногий запрыгнул демону на грудь, и рука снова проявила своеволие: пальцы сжались в кулак, и несколько чудовищно сильных ударов сразили лежащего противника. Демон в последний раз издал хрип и уронил голову на желтую траву. Его тело сразу покрылось белыми трещинами, из которых повалил белый дым.
И вдруг снова – острая боль, будто бы нечто зубастое впилось в руку Быстроногого. Он посмотрел на перчатку и с ужасом увидел, что доспех в буквальном смысле обволакивает руку. Металл будто бы множился сам собой, покрывая конечность все новыми и новыми пластинами, соединяющимися в единую конструкцию, пока не достиг сгиба локтя. На пластинах сама по себе выросла гравировка в виде чего-то извилистого. Тропинка? Может, виноград, тянущийся вокруг столба? Гравюра вырисовывалась все четче и четче, пока у извивающейся фигуры не появилась скалящаяся пасть, чешуя и жала. Фердербен.
И тут Рен понял – сбылась его мечта. Сбылась, но обернулась кошмаром. Латная рукавица из черного металла была не чем иным, как диковиной от самого Червя, по всей видимости, помогающей носителю в бою. Это вовсе не внезапно раскрывшийся талант дал о себе знать, а лишь оно. Нечто темное, высасывающее кровь и привлекшее внимание демона, напавшего на караван. Диковина же была на руке святого Мортеллиуса, и это объясняло, почему народный герой оказался заперт в мраморном склепе под городом в подземелье, куда имели доступ только святые братья и особы королевского рода. Это была самая большая и самая страшная тайна, которую прятал замок Фестунг. Образец благочестия, добра и справедливости оказался не более чем очередным алчущим богатства слабым человечком.
Туша монстра постепенно перестала дымиться, и теперь на земле лежала лишь пустая оболочка, словно хитиновый панцирь, оставленный крабом. Рен поднял глаза и обернулся, заслышав приближающийся стук копыт. Поодаль рубились четыре всадника. Двое из них – пережившие нападение монстра солдаты КОРШ, а двух других Быстроногий узнал – это на помощь прибыли Лиам и Камус.
Одного из черно-красных кавалеристов вскоре зарубили, а второй сдался на милость победителю и был связан. Лиам подъехал к Ренфилду, который в это время пытался поднять Рейнера. Барон, к слову, выглядел ужасно.
– Неслабо тебя потрепало, геноззэ. Идти можешь? Ехать верхом?
Рейнер лишь слабо покачал головой.
– Плохо. Сейчас мы с Камусом соберем и свяжем еловых ветвей, довезем до каравана и направимся в город. До Эгте чуть больше трех дней пути, но если поторопимся, доберемся завтра вечером. Ты только держись, геноззэ. Я не хочу отправлять в последний путь третьего товарища за один поход! Ты только держись! О Мидра, помоги, мать!
После этих слов Лиам и Камус уже хотели было ударить лошадей по бокам и направиться к лесу за ветвями, но их внимание привлек еще один всадник на пегой коричневой лошади, одетый в дорожную мантию с капюшоном.
– Стой, кто идет? – грозно спросил Лиам, но всадник не обратил на него внимания.
Человек резво соскочил со скакуна и подбежал к раненому барону. Снял капюшон.
– Не может быть, – вздохнул Рейнер, и на бледном лице барона перед тем, как он потерял сознание, проскользнула улыбка. – Как же ты сюда забрел, Гоц, мальчик мой.
Глава 9
Кроме классов диковины имеют вид и, далее, тип. Диковины бывают четырех основных видов: «компаньон», «клинок», «доспех» и «созидатель». «Компаньон», на мой взгляд, один из самых интересных видов, с точки зрения изучения и взаимодействия непосредственно с владельцем, так что, если читатель не против, сначала мы поговорим именно о нем. «Компаньоны» бывают четырех типов: атакующий, защитный, поддерживающий или типа мул. Объединяющим фактором всех «компаньонов» является то, что для взаимодействия с миром они используют физический облик живого существа, будь то человекоподобная сущность, образ животного или даже ожившего предмета. В пример могу привести мула второго класса, который по приказу владельца появлялся в виде запряженной повозки прямо из воздуха. Когда в него (мула) загружали вещи, повозка исчезала и появлялась снова, если хозяин того желал. Иными словами, Тягач (именно такое имя носила та диковина) представлял собой некое хранилище, привязанное к хозяину, которое пропадало после смерти оного. Новый же хозяин снова мог вызывать повозку, но всякий раз вещи предыдущего владельца бесследно исчезали.
Шарль
