Барон по призванию. Путь дворянина - Владислав Игоревич Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь открывалась снова и снова, люди пропадали один за другим, и рано или поздно очередь должна была дойти до Астры. Одна мысль об этом вселила в девушку ужас и смятение, она принялась звать отца, шарить в темноте, искать его. Она шла на звук плещущейся воды от одного пленного к другому, но никто из них не был Нортом.
Погреб снова отворили, и на этот раз спустившегося мужика в лохмотьях привлекла Астра, мечущаяся взад-вперед. Недолго думая, он схватил ее за плечи и подтащил к выходу. Она закричала, удивляясь самой себе. Подвал вдруг показался безопаснее и предпочтительнее склада, кухни, зала? Куда ее поведут? Куда бы ни повели, это будет ужасно! Ее, все еще силящуюся вырваться, вели по коридору, пока руки стоящих повсюду бандитов тянулись к ней и шлепали или щипали за разные места. Подвели к лестнице, ведущей в спальню отца, тычками и угрозами заставили подняться наверх, затолкали в комнату и заперли дверь.
Несколько свечей слабо освещали стены и мебель. Корст, сидящий напротив двери с противоположной стороны стола, слегка подался вперед, чтобы лучше разглядеть девушку: худенькая фигура, красивые груди среднего размера, стройные ноги и тонкие, изящные, но слегка огрубевшие от работы руки. Отодвинув пальцами каштановый локон слипшихся мокрых волос, Астра со страхом и ненавистью пронзила Корста взором своих обворожительных глаз. Холодный румянец покрывал маленький изящный носик и мягкие щеки, но главарю банды захотелось думать, что это признак симпатии и смущения, хотя сейчас явно было не до того.
Не привыкший галантно относиться к кому-либо, Корст решил придерживаться прежней тактики, потому сохранил устрашающее выражение лица, являя собой самый опасный образ.
– Сядь, – скомандовал он и указал пальцем на свободный стул. Девушка, повинуясь, медленно подошла к столу и села. Ее взгляд упал на предмет, стоящий посередине стола. Шкатулка. В один фут длиной и две трети фута шириной, из дорогого дерева, с резным узором на крышке и зелеными металлическими пластинами с картинками по бокам.
– На, – рявкнул разбойник и бросил на стол гольден. Монета несколько раз звякнула и завертелась на месте волчком, пока не упала.
Астра не понимала, что от нее требуется.
– И что мне с этим делать? – тихо спросила она.
– Не знаю, что-нибудь. Сделай мне второй! – Корст повысил голос и на последнем слове уже почти закричал.
Дочь тавернщика растерялась. Может, в шкатулке лежит золото, и сейчас ее отправят в кузницу, чтобы чеканить монеты? Но это глупо, надеяться, что такая девица, как она, умеет работать с металлом! Не найдя другого объяснения, Астра открыла шкатулку, думая увидеть несколько круглых золотых слитков, но внутри оказалось пусто, если не считать красной мягкой ткани, которой шкатулка была обшита изнутри.
– Ну, клади золотой внутрь! – поторопил бандит.
Астра положила. Она не решалась на дальнейшие действия без указаний.
– А теперь закрывай, не томи!
Послышался тихий стук закрывшейся крышки.
– А теперь крути! Вон, хрень перед тобой. Да-да. Давай, верти!
Девушка принялась медленно крутить небольшой рычажок, торчащий из шкатулки. Заиграла прекрасная мелодия. Звенящая в полной тишине и мраке, она слегка, будто бы нарочно, то и дело выдавала зловещую ноту. Корст молча и не моргая глядел на женскую ладонь, терпеливо ожидая конца мелодии. Потом звуки стихли. По приказу разбойника Астра открыла шкатулку и снова увидела монету, одиноко лежащую посередине.
– Понятно, – бросил Корст, резко вставая и опрокидывая стул. Он обошел стол, схватил бедную девушку за шею, поволок к окну и распахнул ставни. В следующее мгновение Астра наполовину оказалась снаружи, упираясь ногами в подоконник и крича от страха высоты. Еще через мгновение она с леденящим ужасом обнаружила внизу всех, кого вытащили из погреба до нее. У неподвижно лежащих под дождем тел шеи были испачканы кровью. Металл бритвенной остротой звякнул у нее за спиной. Сейчас ей перережут горло и сбросят вниз.
– Прошу, не надо! – воскликнула она, дернувшись назад, в комнату. – Я попробую еще раз, я сделаю все, что скажете, не убивайте меня!
Корст помедлил. Его пальцы сначала немного ослабили хватку, а потом снова сжались.
– Хорошо, тебя я оставлю для… личных целей, красотка, – сказал главарь банды и потащил Астру к двери.
Дочь тавернщика упала на пол, дергая ногами, не желая падать с лестницы в руки грязным демонам, как и вылетать в окно. Она молила о пощаде, надрываясь, билась в истерике, но Красный все так же неуклонно тащил ее к двери.
Внезапно… Мелодия. Шкатулка заиграла сама по себе. Переливающаяся мелодия, нежная и полная любви.
Корст остановился, уже взявшись за ручку двери, и медленно повернулся к столу. Астра прекратила истерику, будто заслушалась. Мелодия все играла и играла, лилась, словно ручей, пока не закончилась, а потом внутри шкатулки сверкнула молния. Крышка откинулась, будто ее пнули изнутри, и из деревянной коробочки полезли монеты. Одна за другой, и все больше, больше! Словно кто-то изнутри высыпал целый мешок. Монеты лезли наружу, сыпались на стол, а когда перестали умещаться на нем, начали со звоном падать на пол. Когда главарь разбойников отошел от благоговейного шока, шкатулка, видимо, решила, что на первый раз достаточно, и поток золота иссяк.
Снова воцарилась тишина, на этот раз даже бандиты на первом этаже, встревоженные сладостным звоном, замолкли, завороженно пялясь в потолок.
Корст выпустил шею Астры. Забыв обо всем на свете, он принялся набирать злато в ладони, ссыпать его на стол и снова набирать. Трогать его, ощущать вес богатства. Столько золота сразу! Из груди бандита вырвался оглушающий крик, потом зловещий безумный хохот, сливающийся с шумом грозы. Погода вдруг разбушевалась не на шутку. Грянул гром.
Агент Джоза чувствовал себя ужасно. Не успев как следует выспаться перед дорогой, гонимый мыслью о долге и как можно более скорой поимке преступника, останавливаясь в каждом селе и деревне, какие встречались на пути Фестунг – Эгте и Ореншпиль – Рунбронд, он за пять дней совершенно измотал себя. Непреодолимая тяжесть наваливалась на плечи, ребра сжимались, сковывая внутренности, постоянное ощущение тошноты не давало покоя, и в то же время капитана клонило в сон. Одной силой воли он держал глаза открытыми и не подавал виду, не показывал слабости своим солдатам, для которых служил примером. С тех пор как он расстался с Эдваном в Фирстенцвайге у разграбленной повозки, отправив
