Освоение времени - Виктор Васильевич Ананишнов

Столкнулся он с нею в одной из вылазок в прошлое случайно. Она его приворожила. Иван сам для себя использовал это мистическое слово: приворожила, потому что в первый раз видел её всего несколько минут. Потом он негласно погостил рядом с нею с неделю. Вокруг неё вилось с дюжину купцов, рыцарей, а вернее большей частью обычных проходимцев, привлечённых не только её красотой, но и тем, что оставалось после смерти её отца в предместье небольшого городка — Парижа, где Лоретта проживала на правах хозяйки таверны. Пришлось с некоторыми не в меру вспыльчивыми претендентами подраться. В результате таких стычек получил несколько болезненных уколов и порезов в разных точках тела, что послужило предметом язвительных замечаний Сарыя. Несколько дней, проведённые рядом с девушкой, окончательно занозили сердце Ивана её красотой и обаянием, а главное, неприступностью.

Но в этот раз он надеялся…

Так нет же! Прибежал непонятно зачем к горам недоступности почти на одном дыхании. И с бестолковым любопытством вознамерился что-то высмотреть в темноте через щель в воротах. Ну, не наваждение ли это?

Несут вот его теперь, как несмышлёныша какого-то…

«Всё, — решил он», — пора выходить в реальный мир.

Но вспомнил. Тут же закрытое пространство, нечто вроде пресловутого мешка Сола, о котором с трепетом упоминают ходоки. И ещё одно. Он даже не мог сам себе признаться, что ему, как бы то там ни было, — интересно.

Кто, что и куда?

Что это за штука на него попала? Куда и зачем тащит?

Дорога времени такого ему ещё не преподносила. О подобном ни Сарый, ни Симон ничего не говорили. Впрочем, они никогда и не бывали в этом невероятном для них дальнем прошлом. Но всё-таки должны же существовать хотя бы легенды или предания у ходоков о чём-то похожем.

Все истории ходоков отличаются от последовательной передачи какого-либо предания от поколения к поколению, как это бывает у обычных людей. Ходоки, пересекаясь в прошлом для них времени с местными, по Симону, аборигенами, умеющими ходить во времени, узнают от них более свежие, так сказать, новости, принесённые теми из их собственного прошлого. То есть у ходоков передача от одного к другому «сказаний старины глубокой» происходит быстрее и точнее, поскольку может исходить от непосредственного участника тех событий.

Должны знать, но как видно, не знают…

Из мира размышлений его вырвали в реальный мир, где уже догорала вечерняя заря, и где кипела, бурлила, орала и суетилась большая толпа людей, стиснутая со всех сторон невысокими постройками вокруг небольшой площади. Клещи, охватывающие Ивана, ослабли, он почувствовал свободу и тут же упал вниз. Не высоко. Ноги упёрлись во что-то упругое, в спину впились какие-то перекладины. Иван, ещё до конца не понял, что произошло, но одно ему стало ясно — он очутился в тесноватой для него клетке. Над головой с сухим треском опустилась решётка, щёлкнул, или ходоку показалось, замок.

Иван судорожно ощупал себя и не обнаружил рюкзака.

— Крохоборы! — воскликнул он, однако не со злостью, а с удивлением.

Кому он понадобился? Рюкзак?

И сразу вспомнил — в рюкзаке еда и бластер. Забеспокоился, стал внимательно осматриваться. Оружие будущего в руках дикарей — это ли не самое страшное, что можно придумать?

Никто, по-видимому, не проявил особого интереса к новому действующему лицу на этой сумбурной сцене из неизвестного спектакля, имена режиссёра и автора которого Ивану также не были известны.

«Это и хорошо», — подумал он, так как роли своей пока не знал, и знать не хотел.

Ему всё ещё мнилось, что он случайный статист, подвернувшийся кому-то под нелёгкую руку, а значит, некий незначительный фон происходящему вокруг. Отсюда появилась надежда выкрутиться из непонятной пока что ситуации. Шансы на то были. В конце концов, и раньше, до того, как он стал ходоком во времени, в его неспокойной жизни щекотливые или опасные положения случались неоднократно. Не такие, конечно, интригующие, как сейчас, но случались. До сих пор он выходил из них без потерь для себя.

Это к слову.

На самом же деле он всё ещё не мог отойти от внезапных перемен в своих представлениях о дороге времени и… жизни. Да, жизни! Потому что всё вокруг подчёркивало: он не по своей воле очутился в этом странном месте, странным образом, в немыслимом прошлом, но среди… людей.

Вокруг были люди. Вот почему он находился в растерянности, а его мысли крутились вокруг надежды и шансов на то, что всё, мол, пройдёт, а его не коснётся, а если и коснётся, то мимоходом и безболезненно. Так что сейчас ему ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.

Он долго и обстоятельно осматривался. Наконец, видя, что на него никто не обращает внимания, стал на дорогу времени.

И застыл, ошеломлённый.

В поле ходьбы он находился в той же самой клетке. В рассеянном свете тёмной бронзой отливали фаланги бамбуковых перекладин. Снизу угадывалась цельная платформа, на которой была установлена клетка.

* Секундой позже он кинулся в прошлое, где этой клетки не должно было существовать, но сразу же с размаху уткнулся в неё же. И в будущем, когда сооружение, стеснившее его, должно будет развалиться от старости и сгинуть, его побег привёл к новому синяку на скуле, ушибленной ещё воротами. Поразмыслив, он с тревогой осознал тщету своих усилий. Эти стены ему никак не одолеть, ибо клетка, по всей видимости, существует как в реальном мире, так и в мире поля ходьбы. А, может быть, находясь в ней, он лишён возможности вообще передвигаться по стреле времени?..

* Не хотелось о подобном даже думать.

Иван на мгновения воспылал злостью и впал в безумие, позабыв обо всём. Он ухватился за прутья и с остервенением потряс ловушку. Она ходила ходуном, перекладины решётки легко и упруго изгибались, однако выскользнуть наружу не было никакой возможности.

Он вернулся в реальный мир, чтобы отдохнуть, успокоиться и поразмыслить.

Не стал делать резких движений, а опустился и сел удобнее, насколько позволяло отведённое ему пространство.

И так просидел с полчаса. Постепенно его внимание к своей персоны переключилось на кипение людских страстей рядом и вдали от его клетки. Сейчас он увидел несколько таких сооружений, и в каждом из них кто-то обязательно находился.

«Узники?» — предположил он, относя вопрос и к самому себе.

Клетки располагались, насколько мог видеть Иван за мельканием человеческих тел и наступающих сумерек, на низких тележках и, вероятно, ничем не отличались друг от друга. Его место заточения находилось наверняка на такой же тележке: длинная узкая платформа, установленная на