Освоение времени - Виктор Васильевич Ананишнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, он понял тщету своих усилий, расслабился и обратил внимание на туннельное освещение — оно усиливалось.
Беглый осмотр ничего не дал, так как Иван висел вниз лицом и мог только отмечать неровности пола, да и то не все. Виной тому был розовато-сиреневый отсвет, заполнивший пещеру. Напавшего на него тоже не было возможности увидеть, даже уз, связавших его члены. Нечто бесшумно работало над его спиной и стремительно мчалось по подземному проходу к известной только ему цели.
Ну, не на обед же его несут!..
Иван даже плюнул с досады, выражая своё отношение к случившемуся с ним…
Всё теперь ему казалось странным с самого начала, с того самого момента, когда он сегодня ступил на дорогу времени.
Утром он выспался, одел подходящий к случаю костюм и подался на пару часов в начало семнадцатого века, в Испанию, на обед к хлебосольному дону Ираньесу. Оттуда вернулся, разбудил Учителя, чтобы тот поел, да и нельзя же полдня спать. Сарый вставал долго. Иван успел неторопливо переодеться в походную одежду.
Наконец кивнул на прощание полусонному Учителю.
— Куда ж это ты теперь? — полюбопытствовал тот без особого, правда, интереса.
— Прогуляюсь, — отделался короткой репликой Иван и погрузился в поле ходьбы.
Тут же почувствовал какой-то запашок, как если бы где-то далеко-далеко жгли костры из опавших листьев.
Обычно воздух в поле ходьбы нейтрален, но сейчас Ивану приятно было дохнуть полной грудью чуть прогорклый аромат, рассеянный в атмосфере, и пережить мгновение грустной ностальгии об утраченном — о том, что не произошло или произошло, но безвозвратно кануло в вечность.
Затем Иван отметил зеленоватый отблеск, падающий со стороны будущего. Он подкрашивал туман настоящего и, отражаясь от земли, уходил в прошлое.
Ни то, ни другое не показалось Ивану подозрительным или из ряда вон выходящим, потому что дорога времени, вернее само поле ходьбы непрестанно меняло свой вид. Его иногда пронизывали прорвавшиеся извне мимолётные лучики, быть может, солнечные, оттого здесь могло быть светлее, сумрачнее или темнее; даль иногда словно затуманивалась неуловимой шторкой примесей, а порой становилась хрустально прозрачной…
Проще, Толкачёв не задумался над тем — хорошо, что окружало его сегодня, или плохо. Для него хорошим становилось положение при открывании или сужении какого-либо закрытия, а плохим — его расширение или появление, потенциально ограничивающее, тем самым, свободу движения и проявления в реальном мире там, где хотелось бы.
Сейчас, трясясь в неудобной позе, он вспомнил ещё одно, отмеченное им: будто бы был неясный теневой след. Он необычным образом пересекал поле ходьбы наискось. Но и это воспринялось им тогда спокойно. Зато именно он, как теперь стал вспоминать Иван, этот след в виде тонкой ниточкой, как раз и подтолкнул его пройтись вдоль неё.
А ведь так и было!
Под воздействием неумеренного любопытства или… наваждения, Иван подобно собачке на верёвочке зачем-то ринулся в прошлое, но не туда, куда собирался идти. Что его и привело к странным воротам у гор недоступности.
«Вот! Попался, как мальчишка, на приманку», — думал он о себе без уважение, словно к постороннему лицу.
Перебирая в памяти все эти подробности, он постепенно стал склонялся к мысли о злом умысле против него, однако неизвестно от кого исходившем. Ничем иным пока что ему не удавалось объяснить свой необдуманный поступок. Его просто провели, увлекли, заманили…
Но кто и зачем? Перли или тарсены, так часто упоминаемые Учителями?
Он мог делать любые предположения. Отщепенцы во главе с Радичем? Так они на такие временные расстояния не ходят. Они не могли создать подобный агрегат или машину по определению: у них на то ни знаний, ни умений, ни возможностей.
Эта штука, что несёт его, судя по всему, какой-то механизм. Механизм в поле ходьбы? К тому же действующий здесь самостоятельно? Робот или новый вид аппаратчика? Не из того будущего, где он уже побывал? То есть… Опять же — перли или тарсены?
Нет никаких перлей!.. Нет никаких тарсенов!.. И никто его не тянул за собой, сам вздумал проверить ниточку.
Ну, зачем ему, спрашивается тогда, надо было потратить столько времени и сил, чтобы как заворожённому, идти к горам недоступности, если Уленойк, вождь племени ылымов и ходок во времени, которого он собирался сегодня навестить, родился и живёт всего в пятом тысячелетии до нашей эры?
Они договорились встретиться в древней Амазонии, и определили место встречи. Уленойк, одноглазый, могучий и энергичный ходок, обещал сводить Ивана к какому-то ущелью и показать необычных то ли зверей, то ли каких-то существ, не похожих на людей и якобы разумных.
— О, Ваня! — экспансивно потрясал вождь ылымов перед собой громадными кулаками. На языке ходоков он, однако, говорил не слишком хорошо, оттого речь его была, как бы рваной, от слова к слову. А Иван ещё плохо пользовался лингвамом, чтобы с ним говорить на его родном языке. — Ты там… удовлетворишь свой интерес… к необычайному. Такое редко может увидеть человек… Поверь мне. Я сам… Но, Ваня!.. Опасно, Ваня. Как там опасно!.. У-у…
В чём состоит опасность, сколько его ни расспрашивал Иван, Уленойк ничего определённого объяснить не мог. Он закатывал глаза, кривил сочные губы и пытался что-то изобразить жестами, что должно было, по-видимому, показать степень возможной опасности, а не её суть. Поэтому, собираясь к нему, Иван на всякий случай экипировался соответствующим образом: надел бронерубаху, снятую последний раз семь лет назад и без надобности провалявшуюся в кладовке, в рюкзак засунул бластер — подарок из будущего — и метров пятьдесят тонкой верёвки. Верёвка появилась по его инициативе: ему казалось, раз есть ущелье, значит, нужна верёвка. Кроме того, взял еды, пистолет ТТ, приобретённый по случаю (сходил в годы войны, там такого «добра» можно было найти не слишком напрягаясь), нож в ножнах, одел новенькие, недавно купленные, кирзовые сапоги, а также прочные джинсы и куртку с капюшоном.
Поход к Уленойку и далее с ним к неведомым существам числился в плане Ивана на этот раз первым этапом пребывания в прошлом. Затем он собирался вернуться ближе к будущему, во Францию времён последнего Меровинга. Там его ожидала — надежды юношей питают — прекрасная Лоретта…
Вернее, ему очень хотелось, чтобы она ожидала его. И надеялся, что в этот раз у него получится всё, как было задумано, и Лоретта примет
