История из Касабланки - Фиона Валпи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давным-давно, когда мир был намного моложе, воды моря были сладкими и свежими. Само море очень гордилось этим и стало слишком высокомерным. Оно решило, что затопит весь мир. Но крошечный комар увидел это и начал пить море. Он пил и пил, пока не исчезла последняя капля воды, и тогда он стал пить песок. Потом его вырвало выпитой морской водой. И поскольку самому маленькому существу в мире удалось выпить его и покорить, море смирилось. С тех пор, пройдя через желудок комара, его воды стали солеными.
Мне очень понравилась эта история, но только позже, вернувшись домой, я еще немного подумала и поняла заключенный в ней смысл. Иногда война и другие вещи, происходящие в мире, вроде дурного отношения к еврейскому народу, могут казаться огромными и ошеломляющими. Но даже у таких крошечных комаров, как мы с Ниной, есть сила что-то этому противопоставить.
Мне нравится, как рассказы сказителей помогают снова чувствовать себя способным совершать поступки, которые кажутся невозможными. Я думаю, это действительно волшебный талант.
Зои – 2010
Постепенно моя уверенность в том, что я смогу ориентироваться в Касе, растет. Я пару раз встречалась с Кейт в местных кафе, и теперь знаю, что нужно просить nuss-nuss – «половину с половиной», если я хочу заказать кофе с молоком. Нам обеим нравится болтать о Бристоле, вспоминая кофейни Клифтона и ряды домов в пастельных тонах в Монпелье, где мы с Томом жили, а Кейт в студенческие годы снимала комнату.
В Великобритании мы обе работали учителями начальных классов – еще одна общая тема, которую мы обнаружили. В Марокко с нашей иностранной квалификацией нелегко найти работу, но Кейт устроилась на неполный рабочий день в языковой школе, дает уроки английского языка бизнесменам и студентам. Она говорит, что ей нравится время от времени иметь возможность вырваться из пузыря эмигрантов и встретиться с Casawi.
– Но я скучаю по детям, – призналась она, и я с ней согласилась.
– Все эти забавные штучки, которые они говорят и делают… Однажды я спросила свой класс, может ли кто-нибудь назвать четыре сезона. Один маленький мальчик поднял руку и сказал со всей серьезностью: «Соль, перец, уксус и томатный кетчуп». Его мама была поваром.[39]
Кейт рассмеялась, чуть не подавившись медовым пирогом.
– Это бесценно. Я спросила свой класс, может ли кто-нибудь сказать мне, что значит «доброкачественный», и одна девочка сказала: «Конечно, мисс, в следующем году нам будет девять, как только перестанет быть восемь». Хотя они могут быть сущим наказанием, не так ли? Однажды, стоя спиной к классу и записывая что-то на доске, я, не оборачиваясь, сказала одному из своих учеников, чтобы он перестал валять дурака. Это была просто интуиция, знаешь, как шестое чувство. На самом деле, я понятия не имела, что он задумал, а он спросил: «О, мисс, откуда вы всегда знаете, что я делаю?!» Когда я ответила ему, что учителя обладают сверхспособностями и могут видеть все, что происходит вокруг, он искренне поверил в это, и с того дня вел себя хорошо.[40]
Предаваясь с Кейт воспоминаниям, я начинаю скучать по своей прежней работе. Я подумывала о том, чтобы как-нибудь вернуться к преподаванию, но вместе с тем понимала, что морально не готова снова взять на себя такой уровень ответственности. Мысль о том, что я не смогу мыть руки так часто, как мне требуется, наполняет меня беспокойством. И хотя я знаю, что это безрассудно, страх калечит меня, делая неспособной отправиться на собеседование, не говоря уже о том, чтобы вести занятия. А кроме того, Грейс нуждается во мне прямо сейчас. Это время, проведенное с ней, успокаивает мои измотанные нервы. Мне нравится быть мамой больше, чем все, что я когда-либо делала в своей жизни. К тому же мне нужно закончить работу над одеялом. Сшивание блоков «Древа Жизни» помогает мне впервые за долгое время чувствовать себя спокойнее, и это кажется мне признаком пусть небольшого, но прогресса.
В настоящее время мне стало проще посещать библиотеку и возвращаться обратно домой через Хабус. Правда, я склонна придерживаться знакомых маршрутов – больше никаких безумных марафонов к корнишу через весь город! И я начинаю ощущать себя более расслабленной, ежедневно гуляя с Грейс, что определенно идет на пользу нам обеим. Парк Мердок – мое любимое место отдыха. Это безмятежное зеленое пространство посреди городского хаоса, которое умиротворяет и успокаивает мои мысли, пока я сижу на скамейке (которую считаю нашей), зажатой между двумя высокими алеппскими соснами, укрывающими нас в своей чернильно-темной тени. Грейс нравится наблюдать, как над нами с ветки на ветку перелетают бюльбюли, и невесомые ноты их песен, кажется, помогают охладить воздух. Это уединенный уголок садов, где нас редко беспокоят туристы, посещающие парк, и местные сотрудники. Иногда мимо проходит человек, подметающий дорожки пальмовым листом, но он просто кивает и не беспокоит нас, поглощенный своей работой.[41]
Я также стала заходить чуть дальше в Хабусе, следуя рекомендациям месье Хабиба, который знает, где находятся лучшие магазины для всего, что может понадобиться мне в моей работе. На днях, к своей большой радости, я обнаружила старинную шаль с прекрасной вышивкой. Владелец был удивлен, когда я захотела купить не одну из новых моделей, свисавших с потолка его магазина, а именно ее. Она обтрепана по краям и местами слегка изъедена молью, но меня сразу привлек стилизованный узор из листьев и цветов. И когда он сказал мне, что это дизайн «Берберского Дерева Жизни» (проникшись и поняв, что я заинтересована в покупке, и меня не разубедит плохое состояние этой шали), я поняла, что нашла ткань для полосок и каймы моего одеяла.
В этом же магазине, пока я ждала, когда мне завернут покупку, я наткнулась на аметистовую жеоду, похожую на ту, что была у Нины и которой восхищалась Жози. Все было именно так, как она описала. Внешняя оболочка в форме яйца представляла собой грубый, незамысловатый корпус, но он заключал в себе скопление кристаллов, чьи удивительные фиолетовые глубины сверкали в тусклом свете в полумраке магазина. Я взяла жеоду и, пока держала ее на ладони, ощутила странное волнение от внезапно посетившей меня мысли. Нина сказала Жози, что жизнь в медине похожа на жеоду:
