Шамбала. Сердце Азии - Николай Рерих

Лама сказал: «Три рода учения: одно – для посторонних. Другое – для своих. Третье – для посвященных, могущих вместить [его]. Вот по неразумию они убивают животных[224], и пьют вино, и едят мясо. И живут грязно. А разве учение позволяет все это? Где красота – там учение. Где учение – там красота».

Чувствительны здесь люди. Ваши ощущения и намерения передаются здесь так легко. Потому знайте четко, что хотите. Иначе вместо Будды увидите собаку.

Главное не то, что захоронено в прошлом, что запылено в старинных книгах, переписанных и недописанных. При новом строительстве важно то, что еще сейчас вращается в жизни. Не по полкам библиотек, а по живому слову измеряется состояние духа.

Под Канченджангой притаились пещеры, где хранимы сокровища. В каменных гробах молятся пещерники, истязая себя во имя будущего. Но будущее уже овеяно солнцем. Уже не в тайных пещерах, но в солнечном свете – почитание и ожидание Майтрейи-будды. Уже три года, как таши-лама в своем Ташилунпо торжественно и явно воздвиг великое изображение грядущего. Идет незримая, напряженная работа.

Таши-лама через Сикким и Калькутту, путями Китая проехал в Монголию. Никогда такое не бывало. Тайна. Впрочем, может быть, через Сикким проехал лишь отводный отряд, а сам лама двинулся на Монголию.

В священное утро на горах засветились вереницы огоньков. Тайна.

Сейчас волна внимания к Тибету. За стеною гор идут события. Но тибетская тайна велика. Сведения противоречивы. Куда исчез таши-лама? Какие военные действия на границе Китая?

Что делается на монгольской границе?[225] Год событий. Называли Сикким страною молний. Конечно, и молнии здесь бывают, но не проще ли назвать: «Страна небесных ступеней»? Лучшего преддверия к тайнам будущего трудно придумать. Неисследованная, малопроникаемая страна скал и цветов.

Как в сказке. Как на блюдечке за серебряным яблочком. Открываются холмы и ступени Гималаев. Сто монастырей Сиккима. Наверное, гораздо больше. Каждый из них увенчал вершину холма. Малый храмик в Чаконге. Большой субурган и монастырь в Ринченпонге. На следующей горе белеет Пемайанцзе. Еще выше – Санга Челлинг. Ташидинг мало виден. По другую сторону долины – Далинг. Против него – Роблинг. Ближе – Намцзе. За сорок миль видны монастыри. Забываем, что здесь видится необычно далеко.

И опять перед нами стена на Тибет. И не хребет ящера, но белоснежный пояс раскинулся по вершинам стены. Пояс Земли. Поставим стрелу на север. Там должны быть основания горы Меру.

Талмуд говорит, что голубь принес первую масличную ветвь Ною с горы Мория. И гора Мория, и гора Меру – в Азии. Здесь начало всего. Здесь – начало всех путников, всех искателей. Здесь воздвигнуто первое изображение Благословенного Майтрейи – Мессии – Мунтазара (Мунтазар – Мессия, ожидаемый мусульманами). Трижды мощное М! Здесь, поверх всех споров, учения подняли масличную ветвь нового Мира. Здесь заповедана Мировая Община.

Подошел сам, потрогал – прикос-нулся к шатру. Кто этот человек, с длинной черной косою, с бирюзовой серьгой в ухе, в белом кафтане? Местный иконописец – лама Пема Дондуб. «Можешь ли написать нам благословенного Майтрейю совершенно так, как в Ташилунпо?» Взялся, и вот сидит на ков– рике, в уголке белой галереи, и различ-ноцветно пишет полный символами лик. Приготовляет ткань для писания, покрывает ее левкасом (мел на клею) и выглаживает раковиной. Совершенно как русские иконописцы. Так же растирает краски, так же греет их на жаровне, так же втыкает запасную кисть в черные густые волосы. И жена его, из Тибета, помогает ему готовить краски. И так в уголке белой галереи расцвечивается замысловатый образ. Все символы укрепляют благословенного. И страшный, птицеподобный Гаруда[226], и мудрые Наги, и Ганеша – слон счастья, и чинтамани – конь белый, несущий на спине чудесный камень – сокровище мира. Целый священный хоровод избранных образов. А на лик и благие руки кладется чистое золото.

И так же, как наши иконописцы, поет лама-иконописатель стихиры[227] во время работы. Стихиры усилились – значит, приступил к самому Лику.

И еще диво, возможное только в этой стране. В глубоких сумерках, когда наливающийся месяц уже вступает в права, по дому разносятся серебряные звуки самодельной флейты. В темноте художник лама на коврике переливчато играет перед ликом Майтрейи – Мессии – Мунтазара[228].

Струны Земли!

Глава 3. Пир-Панджал[229]. Знамена Востока (1925)

Где проходили орды великих монголов? Где скрылось исчезнувшее колено Израилево[230]? Где «Трон Соломона»[231]? Где пути Христа-странника[232]? Где зарево шаманского бон[233] – религии демонов? Где Шалимар – сады Джахангира[234]? Где пути Памира, Лхасы, Хотана[235]? Где таинственная пещера Амаранта[236]? Где тропа великого Александра к забытой Таксиле[237]? Где стены Акбара? Где учил Аcвагхоша[238]? Где созидал Авантисвамин[239]? Где твердыни Чандрагупты Маурии? Где мудрые камни царя Ашоки[240]? Все прошло по Кашмиру. Здесь старые пути Азии. И каждый караван мелькает, как звенья сочетаний великого тела Востока.

И песчаные пустыни на пути к Пешавару[241]. И синие вершины Сонамарга[242]. И белые склоны Соджи-ла[243]. И в полете орлов – тот же неутомимый дух. И в резвых конях – то же непреклонное движение. И мир роз и шалей кашмирских не похож на забытый и скрытый мир кашмирских клинков.

«Весна Священная»[244]. Когда мы сочиняли ее со Стравинским, не думалось, что Кашмир встретит нас этой постановкой. В Гари, на ночлеге, когда вызвездило яркое весеннее небо и засинели горы, мы заметили вереницы огней по горам. Огни двигались, расходились и странно кружились. И по всем склонам зажглись эти огненные процессии. И в деревне внизу закружились темные силуэты, размахивая смоляными факелами на длинных шестах. Огненные круги возвещали о конце холодов зимних. И песни возвещали весну священную. Этот праздник девятого марта.

«Бюль-буль» – соловей-птица поет на яблоне. Кукушка отсчитывает долгую жизнь. На лужайке расстелены белые полотна и кипит самовар. Красные и желтые яблоки и сдобные лепешки предлагаются сидящим на весенней траве. Глазки фиалок и бело-желтые нарциссы ткут пестрый ковер. А вечером стада уток и станицы гусей[245] усеивают мочежины озер. Выходят на весенние поляны маленькие медведи. И никто не боится их, разве если это матка с детьми…