Заговор призраков - Екатерина Коути

– А что бы вы сделали, чтобы вернуть дружбу королевы, милорд?

Этот вопрос Джеймс собирался задать между делом, растворив его в беседе, словно гран мышьяка в бокале вина, но как же ему опостылело ходить вокруг да около! Он охотник, а не дознаватель. По мышцам прокатилась волна азарта, заставив их содрогнуться. Это было приятно и больно, все равно что наступать на затекшую от долгой неподвижности ногу.

Взгляд милорда, затуманенный винными парами, сделался вдруг цепким, оценивающим. Левая сторона лица застыла неподвижно, как осколок маски, на правой же прорезалась добродушная улыбка. Какой из них верить?

«Он предаст вас, – шелестел незримый голос. – Он считает, что так справедливо».

– Что бы я сделал? – протянул Мельбурн и подмигнул гостю. – О, я сделал бы все, что позволительно джентльмену, мистер Линден. Все и ни одним поступком больше.

«Так что же, по-вашему, позволительно джентльмену? – едва не выкрикнул Джеймс. – И что позволяли приличия в вашем веке, о котором так грезит Чарльз? Устранить соперника на дуэли? Но что, если вы слишком немощны, чтобы удержать пистолет, зато тесно связаны с потусторонним миром? Уж не пришла ли к вам старая когорта на подмогу?»

В той суматохе было не разобрать, в кого целился одержимый – в королеву или в принца-консорта. Пуля могла предназначаться Альберту. Из всего, что Джеймс знал о Клубе Адского Пламени, безусловно следовало, что святошу из Кобурга Дэшвуд прикончил бы с особым удовольствием. Кого сэр Фрэнсис не терпел, так это праведников. С ханжой можно договориться, из лицемеров получаются лучшие компаньоны для похода в бордель. Но истинного праведника ничем не проймешь. А принц-консорт был из этой породы. Под его благочестивым взором вянет порок, от ослепительной белизны его сердца все искушения бросаются наутек. Такого соблазнить невозможно. Только убить.

А сколько времени пройдет с момента его смерти, прежде чем из Букингемского дворца в Брокет-холл полетит письмо? Нисколько. Тем же вечером королева будет хватать Мельбурна за руки и орошать слезами его жилет с узором из павлиньих перьев. На похоронах он будет поддерживать ее под локоть. Потому что, кроме него, у нее никого не останется. И вокруг них, королевы и ее старого друга, вновь сомкнется круг…

«Если все так, то я вас понимаю, милорд. Но все равно покончу с вашими сообщниками, сколь бы ловки они ни были. Все потому, что они добыча, а я гончий пес, и ничего тут не поделать. И еще потому, что теперь я знаю, как с ними совладать».

Глава восьмая

1

Когда леди Мелфорд сообщили, что к ней с визитом преподобный Линден, повела она себя наихудшим образом: как чувствительная девица при упоминании имени жениха. Огромного усилия воли ей стоило не заметаться, не побежать ему навстречу, не бросаться в гардеробную в поисках платья покрасивее… Только насмешка в глазах камеристки, не то и впрямь мелькнувшая, не то почудившаяся, привела Лавинию в чувство. Приморозив камеристку к месту ответным взглядом, Лавиния снова опустилась в кресло, устроила ноги на скамеечке и приказала пригласить пастора прямо сюда, в малую гостиную.

Уютно горел огонь в камине за шелковым экраном с непристойно-пасторальной картинкой, умиротворяюще стучал в стекло дождь. Таким пасмурным осенним утром лучше бы подольше не вылезать из постели, спать и видеть сны, а выспавшись, потребовать прямо в кровать чашку горячего шоколада и читать, пока не придет время одеваться для музыкального вечера в салоне леди Холланд, где Лавиния обещала непременно быть… Но ей не спалось, она рано встала, и от безнадежности устроилась с книгой у камина.

Книги напоминали ей оконца в мир, куда женщине, пусть даже богатой и свободной вдове, вход воспрещен. Мир свершений, событий, приключений. Она зачитывалась мемуарами военных и историями о путешествиях в дебри Африки. Впрочем, за неимением лучшего годилась и беллетристика. Поутру Лавиния открыла роман Диккенса, где уже которую страницу умирала маленькая Нелл, и подумала, что это как раз тот случай, когда вовремя нажатый курок сэкономил бы немало времени, эмоций и типографской краски…

Наконец он вошел, и Лавиния встала навстречу, протянула руку, как простому посетителю. Прикосновение его губ – быстрое, сухое, почтительное, – как всегда, вызвало трепет.

– Леди Мелфорд, прошу прощения за этот неожиданный визит.

– Преподобный Линден, рада вас видеть. Чем обязана?

Взглядом отослать камеристку… Дверь закрылась. К черту любезности, он бы не пришел просто так, он никогда не приходил…

– Джеймс, что случилось? – выдохнула Лавиния.

Маска надменной скуки, казалось, навеки примерзшая к лицу Джеймса, словно дала трещину: расширились глаза, дрогнули губы, и выражение лица вдруг стало прежним, живым…

– Я пришел поблагодарить тебя. Тогда… когда ты сделала то, что сделала… ты вернула меня к жизни.

«Вернула, а потом отдала той девчонке».

– Я рада, что сумела так хорошо услужить тебе. Хотя твоя протеже едва ли питает ко мне столь уж глубокую признательность.

– За горьким вкусом лекарства она не распробовала его пользы, – покачал головой Джеймс. – Никто не вправе требовать, чтобы она испытывала к тебе что-либо, кроме неприязни. Никто не вправе требовать этого от нее. Со мной все иначе.

Лед треснул и осыпался на пол звенящими осколками. Невидимый лед, неслышимый звон.

– Я слишком беспечно обошелся с нашей дружбой, Лавиния. И страшно оскорбил тебя своим безразличием… своей ложью. И не знаю, найдешь ли ты силы меня простить. Ты вправе затворить передо мной дверь, так же как я некогда затворил перед тобой створки своего сердца. Но мне так нужна твоя помощь.

«Дружба», – повторила про себя Лавиния. «Дружба».

Нет на свете более уродливого слова. Фальшивое насквозь, как ограненная стекляшка в золотой оправе на золотом же ободке. Но если он, преклонив колени, протянет ей именно это кольцо, она, не раздумывая, наденет его на безымянный палец. Потому что он пришел к ней. Он прежний.

– Чем я могу тебе помочь?

– Мне нужен охотник, Лавиния. И я не знаю в Лондоне никого, кроме тебя, кто бы не только верил в нечисть, но имел бы опыт, и навыки охоты, и необходимое бесстрашие. Лавиния, я не знаю никого, кому я мог бы доверить свою жизнь. Кто мог бы… просто прикрыть мне спину в той вылазке, которую я должен совершить завтра. Возможно, это будет опасно. Скорее всего. Наверное, я совершаю преступную глупость, обращаясь к тебе, но больше никто…

– Спасибо, Джейми, – прошептала Лавиния и вдруг расплакалась.