Законы войны - Александр Афанасьев

Он пошел в ближайшее место, где можно было поесть. Найти его было несложно – по музыке, громкой и русской. Рядом курили колоритные мужики, на ком-то была сетчатая майка, на ком-то бронежилет на голое тело, на ком-то – шорты, на ком-то домашние тапочки. На него они не обратили ни малейшего внимания – идет человек по своей надобности и идет. В этом, кстати, было отличие русских от англосаксов – те бы обязательно прикопались, даже к своему.

Пол в харчевне был засыпан местным гравием, какого в предгорьях много. Аскер подошел к столикам, где топились купленные на кабульском базаре русские самовары [87] еще конца позапрошлого века, спросил чаю и сушеного, но не соленого мяса. Расплатился теми же афганями.

– Кузьма где сидит? – спросил он человека за стойкой

– А вон – справа. В углу самом. Здоровый с усами – и есть Кузьма.

– Благодарствую.

Аскер и не подумал давать деньги за информацию, а халдей и не подумал их просить. Здесь было место, построенное русскими и для русских. Если бы халдей, а скорее всего – владелец этого места жил бы по-другому, по другим понятиям, – к нему перестали бы ходить, и он бы обанкротился и съехал. Урок всем остальным.

Забрав заказанное, Аскер подошел к двум сдвинутым столам, за которыми сидели водители. В основном армейские.

– Здравия желаю. Присесть позволите?

Водилы уставились на него.

– А ты кто такой будешь? – спросил усатый здоровяк. По виду – он мог согнуть лом руками.

– Человек божий, мимо прохожий.

– Ну, садись, человек божий…

Аскер пододвинул стул, сел. Сразу обращаться с просьбой или «грузить» было не принято, об этом можно было только в самом конце. Он знал, что его сейчас осматривают внимательные глаза, пытаясь понять, кто он такой и откуда.

А так водилы мирно трапезовали, набивали брюхо перед очередным долгим переходом. На Саланге таких постоялых дворов нет, а вот очереди есть, тоннель-то узкий. Вот и хрен знает, сколько стоять придется…

– Слышь, человек божий… – сказал один из водил, – а не ты ли в Кушке тренировался?

Понятно, знакомые все-таки нашлись. Армия, несмотря на свои размеры, – организация замкнутая, найти знакомого просто.

– Я.

– А в каком году?

Аскер назвал год. Водила – монголоидного вида, загорелый – кивнул, в основном для других. Правда.

– А щас чем занимаешься? – спросил старший, Кузьма, наверное.

– На частных хлебах.

– Контрактник, что ли? Э…

Контрактников не все любили.

– Хлеба тоже разные бывают, – сказал Аскер, – соображать надо. Араба знаете?

– Ну?

– Так вот он тоже на вольных. Сейчас.

Сказанное было серьезным.

– Араба-то я знаю… – сказал монголоид, – даже грешным делом учился у него. А вот ты его как знаешь, паря?

– Так и я – учусь. Метки у него – на руках. На обоих.

Монголоид хмыкнул.

– Верно. А чего от своих отбился? Дезертир, что ли?

– Дела лихие. Вот, попутный транспорт ищу.

– Попутный только ветер в ж… Куда надо?

Аскер не успел ответить – подошел халдей. Прошептал что-то Кузьме на ухо.

– Полиция здесь, парень. Кого-то ищут. Не знаешь – кого?

Аскер решил идти ва-банк:

– Меня. Предатели это.

Водилы замолчали. Почти все они были армейскими отставниками. Свой для них был завсегда свой, ну а чужак…

– Полиция чья, наша? – спросил Кузьма.

– Не, зеленые [88].

– Тогда посылай нах… Никого тут левых нет, и не было.

Содержатель трактира кивнул:

– Понял.

Это место можно было обыскивать целую неделю. Попытка установить пост для досмотра на въезде вызвала бы бунт.

Водилы переглянулись.

– Слав, ты без напарника идешь?

– Ну?

– Возьми парнишку. Тебе куда?

– Баграм – можно?

Кузьма захохотал.

– Можно Машку за ляжку, бача. Совсем, смотрю, распустились в армии, не то что в наши годы. Высадим на периметре, не переживай. Там к нам как раз еще пара машин присоединится. Так, двинулись, мужики. По машинам…

– Можно…

Аскер, до этого прятавшийся сзади, там, где было оборудовано спальное место, полез вперед. Ровно рокотал дизель, усиленная до предела подвеска глотала все неровности афганской пустынно-степной дороги…

– Ты, бача, серьезный человек, как я погляжу. – На водителе из одежды были только шорты и бронежилет. – Там эти зеленые кордон поставили на пути к Кабулу, ловить тебя собрались. Ну да ничего, там Ваня Концевой с ребятами на Пешавар идет, он этим зеленым быстро даст рахунку [89]. А ты замочил, что ли, кого?

– Ага.

– И кого?

– Зеленых троих. Один офицер… кажется.

– Круто, – оценил водитель, – и за что ты их?

– Да так. Офицер этот выступал громко. Говорил – вырежет всех русских.

– Тогда правильно сделал… – сказал водила, – так этим бородатым и надо. Я сам не пойму, и что с ними цацкаются. Давно надо было – загрузить самолеты ипритом и пройтись над всеми ущельями. Нормальных людей там нет, а бородатые пусть подыхают.

Ждать толерантности от водителей было бесполезно. Как, впрочем, и от всех остальных, кто долго был в Афганистане. Не дождетесь…

Афганистан, Кабул

Центр города

Ночь на 3 ноября 2016 года

Эфенди джаграна на самом деле звали полковник Салман Раджаб, и он был очень встревожен…

В Афганистане, до того как свергли короля, система власти строилась очень просто. Есть англичане. Они делают свои дела, и вмешиваться в них категорически не рекомендуется. А вот если ты понравишься им – то ты можешь сделать карьеру. Сына могут пригласить в военное училище Британии, это верный билет на самый верх. Тебя самого могут пригласить в колониальные части – а это совсем не то же самое, что афганская армия. Британцы никогда не использовали в колониальных частях местных. Индусы служили в Афганистане и в Северо-Западной провинции, где их ненавидели, потому что они не мусульмане. Афганцы служили в Индии и в других местах. Главный критерий – ты должен быть чужаком. Тебя должны ненавидеть. Англичане сами держали роль третейских судей и цивилизаторов, непосредственно не виновных во всех зверствах до тех пор, пока это было возможно…

Если не брать во внимание англичан – то был король. Его никто не уважал и все ненавидели. Потому что считали британским псом, прислужником и без оснований. Но приносили ему дань, потому что если не приносить – король прикажет тебя убить и тот, кто это сделает, займет твое место. Иногда убивали и без приказа короля, когда думали, что королю это понравится или у него не будет выбора. Король был тем немногим, что придавало легитимность всей системе власти. Потому что если не будет короля – податные сословия начнут задавать вопросы, а почему дань должны платить они. Учитывая то, что значительную часть податных сословий представляли воинственные и дикие горцы, стрелки и скотоводы, и жили они в ущельях, которые могут поглотить целую армию, наверное, король был все-таки нужен.

Полковник жил как все. Обирал тех, кого можно было обобрать. Подкупал тех, кого можно было подкупить. Избегал тех, кого подкупить было нельзя. За исключением одного – он был русским агентом.

А что тут такого? Разведки всего мира активно работали в Кабуле, уж разведки сверхдержав-то – точно. Особенно активна была Священная Римская Империя, в сороковые годы она едва не подбила Афганистан на мятеж против британской короны, и до сих пор в высшем свете Афганистана попадались афганцы светловолосые и голубоглазые, рожденные от матерей арийской крови. Полковник, увы, похвастаться таким не мог – но он работал на русских. Русские были недалеко, в Туркестане, туда можно было легко сбежать, там по границе жили народы, родственные афганцам, и еще русские владели страной, которая была самой большой страной в мире. Если тебе надо бежать и спрятаться так, чтобы не нашли, – Россия подходит для этого наилучшим образом.

Когда пришли боевики – полковник побежал в Россию, и Россия его приняла. А после того как русские пришли в Афганистан вместе с армией – на кого они могли опереться в деле строительства новой ловчей сети, как не на старого своего агента, проверенного и испытанного в деле.

Вот только русские стали допускать ошибки.

Афганцам нельзя давать свободы. Никакой, никогда. Естественное состояние афганца – это рабство. Потому что если ему дать настоящей свободы – начнется соперничество между племенами. А как только оно начнется – оно быстро перерастет в резню. В которой афганский народ истребит друг друга лучше, чем какой-нибудь чужеземный завоеватель. А еще афганцы захотят свести счеты с теми, кто угнетал и притеснял их. Польется кровь, которой не будет конца. Потому немногочисленная афганская элита, представленная прежде всего религиозными деятелями, которые не вырезали мятежники в силу уважения к религии, решила поднимать народ на мятеж против русских. И такие, как полковник, в этом помогли.

Потом он обнаружил, что, оказывается, у него есть и единомышленники. И что самое удивительное – русские единомышленники…