Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шестеро рожденных онирами лежали на креслах, диванах и подушках. Когда интересовались степенью родства, они представлялись братьями и сестрами, но Ио знала, что это, скорее всего, не так. Во дворцах грез рожденные онирами часто притворялись братьями и сестрами, чтобы усилить иллюзию. На этих шестерых были маски летучих мышей различных оттенков серого, а также безупречные костюмы-двойки. К спинкам их пиджаков были пришиты черные крылья: согласно преданиям, их предки, боги снов Ониры, были крылатыми духами.
Во дворцах грез Ио всегда чувствовала себя соучастницей преступления. Некоторые инорожденные, вроде рожденных мойрами и керами, демонизировались широкой общественностью, а другие, такие как рожденные орами из Агоры или Девять, приравнивались ею к божествам. Но вокруг рожденных онирами и грациями было выстроено подобие культа: в средствах массовой информации их откровенно сексуализировали. Во многих дворцах грез рожденных онирами заставляли работать в ночных сорочках или халатах.
– Проходите, проходите, – пригласила ящерица. – Познакомьтесь с детьми Гипноса.
– Морфей, – представился рыжеволосый, с ногами забравшийся в кресло. – Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались во множественном числе. Со мной вы погрузитесь в сны о прошлом или будущем.
Как и многие инорожденные, ониры использовали имена богов-предшественников, чтобы классифицировать свои способности. Ио никогда не слышала, чтобы так же поступали с именами богинь судьбы: Клото, Лахесис и Атропос. Силы рожденных мойрами было легко описать одним словом: прядильщица, замерщица и резчица.
– Фобетор, мужской род, – представился молодой человек рядом с ним. – Со мной вы погрузитесь в сны о страхах.
– Фантас, мужской род, – представился юноша, сидевший на диваше в позе лотоса. – Со мной вы погрузитесь в сны о фантазиях.
– И, конечно же, – сказала ящерица, – если вы предпочитаете компанию женщин…
Три рожденные онирами девушки приветственно помахали Ио рукой.
– Я бы предпочла Морфея, – сказала Ио и прошептала ящерице: – И комнату подальше.
Мужчина кивнул и сделал рыжему знак. Высокий рожденный ониром вяло поднялся по лестнице, и ящерица повела их к двери с номером три. Нет, так не пойдет.
– Можно мне этот? – спросила Ио, указывая на дверь с номером семь. – Это мое счастливое число.
Ящерица снова пожала плечами и открыла дверь в комнату номер семь.
– Когда вас разбудить, мисс?
– Через час, – ответила Ио.
– Так скоро?
– Мне нужно домой, – ответила она, придав голосу некоторую застенчивость, чтобы он подумал, будто дома ее ждет возлюбленный. Дверь беззвучно закрылась, и Ио внимательно осмотрела комнату. Просторная, с высоким потолком, в центре – двуспальная кровать, в изголовье стоит стул. Все сделано из сиреневого шелка: занавески, простыни, висящие у зеркала халаты.
– Не желаете ли отведать один из наших всемирно известных коктейлей?
Сонный отвар из дворца грез вырубил бы ее на следующие восемь-десять часов. Ио очень хотелось попробовать, но пришлось отказаться.
– Нет, – ответила она. – Твоей силы будет достаточно. Я просто хочу вздремнуть.
– Если хотите переодеться во что-то более удобное, у нас много вариантов, – сказал Морфей, подводя ее к вешалке с халатами, ночными рубашками и пижамами.
– Хм, – пробормотала Ио. – Предоставлю выбор тебе.
Морфей выбрал мягкую гладкую ночную рубашку на бретелях, розовато-лилового оттенка, с самым коротким подолом, который Ио когда-либо видела, и оставил ее вместе с сорочкой за занавеской. Пока Ио снимала свою приличную одежду, в душе она проклинала себя за то, что придумала этот план. Наверняка есть дюжина других, не таких смущающих способов сделать то, что она задумала.
Когда она вышла из-за занавески в туго затянутом вокруг талии халате, он спросил:
– Ну как?
– Нормально, – солгала Ио. Ткань выбранной ониром сорочки была самой нежной из всех, которые когда-либо прикасались к ее коже. Ковер на полу оказался настолько мягким, что пальцы ног Ио буквально утопали в нем, а кровать, стоило девушке только лечь в нее, показалась ей маленьким уголком рая. Теперь она понимала, почему люди впадают в зависимость от этого: здесь сон превращался из необходимости в удовольствие.
Морфей склонился над ней, массируя виски.
– Какие-то особые пожелания?
Боги, это потрясающе. С ее губ сорвалось нечто невнятное.
– Любовные истории, приключение, ослепительный успех? – предлагал он.
Убаюканная плавными круговыми движениями пальцев онира, Ио закрыла глаза.
– Выбирай ты, – снова прошептала она.
– Значит, любовная история, – сказал он.
Вдруг… Бац!
Глаза Ио распахнулись. Над ней стоял вовсе не Морфей. Ей в глаза, уперев руки в бока, смотрела Роза, на губах подруги играла ухмылка. Бедный Морфей лежал лицом вниз на ковре и тихо похрапывал под действием сил Розы.
– Я не помешала тебе, Ио, дорогая?
– Нет. – Ио резко выпрямилась.
– Вижу, ты неплохо тут устроилась, – усмехнулась Роза, показывая на ее ночную рубашку. – Пока я штурмовала стены и карабкалась по балконам в компании парня, у которого разговорные навыки как у камня.
Стоящий у балконной двери Эдей не глядя помахал Ио. Видимо, он не смотрел на нее намеренно: его щеки покрывал густой румянец. Ио взглянула на себя: халат распахнулся, во всей красе обнажив крошечную ночную рубашку. Она что, заставила Эдея… покраснеть? Эта мысль была волнующей, но Ио все-таки запахнула халат, завязала его потуже и на всякий случай надела брюки карго.
Роза изучала лежащего у ее ног Морфея.
– Его зовут Марино, – сказала она, поигрывая безжизненной рукой онира. – Встречалась с ним пару раз. Потрясающе целуется. Но всегда перебарщивает с парфюмом.
– Все прошло по плану? – спросила Ио.
– Так точно, босс, – отчитался Эдей.
Он уже вышел на балкон, и вскоре Ио и Роза присоединились к нему: вместе они перебрались через перила и перепрыгнули на балкон слева. Обе комнаты выходили на заднюю часть здания, так что заметить их тут могли только крысы.
Когда Ио рассказала Эдею о своем плане – попросить о помощи Розу и залезть в сны Бьянки, – он и глазом не моргнул. Наоборот, в подробностях описал ей, какой именно дворец грез любит посещать Бьянка, какую комнату и какого онира предпочитает и как лучше всего проникнуть в «Мистера Гипноса». Бьянка прибегала к силам рожденных онирами каждую ночь – это объясняло, почему губы королевы мафии оказывались окрашены в синий всякий раз, когда Ио встречалась с ней ранним утром.
Ветер хлестал по босым ногам Ио, пока она перебиралась в комнату номер восемь. Обстановка там оказалась почти такая же, как в номере семь, за исключением подноса с вином и фруктами. Бьянка растянулась на кровати; рожденный ониром и два телохранителя устроились на кушетке.
– Итак, – сказал Эдей. – Как мы это сделаем?
– Ложись, – приказала Роза.
Не без усилий Ио и Эдею удалось втиснуться на кровать рядом с Бьянкой: Эдей лег посередине, Ио – сбоку. Он подвинулся, чтобы она тоже могла положить голову на подушку, но в остальном почти не смотрел на нее.
– Я так понимаю, ты никогда раньше этого не делал? – спросила Роза.
Эдей отрицательно помотал головой, уставившись на маленькую люстру на полотке.
– Мои родители очень этого хотели, потому что в детстве меня мучили ужасные кошмары, но мы не могли себе этого позволить.
Роза мягко улыбнулась ему.
– Ты же знаешь о способности рожденных мойрами видеть нити, которые связывают людей вместе, верно? Что ж, мы, рожденные онирами, видим нечто подобное. Мы различаем линии в ореоле вокруг головы – они похожи на гитарные струны. Если я задену правильные струны в правильном порядке – вроде как сыграю мелодию, – то помогу тебе заснуть и приведу к нужному сну. А если я сделаю это с вами троими одновременно, вы все увидите один и тот же сон.
– Симфония, – вставила Ио.
– Дамочка, попрошу вас не злоупотреблять моими метафорами, – хихикнула Роза.
Эдей обеспокоенно прервал их:
– Но как это поможет нам понять роль Бьянки в Бунтах?
– Я Морфей, – сказала Роза. – Сны, которые я создаю, относятся к прошлому или будущему. Я даю разуму тему – скажем, любовь, семья или Бунты, – и тогда возникает связанное с ней воспоминание. Но природа снов полностью зависит от вас. Или в данном случае от Бьянки. Этого я контролировать не могу.
Ио наблюдала за Эдеем и заметила, как по его лицу пробежала волна страха. Ночные кошмары, должно быть, оставили в его душе ужасные шрамы.
– Тебе не обязательно это делать,
