Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Будь добрее», – велела Самия.
Ио со всей добротой произнесла:
– Когда умерли родители, нашим воспитанием занялась Таис. Ей было всего семнадцать, и все же она работала на двух работах, оплачивала счета и следила за тем, чтобы мы с Авой хорошо учились. Какими бы ни были ее амбиции, она оставила их ради нас. И поэтому через некоторое время, как мне кажется, она захотела, чтобы мы выразили нашу благодарность, согласившись подчиняться любому ее слову, будто это закон. Чтобы мы были умными, благородными и независимыми. Чтили память наших родителей. Но больше всего она хотела, чтобы мы стремились к лучшему. А когда мы с Авой… Хотя, нет, только я. – Ио глубоко вздохнула. – Всегда была только я. Может, потому, что я была самой младшей, а может, и вообще без какой бы то ни было причины… Когда я вела себя не так, как Таис считала уместным, она становилась жестокой. Не разговаривала со мной днями напролет. Критиковала любые мои действия, часто преувеличивая масштаб драмы. Стыдила меня при каждом удобном случае. За непомытую кастрюлю, за ночевку у Розы, за неумелое использование силы рожденной мойрой.
Ио чувствовала на себе взгляд Эдея, но не смотрела ему в глаза. Она бы не устояла перед тем, что отражалось в них сейчас, когда она открылась ему.
– Когда работа ей нравилась и приносила хорошие деньги, она становилась совсем другим человеком: щедрым на поцелуи, объятия и комплименты – и я забывала обо всех жестоких словах, что она говорила, когда была расстроена. Мое настроение зависело от ее. Если она приходила домой уставшая и недовольная, я сидела в своей комнате. Если она улыбалась, мой день становился прекрасным. Когда она просила меня перерезать нити, которые связывали владельца картинной галереи с его любимыми художниками, я, не колеблясь, делала это. Она говорила, что так я дам ее начальнице, художнице из Росска, шанс добиться успеха. Когда она предложила мне заняться работой, которую нашел для нас ее парень, я не увидела в этом ничего плохого. Я была рада наконец приносить пользу нашей семье. Но однажды парень Таис перешел черту – и она ушла от него. Мы пытались продолжить работу сами, но не смогли найти клиентов. Таис снова погрузилась в одно из своих мрачных состояний, а я считала себя виноватой в этом.
Ио тяжело вздохнула. Она подобралась к самой трудной части.
– До того как это произошло, у нас было достаточно денег, чтобы Ава снова начала брать уроки пения. Она прошла конкурс в Академии Аска в Росске и получила полную стипендию. Ава была в восторге. Мы сразу же погрузились в планирование: когда она поедет туда, где будет жить, как мы будем ее навещать. Таис тогда не сказала ни слова. В ту ночь она пришла в мою комнату. «Перережь, – сказала она. – Перережь нить Авы, ведущую к музыке». Я не знала, что ответить. Хотела ли я, чтобы Ава осталась с нами? Да. Волновалась ли я, что Росск слишком далеко, чтобы мы успели прийти ей на помощь? Да. Но я не могла перерезать ее нить – отнять у Авы то единственное, что делало ее по-настоящему счастливой.
Поэтому я сказала Таис нет. Всю следующую неделю она со мной не разговаривала, не выходила из своей комнаты. Тогда Роза оставалась у меня каждую ночь, опасаясь, что Таис загонит меня в угол и снова попросит об этом. На седьмой день, поздно ночью, мы с Розой услышали, что она собирает свои вещи. Роется в ящиках в поисках бумаг. Услышали, как за ней закрылась дверь. Я догадалась, что она уходит, и не стала ее останавливать.
Наконец Ио опустила глаза на Эдея. Его взгляд был мягким, будто невесомым. Он знает, верно? Он все понял.
Эдей сказал:
– Ты защищала Аву. Тебе не в чем себя винить, Ио.
Но ей было в чем. На плечах Ио лежала целая гора из вины и стыда.
– Подожди, – остановила его она. – Это не вся правда.
Она впервые в жизни решилась честно рассказать об исчезновении Таис – и должна идти до конца.
– Вся правда в том, что я не просто хотела защитить Аву. Я хотела, чтобы Таис ушла. Всю неделю, день за днем… Я дюйм за дюймом изнашивала ее нить дома. Когда она наконец порвалась, вся любовь Таис к Аланте, причина, по которой она никогда бы не покинула город, исчезла. Я попросила Розу посылать ей сны о путешествиях – они были такие яркие, что Таис не смогла сопротивляться. Когда сестра собрала вещи и уехала, я не удивилась. Я хотела этого. Я это спланировала.
Это было тщательно продумано. У Ио были злые намерения, она была злодейкой, и она это знала. Она рассчитывала, что исповедь Эдею принесет освобождение, снимет с ее плеч бремя, дарует покой. Но она чувствовала лишь печаль. Теперь, рассказанная вслух, эта история показалась ей несчастливой. Ей стало обидно за себя и за Аву. За Таис.
– Ио, – начал Эдей.
– Я видела ее сегодня, – продолжила Ио, потому что чувствовала, что он попытается утешить ее и что у него, возможно, получится, а она этого не заслужила. – С Сен-Ивом. Она была спокойной, доброй и счастливой. И я все думала: а вдруг ей просто было нужно, чтобы кто-то за нее боролся? А я даже не попыталась.
– Ты не обязана была этого делать. Сколько тебе было? Шестнадцать? Ты долгие годы страдала и в итоге решила защитить себя. – После короткой паузы Эдей произнес: – Кое-кто мудрый сказал мне однажды, что мириться со злом – все равно что умирать медленной смертью.
Из горла Ио вырвался странный звук – то ли всхлип, то ли смешок. Он процитировал ее же слова. Она подняла взгляд в потолок. Боги, он прекрасен. Она знала, что, если войдет в Полотно, нить судьбы будет пульсировать так же ярко, как луна Пандия. Ио могла вытянуть руку и прикоснуться к ней, могла показать ему. «Это наша нить судьбы. Вот что я чувствую».
Но страх затмил все мысли Ио: она не могла представить другой реакции Эдея, кроме осуждения. Она не перерезала их нить, потом долго ее скрывала, а теперь, что хуже всего, укрепляла ее: она влюбилась в него. Рассказав все, она задушит его тем, что он так ненавидит: уготованной для него судьбой, выбором, сделанным за него кем-то другим.
«Скоро», – подумала она. Она скажет правду и потеряет его – но только после того, как закончится этот бардак.
– Ты правда считаешь, что это могла быть Бьянка? – спросил Эдей.
– Да, – ответила Ио, а потом мягко добавила: – Люди, которых мы любим, иногда бывают жестокими. Но наша любовь не оправдывает их. И не должна.
– Но что мы за люди, – прошептал Эдей, – если любим кого-то жестокого?
Ио часто задавала себе этот вопрос. Она открыла рот и опять закрыла. Попробовала еще раз.
– Мы те, кто умеет любить. Вот и всё. Любовь – это единственное, чем мы можем распоряжаться.
Это как раз один из тех уроков, которые нужно прожить, чтобы усвоить, не так ли?
– Ты попросила меня доверять тебе, – сказал Эдей, массируя ладони. – Я тебе доверяю. Тогда я забыл об этом. Прости.
Ио наполнило тепло. Ей хотелось встать перед ним на колени и упасть в его объятия.
Но вместо этого она просто протянула ему руку.
На его губах мелькнула улыбка. Его пальцы коснулись ее. Он поднялся на ноги.
Глава 28. Пришитые черные крылья
Началась буря. Мосты скрежетали, ставни бились о стены, навесы стонали от порывов ветра. Тем не менее Сиреневый переулок был как никогда оживлен и заливал всех прохожих своим жутким фиолетовым светом. По обеим сторонам улицы через большие витрины дворцы грез в прямом эфире рекламировали свои услуги: клиенты спали на покрытых шелком кроватях, а полунагие ониры исполняли вокруг них причудливые танцевальные номера. Танцы были спектаклем для привлечения клиентов, потому что на самом деле процедура проходила довольно скучно: чтобы погрузить человека в сон, рожденные онирами просто двигали пальцами над его головой.
Ио откашлялась и направилась к дворцу грез, который часто посещала Бьянка – узкое каменное строение венчала каллиграфическая вывеска: «МИСТЕР ГИПНОС». Пересекая висячий мост, она держалась за перила, вполголоса проклиная ветер. Вышибала в маске ворона с перьями придержал для Ио дверь
