Назад в СССР - Валерий Рожнов

Ужинать он поехал к матери. К дому подъехал уже в темноте, потушил яркие фары и засмотрелся на освещенные окна. Там его ждали, там его любили и там ничего не должны были знать о том, что с ним произошло.

Антон позвонил в калитку, она автоматически распахнулась, и на пороге дома возникла фигура отчима. Воланд, увидев Антона, с радостным лаем бросился к нему. Он поиграл немного с собакой и пошел в дом. Со второго этажа спустилась мать и спросила:

– Почему так долго не заезжал и не звонил?

– Мам, я был занят очень.

– Чем?

– Ну… работа, командировки. Сейчас горячее время. Акции улетают как горячие пирожки.

– Что такое горячее время, ты поймешь, когда у тебя появятся собственные дети.

– Мам, я понимаю… извини, что так получилось.

Потом все прошли в столовую комнату и сели за стол. Мать сделала узбекский плов, а отчим открыл бутылку красного бордо урожая 1980 года. Вино было превосходное. Ели медленно, говоря в основном о еде. Потом отчим спросил:

– Тот разговор об инвесторе еще в силе?

Антон перестал есть и поднял глаза.

– Конечно.

– А наш уговор?

Антон помолчал немного.

– Конечно…

– Прекрасно, – сказал отчим и продолжил есть.

– Какой уговор? – спросила мать.

– У мальчиков есть уговор, – ответил отчим. – Это по работе. Тебе не будет интересно.

Мать подняла пустой бокал и спросила:

– Кто нальет мне вина?

Возникла небольшая пауза и замешательство.

– Я налью, – сказал Антон и взял в руки бутылку. Мать поставила бокал на стол и откинулась на стуле. Антон поднес бутылку к бокалу, наклонил и налил треть.

Все смотрели на его руку. Она – не дрожала. Антон и сам удивился.

После он поставил бутылку на стол и сел обратно.

– Почему ты не налил себе? – спросил отчим. – Не нравится вино?

– Нет, вино отличное. Просто мне на сегодня хватит.

– Одного бокала?

– Да.

– Я тебя не узнаю.

Антон усмехнулся:

– Я сам себя не узнаю.

Потом мужчины и собака прошли в каминный зал. Антон растопил костер, а отчим раскурил свою неизменную кубинскую сигару. Антон отошел от огня и сел в кресло. Воланд устроился рядом у его ног.

Все не мигая смотрели, как оранжевое пламя жадно лижет кирпичные стенки камина.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Антон отчима.

– Пока сносно. Боли не такие сильные. Хочу тебя попросить об одной услуге.

– Конечно.

– Мне скоро понадобится обезболивающее. К врачам я не хочу обращаться, чтобы не узнала мать. Сможешь мне достать?

– Конечно. Скажи только, какие и сколько… Впрочем, у меня есть врач, я ему скажу твой диагноз, и он все назначит.

– Хорошо.

– Что-нибудь еще надо?

– Нет.

Они помолчали, потом Антон спросил:

– А что ты имел в виду, когда спросил о нашем уговоре?

Отчим повернул к нему свое испещренное морщинами темное лицо.

– Знаешь что-нибудь о Сибирькалии?

– Да, кое-что… Это крупный комбинат. Производит калийные удобрения. Монополист.

– Правительство хочет, чтобы там поменялся собственник.

– Зачем ему это?

– Богданов – его владелец – не выполняет условия по социальным обязательствам. Задержки зарплаты, экология и так далее. Я сам слышал, как Президент сказал, что «Мы пошлем к нему доктора».

– Что, так и сказал?

– На заседании правительства. Журналистов не было. К тому же я хорошо знаю дела на Сибирькалии. Скоро там бабахнет.

Антон молчал и думал.

– Сколько у меня есть времени?

– Не больше недели. Как только Президент поручит разобраться с Сибирькалием, его акции рухнут.

– И будут в таком положении, пока не появится новый инвестор.

– Да, после покупки активов и санации акции взлетят вверх. Первый год переживать будет не о чем. А потом…

– Потом их можно будет продать.

– Вот именно…

Антон молчал и долго смотрел на огонь. Потом повернул лицо к отчиму:

– Это и есть твоя наводка.

– Возможно… Дай мне два дня на подтверждение.

– Хорошо.

– Через два дня я скажу тебе точно, и у тебя будет полгода, чтобы уйти из этого бизнеса.

Антон кивнул головой.

– Полгода. Я помню.

– И потом?

– Потом… – Антон пожал плечами, – заведу семью, детей… буду просто жить.

Отчим долго молчал и курил сигару. Антону показалось, что он ушел в свои мысли и разговор закончен. Он уже хотел встать и уйти, когда отчим разжал сухие губы и негромко произнес:

– Хотел бы я все это увидеть…

Утром Антон встал пораньше, сварил себе яйцо, сделал кофе и позавтракал. Потом пошел в ванную – принял душ и побрился лезвиями Gillett, после чего побрызгал лицо парфюмом Amuage. Он смотрел на себя в зеркало и вспомнил, как так же стоял и брился станком Наташиного отца. Тупым, как все советское. Как же этого могло не быть, если это было?

Подобная мысль не хотела покидать голову Антона. Она все время стучала кулаком в дверь его сознания, колотила изо всех сил, и если ее пустить, то тогда можно было предположить, что где-то есть, существует Наташа и он бы в принципе смог бы снова ее увидеть.

Поцелуи, объятия – все было, и куда оно делось? Неужели это все был сон – долгий и подробный. Если Фрейд говорит, что функция сна есть удовлетворение желания, значит, сказал он себе, во мне глубоко упрятано сильное желание любить, и Наташа – та идеальная женщина, которая мне нужна. Если это сон, то я должен искать такую же.

– Я должен искать такую же, – повторил Антон своему отражению и пошел обратно. Надев деловой костюм, он запер квартиру и спустился на подземную стоянку, и тут его словно молнией ударило – «Мерседеса» не было на месте!

Антон долго оторопело смотрел на пустое пространство, которое обычно занимал его «Мерседес». Он подумал немного и понял, что он, наверное, стоит на прежнем месте, недалеко от рюмочной в районе Таганки. А через дорогу находится клуб, где собираются анонимные алкоголики, и в фойе должно висеть расписание их встреч. Вот куда надо наведаться и попробовать отыскать Сталкера. Может, он расскажет, что было с ним, или это был тоже сон?

Антон вернулся домой, взял ключи от «Порше» и поехал на Таганку. Остановился прямо напротив рюмочной, вылез из машины и вошел внутрь. Все то же самое. Антон подошел к столику, за которым они обычно стояли со Сталкером, и вспомнил его хитрую физиономию и фразу «Такого ты еще не видел!»

– Вот гад! – сказал Антон громко. Присутствующие повернули головы. Местная алкашня сильно отличалась от него, одетого в дорогой костюм от Brioni. Все с недоверием рассматривали его.

К столику на всякий случай подошла официантка с усталым и недобрым лицом и смахнула крошки мокрой тряпкой.

«Там ты найдешь себя настоящего».

– Вот сука, – сказал Антон уже тише и вышел из рюмочной на улицу. Прошагав несколько десятков метров, он завернул за угол и увидел, что «Мерседеса» нет. Антон хорошо помнил, что оставил его именно тут. Ошибка исключалась. Разве что его либо угнали, либо увезли на штрафстоянку. Если угнали, то надо звонить в страховую компанию, и как можно скорее. Но сначала Антон позвонил дежурному, и оказалось, что машину отогнали на штрафстоянку за неправильную парковку, где она сейчас и стоит. На душе у Антона немного отлегло. «Мерс» был в тюнинге от AMG, имел под капотом 600 лошадиных сил и стоил безумных денег. Ни одна страховая не выплатила бы его полную стоимость.

Антон засунул телефон в карман, посмотрел по сторонам и пошел в клуб.

Как странно, сказал он себе, подходя к зданию – я здесь никогда не был при дневном свете. Здание – коричневая коробка, сделанная в стиле сталинский ампир. Краска и штукатурка повсеместно слезали с его стен, и тут и там виднелись огромные проплешины. Антон вошел внутрь.

Расписания собрания Анонимных Алкоголиков там не было. Кроме того, они уже две недели как тут не проходят, сказали ему, а куда съехали, никто не знает. Добиться большего Антону так и не удалось.

Две недели как съехали…

Что тут было делать? Антон вернулся к своему «Порше» и поехал на работу.

Накопилось много дел, и остаток дня Антон разгребал их. Снова перед ним мерцали мониторы со всех крупных бирж, снова бежали строки с котировками. Антон вызвал своего помощника и попросил к завтрашнему дню подготовить всю информацию по Сибирькалию. Активы, пассив и прочее. Его интересовало все, что можно найти в свободном доступе.

В конце рабочего дня, перед уходом его секретарь остановилась и, взявшись за ручку двери, спросила:

– Антон Александрович… А вы теперь никуда не исчезнете?

Антон медленно встал из-за стола, подошел к ней, взял руками за плечи, потерся носом и сказал:

– Теперь не исчезну. Обещаю.

«Ваниль, лаванда и мускус… Боже мой… Как они умудряются так пахнуть? Запах вступает в контакт с кожей и превращается в другой запах. Чистая химия. Что-то божественное… От этого с ума сойти можно», – подумал Антон.

Он вспомнил, как пахла Наташа, и ее запах преследовал его весь остаток дня и отпустил, только когда он закрыл глаза и уснул.