Три доллара и шесть нулей - Вячеслав Денисов

Вместо ответа Струге бросил через стол исписанный Гранцевым лист.

– Обрати внимание на последний абзац, Вадим. Да и ты, Саня, тоже...

– «Пройти двести метров...» «Обойти справа...» «Еще двести...» «Слева по ходу...» Струге, это что, кратчайший путь в ад?

– Нет, это самая короткая дорога от гостиницы «Альбатрос» до здания областного ГУВД.

Николай Иванович посмотрел на часы.

Он бросал на них взгляд уже в четвертый раз за последние три минуты, отчего ему казалось, что время замерло на месте. До встречи с курьером оставалось полчаса, и с каждым мгновением внутри Полетаева нарастало волнение.

А что, если эта встреча – банальная провокация «федералов»? Его «пасли», как телка, подбивая для последней встречи доказательную базу, «динамили» и «манежили», доводя до исступления, подготавливая аргументы для того, чтобы в момент передачи картины надеть наручники, привезти в свою контору и припереть к стене. Потому и тянули время с такой старательностью, чтобы в момент истины, когда на первом же допросе зайдет разговор о картине, Полетаев не мог ответить «нет» ни на один вопрос.

Становилось страшно. Торговля полотнами Гойи при ажиотаже СМИ – не примитивный «кидняк» доверчивых инвесторов. Тема коллекции Медведцева гремит на весь мир, и братва с Литейного за такое раскрытие голову сложит.

Однако чем больше Полетаев себя заводил, тем сильнее убеждался в том, что встреча неизбежна. Вот так, запросто, бросить дело стоимостью в три с половиной миллиона долларов он уже не мог. Большой навар предусматривает большой риск, просто так денежные знаки в руку не ложатся.

Встреча обязательно состоится. До нее осталось всего десять минут...

Однако каков идиот этот «контакт»?! Назначить встречу там, куда не придет ни один нормальный человек! В эпицентр гомосексуализма города Тернова! Николай Иванович, дожидаясь встречи, сидел поодаль от фонтана, на противоположной стороне улицы, решив подойти к чуду сталинской архитектуры лишь за несколько минут до назначенного времени...

– И что ты хочешь этим сказать? – после некоторой паузы, мысленно перепроверив дорогу от гостиницы до ГУВД, спросил Пащенко. – Что в областной управе «крот» Бауэра?

– А ты видишь иное объяснение?

– Не вижу, – сознался Вадим. – Жаль, что немец не догадался написать внутренний номер телефона, по которому нужно беспокоить работников ГУВД с вахты.

– Может, тебе еще и фамилию написать? – спросил Пермяков. – А что еще по тексту? Есть что-нибудь занимательное?

Струге молча покачал головой и принялся раскуривать сигарету. Листом завладел Пермяков и быстро пробежал по тексту глазами.

– Действительно, ничего. Бред сплошной. Записки сумасшедшего.

– Это для нас. А для герра Бауэра, как я понимаю, все было предельно ясно. Он-то точно знал, что за желудь ему должен был помочь.

– Что за желудь?! – оторопело выдохнул Пащенко.

– Вон... – Струге кивнул на лист. – Наш Гранцев напереводил... Говорит, Бауэр пишет, что ему должен помочь желудь.

– А если это погоняло? – предположил Пермяков. – Желудь! Как в «Десятом Королевстве»! Это же кличка!

В кабинете наступила тишина, изредка нарушаемая тяжелыми вздохами. Когда в органах правопорядка речь заходит об установлении фигуранта, ориентируясь на его кличку, следует соглашаться с тем, что на это уйдут если не годы, то недели – точно.

– Фигуранта в преступной среде искать легко, если он имеет кличку, например, Амфибрахий. Или – Велосераптор. – Струге подтянул перевод Гранцева и снова уткнулся в него взглядом. – А Желудей в Тернове, как осенью на проспекте Маяковского... В дубраве...

– Знаете что? – решительно прорычал Пащенко. – Раз Эйхель попал под «раздачу», пусть он эту кашу и расхлебывает вместе с нами! Пусть терновскую землю в поисках всех Желудей роет! Нечего с мутными бизнесменами водку пить!

Струге не выдержал и бросил взгляд на прокурора. И Пащенко... Этот непробиваемый Пащенко, выдерживающий, не в пример «Титанику», любой удар, слегка порозовел лицом...

Не выдержав, Антон, к удивлению Пермякова, не понимающего, что происходит, рассмеялся.

– Ладно, Вадим! Ты, кажется, прав. Звони Эйхелю, объясняй ситуацию, пусть он по своим каналам пробивает всех персонажей с кликухой Желудь. Все правильно...

– Зачем по телефону объяснять? Сам сейчас приедет.

И прокурор потянулся к телефону.

– На матч не опоздаем?

Струге произнес это так тихо, словно боялся втиснутых во все щели прокурорского кабинета «закладок».

Быстрый взгляд на часы.

– Нет.

И с телефона снята трубка...

Эйхель приехал в прокуратуру за полчаса до того момента, как свисток арбитра должен был возвестить о начале матча среди юниорских сборных на стадионе «Океан». Приехал в крайнем удивлении, плохо скрываемом, из чего становилось понятно, что привязку к смерти Бауэра он считает простой случайностью. А потому и не нужно его и без того занятую заботами голову забивать сторонними расследованиями. В течение первых пяти минут прокурору пришлось потратить немало сил, чтобы эту дурь из головы оперуполномоченного по угонам автотранспорта выбить.

И выбил.

– Ты, Гена, как-то неправильно понимаешь наши устремления, – сказал он напоследок. – Мы ведь тут со следователем тоже не груши обиваем. И не мне тебе это объяснять. А потому прильни ко мне всей душой, телом не нужно, и на минуту забудь о своих разогнанных по просторам Сибири «Жигулях», «Фордах» и «Крайслерах». Ты прильнул душой?

С прокурорами не шутят, поэтому острить на сей счет Гена не счел возможным.

– Сделаю все, что в моих силах.

– Все делать не нужно. Нужно отождествить человека по его кличке.

Эйхель надул щеки и напрягся. По всей видимости, к процессу установления фигурантов по их кличкам Гена относился так же, как и Антон Павлович. Однако это одно из основных направлений работы, коих в уголовном розыске насчитывается многие тысячи, поэтому смущения в его глазах не было.

– Чего ты замер? – насторожился Пащенко.

– Да слушаю я вас, слушаю! Какой «прицеп»?

– Желудь.

– Желудь?..

– Еще раз повторить? Желудь, Эйхель.

Гена несколько секунд думал, обводя взглядом всех присутствующих. Сдавил пальцами переносицу, помял, словно именно там у него находился тумблер включения памяти, после чего решительно выпрямился.

– Не знаю такого.

– А я и не ожидал ничего другого, – спокойно заявил прокурор. – Кто такие вещи сразу вспоминает? Ты, Гена, вернись на работу, повороши свои блокноты, пощекочи операторшу за компьютером... Подсказать, где щекотать нужно, чтобы она тебе даже без шоколадки распечатку сделала?

– Да там же, наверное, где у всех, – предположил Гена, понимая, что от поставленной задачи не увильнуть. – Ладно, я понял. Пойду?

– Только далеко не уходи. Через часок-другой меня тревожь, ага? Можно даже по домашнему. Ты не стесняйся, Гена.

Перед Эйхелем образовалась визитка. То, что от задачи не увильнуть, теперь становилось понятно не только оперу, но и Струге с Пермяковым.

– И вот еще что, Гена... Озадачь-ка агентуру свою на поиск одного удивительного человека. Он имеет на руках достояние республики и никак не хочет делиться им с государством.

– Достояние республики?..

Эйхель удивился так, что нахмурился. Для Струге это было неудивительно, потому что он на месте опера уверенность потерял бы тоже. То «мокруха» нежданно-негаданно на шее повисла, то Желудь, а теперь какое-то «достояние». Слишком много для двух последних недель. «Хорошо хоть, – думалось Антону, – парень не убежден в том, что они с Пащенко сумасшедшие. Когда на голову сваливаются такие «тюки», а на руках триста нераскрытых угонов, за которые ежедневно дерут шкуру, тут поневоле побледнеешь...»

– Да, раритет один. Только не нужно самому инициативу проявлять, понял? Пусть людишки поспрашивают, побегают, поразнюхивают...

– Надо было мне еще две недели назад ангиной заболеть.

– В июне?

– Ну, пневмонией. Атипичной...

– Типун тебе на язык, Эйхель. Помоги, Гена, чем можешь, ладно?

Матч начинался через восемь минут.

Струге и Пащенко поднялись на VIP-трибуну в тот момент, когда шла четвертая минута первого тайма. «Германия – Швеция» – горели на табло слова. А под ними цифры – «0 : 0».

Все еще только начиналось...

Глава 4

Разместившись на трибуне для избранных, Антон быстро огляделся, пытаясь понять, в присутствии кого на этот раз ему придется произносить не самые достойные для судьи речи.

– Слушай, прокурор, у меня уже глюки начинаются, или по новому Указу Верховного главнокомандующего всех руководителей мэрий пересадили с «Ту-154» на «МиГи»?

Струге указал пальцем на человека, сидящего на три ряда ближе к полю.

– Это же Толбухин... – произнес Пащенко.

– Как-то странно он в Москву летает. Утром в столице, а вечером уже на трибуне «Океана». За это время можно успеть лишь над Уралом зависнуть.