Три доллара и шесть нулей - Вячеслав Денисов

– Это кто там с такой озабоченной рожей?.. – прошептал Полетаев, стараясь успокоить свой мгновенно вскипевший разум. – Не было печали... Ус, что ли, сука, позиции сдал?

Отойдя от окна, Николай Иванович вынул пистолет и стал ходить по комнатам как заведенный. Если бы люди за окном хотели войти в дом, они давно бы это сделали. На окнах нет решеток, а сопливую дверь может вынести ударом ноги даже второклассник. Однако люди терпеливо ждали.

– И чего мы выжидаем? – пробормотал Полетаев, по-кабацки вышибая из бутылки «Ркацители» пробку.

Отхлебнув несколько глотков, он почмокал губами. Вино ему понравилось.

– Пока идиот Полетаев не выйдет на улицу и не станет приседать и наклоняться, выполняя комплекс вольных упражнений?

Через несколько секунд бутылка стала наполовину пустой. На этот раз вкус вина был Николаю Ивановичу совершенно безразличен.

– Нет, они ждут, чтобы Полетаев засветился в окне или дверях, потому что ни один из них не уверен, что предатель Ус сказал правду.

Да, он уже не сомневался в том, что его предал Ус. Гуруев, тот наверняка сначала отстреливался до последнего патрона, а потом бился врукопашную. Петю же повязали как фраера, выбили пару зубов, и тот разложил пасьянс, как при фарте. Может, и зуботычин не было. Дали денег, да и разошлись с миром. За гарантии того, что по воротам дачи договаривающаяся сторона из базуки стрелять не станет. Вот суки! Никому нельзя верить...

Теперь, когда вместо появляющихся смутных страхов перед глазами был противник, Полетаев внезапно успокоился. Страшнее, чем побег из своего дома в первый раз, уже не будет. Теперь, если даже ворота разлетятся в щепки, Николай Иванович был уверен в том, что даже не дрогнет.

Подземного гаража на даче Уса не было, поэтому проскочить мимо Хорошева на «Мерседесе» во второй раз не удастся. Да и если бы был... Не такой уж дурак этот Хорошев, чтобы дважды на одном и том же ошибаться. Нынешняя ситуация – не диснеевский мультик, где койот за дятлом гоняется все последние пятьдесят лет и поймать не может. С голоду сдохнуть уже должен, зараза шерстяная, а все гоняется! А все потому, что сериал. Иначе нельзя. Попробовал бы Котеночкин зайца волку скормить во второй серии – премии бы лишили! А тут... Тут не Союзмультфильм, тут даже не Голливуд.

Время уходило, скоро дачи заживут полноценной жизнью, и на улицу вывалится братва с тяпками и граблями. Осмотревшись, Полетаев покопался в ящике стола и обнаружил в нем несколько ракетниц. Действовать он начал быстрее, чем в его голове сформировался четкий план. Юркнув в кухню, Пролет быстро включил подачу газа на плите, однако зажигать конфорку не стал. Отвинтил вентили на двух запасных баллонах, стоящих в углу кухни, сунул ракетницы в карман пиджака и стал карабкаться на чердак.

Вот оно, оконце, не открывавшееся ни разу с того момента, как два года назад Ус построил на бывшей территории обкомовских дач дом. Главное, не переусердствовать, не поднять шум раньше времени...

Со второго раза створка, напоминающая иллюминатор корабля, подалась. Отвернув ее до максимума, Николай Иванович вытащил на крышу свое непослушное тело и прислушался.

Сороки орали, солнце всходило, воробьи молчали. Трюка с баллонами, судя по всему, пока никто не заметил...

Полетаеву вдруг пришла в голову мысль о том, что голова за деревом могла принадлежать бомжу, желающему поживиться на крутой даче, или же... Или же просто померещилась.

– Тогда почему телефон по-прежнему продолжает молчать?

Едва он прошептал это изречение, как чертыхнулся и полез рукой в карман. Один звонок – и люди вокруг дома поймут, что придурок Полетаев уже сидит на крыше! Николай Иванович отключил телефон и облегченно выдохнул воздух. Да, до Голливуда тут далеко...

Полетаев в последний раз просчитал свои дальнейшие действия. Спускаться нужно со стороны той стены, где показалась голова. После того как осадившие его крепость вражеские войска поймут, что жертва в доме, пока получат приказ от командира – без приказа начать не могут, Николай Иванович видел это в фильмах, – пока заберутся в дом...

Одним словом, пройдет не меньше полминуты. Этого времени как раз хватит, чтобы соскочить с крыши и оказаться за спиной преследователей...

Все бы ничего, только Николай Иванович плохо представлял, как он будет соскакивать с крыши, высота которой над землей около пяти метров. Ну, повиснет он на руках, и что?

Два с половиной метра. Это для Николая Ивановича та же самая высота, что и пять метров. Ноги одинаково удачно переломаются как в первом случае, так и во втором. Полетаев дотянулся до огромной стеклянной бутыли, стоящей у самого люка, столкнул ее на полэтажа и закрыл крышку.

Звон, раздавшийся где-то внутри и внизу, перепугал даже его самого. Не услышать такой взрыв люди на улице просто не могли.

Он нашел подтверждение своим мыслям ровно через тридцать секунд, до истечения которых на улице висела полная тишина. Потом, внизу, под собой, Николай Иванович услышал треск ломающейся оконной рамы и звон вбиваемого внутрь дома стекла. Кто-то невидимый выдавливал оконный переплет как раз напротив березы, из-за которой совсем недавно выглядывала голова.

– Переломаю копыта – свернут шею, – решил Полетаев.

Соскользнув животом по краю карниза, он свесил вниз ноги...

Все тело от пяток до самого паха мгновенно покрылось инеем ужаса.

Под ногами, в глубине дома, раздавался грохот и топот ног. А он висел над всем этим страхом и никак не мог решиться выпустить из судорожно сжатых ладоней край водостока крыши.

Стиснув зубы так, что они едва не раскрошились, он расслабил пальцы и полетел вниз...

– Седой, его нигде нет!

– Как нет, если я своими ушами слышал, как здесь что-то грохнулось на пол!

– Осколки вижу, а оленя этого – нет!

– Не может быть... – Окидывая пространство бешеным взглядом, Хорошев вдруг почувствовал легкий дискомфорт. – Что-то происходит...

– Ни хера не происходит! – ответил Фрол, вытирая со лба пот. В руке у него был пистолет. – Может, он опять в подвал нырнул?

– Я был в подвале, – отрезал Трактор. – Там чисто. Как после «Мифа-универсала». Пойла не мерено да пепельница с килограммом окурков.

Первая ракета ушла в небо, и ее свет ворвался в полутемное помещение комнаты.

Слух подполковника-разведчика ошибиться не мог. Это был звук пускаемой армейской сигнальной ракеты и ничто иное. Одноразовой трубки из прессованного картона, которую выбрасывают сразу после использования.

– Трам-па-рам... – бросил Трактор, молниеносно охватил пистолет обеими руками и ошалело посмотрел на Хорошева. – Парам-парам.

Ему тоже не нужно было объяснять причину непонятного шума.

Отставной подполковник повел вокруг тяжелым взглядом... Снова этот дискомфорт...

Хорошев понимал, что это омерзительное чувство неприятия ситуации и хлопок ракеты каким-то образом связаны, однако никак не мог связать их.

– Что за беда, Седой... – Фрол поднес ладонь к лицу и растер лоб. – У меня шифер с крыши сыплется...

Его лицо было зелено, как озерная вода.

– Мать твою!! – запоздало заорал прозревший Хорошев. – Газ!!! Покинуть дом!..

Вторая ракета попала точно в выбитое окно.

Трактор подхватил на плечо Фрола и потащил к двери. Сработал старый служебный инстинкт не оставлять в беде ни живого, ни мертвого. Оба были приговорены в тот момент, когда ракета ударилась в стену комнаты...

Страшный взрыв сорвал потолки, выдавил ими крышу и разметал по всей прилегающей территории обломки того, что еще недавно называлось домом Уса. На месте остались стоять лишь кирпичные стены да каменное крыльцо, на котором, безразлично скалясь, лежала пара львов...

Львов украдут в ту же ночь, сразу после того, как объект строительства перестанет интересовать милицию, пожарных и прокуратуру. Один из бывших соседей Уса по даче Смолкин будет утверждать, что звери странным образом переместились на берег Терновки, что в двадцати километрах от обкомовских дач. Он будет всем говорить, что львы уже «позолочены» «бронзовкой» и укреплены на крыльце загородного дома какого-то судьи из областного суда. «У лжи ноги коротки, – любил говаривать посол Ирака в России Халлаф, – если они врут, значит, им это нужно». А почему врет Смолкин? Наверняка для того, чтобы умалить авторитет судебной власти. Не любит он судей, потому и оговаривает. Ну разве судья позволит себе такую роскошь? «Львы позолоченные»... Скажете тоже...

Но то было потом. А сейчас Николай Иванович, шокированный увиденным результатом дела рук своих, стоял в тридцати шагах от дома и сжимал в кулаке дымящуюся картонную гильзу. Пальцы второй руки судорожно сжимали веревочку спускового кольца. От падения на его изрядно полысевшую за последние годы голову остатков пиротехнических чудачеств Полетаева спасали лишь толстые ветви деревьев, за которые он успел забежать.

– Мама родная... – ошалело пробормотал мошенник, который уже давно перестал удивляться чему бы то ни было. – Сороки, наверное, уже улетели... Не слышно их что-то...