Лабиринт Ванзарова - Чиж Антон

Вдова выпорхнула и вернулась слишком быстро. Ванзаров успел только осмотреть чашку: недопитый чай на дне, след губной помады на фарфоровом ободке. Мадам Морозова села рядом с мешочком, положила лист перед собой и макнула в чернильницу ручку.

– Что писать? – спросила она, играя глазками.

– Расписка, – продиктовал Ванзаров. – Сего дня… декабря двадцать четвертого числа… получила от чиновника Ванзарова… приход… в размере моей дамской сумки со всем содержимым… Все в целости… Жалоб не будет… Подпишите полностью фамилию, имя и отчество с заглавных букв.

Мадам Морозова выводила тщательно, загибая кончик языка, как человек, который повторяет про себя слова, недавно научившись писать. Закончив, протянула лист, крайне довольная собой, что так ловко справилась.

– Что теперь, господин Ванзаров?

– Забирайте сумочку, – ответил он, проверяя наличие нужных слов в расписке.

В мешочек она вцепилась беличьей хваткой. И улыбнулась. Как мало надо вдове для счастья: три тысячи в сторублевых ассигнациях. Или больше.

– Я так вам благодарна, – сказала она, вздохнув облегченно и искренно.

Ванзаров спрятал записку в карман пиджака.

– Угостите чаем?

Вдова вспомнила, для кого накрыла, всполошилась, налила заварки и кипяток из чайника. Гостю, ставшему вдруг желанным, было предложено угощаться чем бог послал. Для Сочельника стол печальный.

Сев, Ванзаров отпил глоток. Чай был добротный. Купец на себе не экономил. Мадам устроилась напротив, чтобы он видел, как блестят ее глазки между черным глухим воротом и белой прической.

– Пристав просил меня кое-что расспросить по делу вашего мужа, – начал он.

– Извольте, господин Ванзаров, к вашим услугам.

– Алексей Николаевич вел дневниковые записи?

– О нет, – она улыбнулась, взявшись очаровывать. – Он говорил, что в его годах надо тренировать память, ничего не записывал, все держал в уме… О, мой бедный славный муж… Я по нему уже скучаю…

Хоть Ванзаров не любил театр, фраза напомнила реплику из французского водевиля, когда молодая жена убегает с любовником, но сохраняет верность мужу. Где-то глубоко в душе.

– Визиты к доктору Котту тоже запоминал?

Полина Витальевна нахмурила красивый лобик.

– К какому доктору? – переспросила она странную фамилию и заулыбалась. – Что вы, господин Ванзаров, у моего мужа удивительной крепости здоровье, и врачей он не признавал. Считал их всех сумасшедшими. А к такому доктору подавно бы не пошел. Только подумать: прием у доктора кота. И стыдно, и смешно.

Не сдержавшись, прыснула. Видно, хорошим манерам обучена недавно, наверно, перед свадьбой с богатым купцом, который ей в отцы годился.

– У Федора Алексеевича здоровье тоже крепкое?

Вдова успела прикрыть ротик, чтобы не сболтнуть лишнего. Сделала глоток, поставила чашку и оправила черные кружева.

– Вы про сына Алексея Николаевича спрашиваете?

Ванзаров молчаливо ждал, не спуская глаз. Мадам Морозовой стало неуютно. Она заерзала на стуле.

– Не могу судить… Он молодой человек… Мы и виделись с ним, наверное, раз или два после свадьбы… В доме у нас не бывал.

– Причина?

Она повела плечиками, будто платье стало тесным.

– Алексей Николаевич его не хотел видеть… У них были трудные отношения…

– Вам известно, чем Федор Алексеевич занят теперь?

– Ни малейшего понятия, – ответила она, глянув смело и прямо.

Этого было достаточно. Ванзаров узнал все, что хотел.

– Когда огласят завещание? – спросил он.

– О, скорей бы! – беззастенчиво ответила вдова. – Простите за откровенность, но мне не на что жить… Дом надо содержать… После праздников сама пойду к нотариусу, если он не объявится.

– Кто вел дела вашего покойного мужа?

– Нотариус Клокоцкий, у него контора на Вознесенском.

Этого субъекта Ванзаров знал неплохо. Вдове говорить об этом не обязательно.

– Какую вещь ваш муж мечтал получить больше всего?

– О, он жаждал найти трактат какого-то Гермеса, кажется, – глазки игриво мигнули ресницами. – Я в этом ничего не понимаю… Алексей Николаевич говорил, что эта книга исполняет любые желания… О, мой бедный, несчастный муж…

– Как полагаете, чем занимался ваш муж ночью в магазине?

На него взглянули с милым удивлением.

– Откуда мне знать? Алексей Николаевич мог позволить себе все, что пожелает…

Ответ прозвучал немного двусмысленно.

– Господин Морозов интересовался переходом в четвертое измерение?

– Что за глупости? Никогда о подобном не слышала…

– Благодарю за угощение, госпожа Морозова, – сказал Ванзаров, отодвигая почти нетронутую чашку. – Потрудитесь пригласить сюда вашу гостью, мадемуазель Рейс… И не лгите, что чай накрыли для меня… Вы не курите, я это чувствую. В доме запах папирос «Нимфа». Ведите сюда Гортензию. Где вы ее спрятали?

Полина исчезла черной молнией. За дверями послышалась возня, споры, уговоры, отнекивания, кто-то всхлипнул, и, наконец, в столовую была введена корреспондентка «Ребуса». Для ведьмы она была слишком взволнована.

Как воспитанный человек, Ванзаров встал перед дамами. Рейс отшатнулась.

– Я не пойду в полицию… Не смеете меня арестовывать… Я ни в чем не виновата…

Потребовались усилия, чтобы убедить: арест не требуется. Во всяком случае, здесь и сейчас. Взволнованные дамы поверили, уселись рядышком. Как можно дальше от страшного человека, чтобы между ними был стол. И самовар. И сушки. И конфекты.

– Перейду к сути, – сказал Ванзаров вальяжно, показывая, что настроен миролюбиво. Как сытый тигр. – Сообщите, кто входит в ваш кружок.

– Какой кружок? – вырвалось у вдовы, ее дернули за кружевной рукав. – У нас нет никакого кружка, господин Ванзаров.

– Если бы говорили правду, ответили, что не состоите в кружке. Не важно, как вы называетесь. Цель вашего общества: пройти в четвертое измерение. Я хочу знать, сколько вас и кто вами руководит. Жду ответы. Врать не советую. Это грозит опасными последствиями.

Иногда женщинам надо срочно обменяться мнениями. Вдова что-то прошептала Рейс на ушко, затем ведьма ответила. Наконец, они сговорились.

– Вы ошибаетесь, господин Ванзаров, – ответила рыжая, как самая смелая.

– В чем же?

– Нами никто не руководит, – продолжила она. – Нас объединяет почитание и, я не побоюсь этого слова, преклонение перед великим медиумом. Его зовут Стефан Самбор.

Это имя Ванзаров слышал в «Ребусе». И видел портрет.

– В чем же его величие?

– Господин Самбор был учеником у самого великого Слейда. Только ему одному Слейд передал методы, как пройти в четвертое измерение…

– Самбор переведет вас в четвертое измерение?

Судя по напряженным лицам, догадка попала в цель.

– До «Ребуса» обещал быть у нас частным образом, – ответила мадам Морозова.

– Только Прибытков не должен знать об этом, – добавила Рейс. – Он с ума сойдет от зависти и ревности… Да, это я списалась с Самбором. Он почувствовал, что мы те, с кем он может войти в четвертое измерение… Должно стать великим опытом.

– Для этого требовалось зеркало? – спросил Ванзаров, не веря, что спрашивает такую чушь.

– Да, зеркало Алексея Николаевича, – ответила вдова. – Оно разбито…

– Иное, платиновое, тоже разбито, – напомнила Гортензия. – Я намеревалась одолжить его в паноптикуме на наш вечер.

Кажется, барышни не слишком сожалели о погибших.

– Самбор поставил условие: такой опыт можно провести лишь раз в три года, – продолжила она. – И вдруг я узнаю от Полины: ее муж пытался сделать переход…

– Простите, Родион Георгиевич, что немного запутала вас, – опережая вопрос, сказала вдова. – Я не была уверена, Гортензия разъяснила мне, что означала смерть Алексея Николаевича…

– Вы не знали, что ваш муж ищет путь в четвертое измерение? – спросил Ванзаров.

– Ни малейшего представления, честное слово…

– Полина ничего не знала, купец все держал в секрете, – уверила ведьма. – А я сразу поняла, что означает его смерть. Я так испугалась… Просто не знала, что делать… А тут еще полиция и вы…