Смерть как искусство. Том 1. Маски - Александра Маринина

– Принципы? – Настя ушам своим не верила. – Неужели в сегодняшней милиции у кого-то еще есть принципы? Не верю!

– И тем не менее. Но для ребят Антон при всех своих особенностях все равно был своим, потому что – что, Настя Пална?

– Потому что пил вместе со всеми. Угадала?

– Совершенно верно. Пил вместе со всеми и не уклонялся. Но! – Сергей назидательно поднял указательный палец. – У нашего мальчика жесткие правила, они же принципы, которые он за все годы службы на территории ни разу не нарушил, и в этом сказывается его принципиальность.

– И какие же это принципы?

– Никогда не пить в форме, – Сергей загнул большой палец на правой руке, – никогда не пить, не положив предварительно оружие в сейф, – за большим пальцем последовал указательный, – никогда не пить, если предстоит сесть за руль, пить только вне рабочего времени, никогда не пить абы что, то есть всякую дрянь.

Теперь перед Настиным носом красовался некрупный, но жилистый, крепко сжатый кулак Зарубина.

– Откровенно пьяным его никто никогда не видел, Антон свою норму знает четко и не превышает, хоть ты ему кол на голове теши. Кстати, ребята над ним посмеивались за то, что он костюмы носит. И речь у него больно правильная. Обратила внимание?

– Еще бы! – откликнулась Настя. – Я тоже страшно удивилась. Как-то это нетипично для современного опера. Никаких тебе «терпил» и «следаков», все сплошь потерпевшие и следователи.

– Еще как нетипично, – тут же подхватил Сергей. – Но ты не думай, Пална, у него в кабинете в шкафу вполне приличный оперативный гардеробчик висит, я сам видел, так что при необходимости он в кого хошь переоденется в пять секунд. А так, чтоб с людьми пообщаться, это ему в костюмчике ловчее. Уж не знаю почему, ну да не мое это дело. Может, он и за речью следит, слова выбирает, чтобы людей нашим жаргоном не отпугивать. Он вообще особенный, наш Антоха, к нему общие мерки не применимы.

– Почему? – удивилась Настя. – Ты же мне только что сказал, что Антон – парень как парень. Темнишь?

– Да ну тебя, Пална, – расстроился Сергей, – вот знал же, что не надо с тобой в беседы втягиваться, ты как клещ впиявливаешься и все наизнанку выворачиваешь. Тебе только слово неосторожное брось – ты всю руку по локоть оттяпаешь.

– А ты не бросай неосторожных слов, когда имеешь дело с женщиной, – улыбнулась Настя. – Ну, выкладывай, что ты там пытаешься от меня скрыть?

– Не то чтобы скрыть… – замялся Зарубин. – Это даже не тайна, это все в секретной части личного дела есть, да и Антон об этом сам рассказывает, если его спросить. Просто он не любит об этом говорить, но если задать вопрос – он уклоняться и врать не станет. Короче, слушай. На нашего Антоху потери начали сваливаться с детства. Ты не смотри, что ему всего двадцать восемь, он горестей навидался, как будто сто лет прожил. У него были мама с папой и старшие брат с сестрой. Сначала умер отец, причем внезапно, дома, от сердечного приступа, практически на глазах у Антона. Парень с ним один в квартире был в тот момент.

– Ничего себе… – покачала головой Настя. – Сколько же ему было тогда лет?

– Лет четырнадцать-пятнадцать. Мать, конечно, страшно переживала, они с отцом любили друг друга всю жизнь, а тут так внезапно все случилось, в общем, она долго от шока отходила. Только-только мать начала более или менее в себя приходить, как погибает сестра Антона.

– Господи! Что с ней случилось? – ахнула Настя.

– Мыла окна, стояла на подоконнике, мыльная вода пролилась, нога соскользнула, а квартира на одиннадцатом этаже. В общем, сама понимаешь. Сестру похоронили, а через неделю приходит сообщение, что старший брат погиб на Кавказе, он в спецназе служил, они каких-то боевиков окружили, ну, и вот…

– Бедный мальчик, – пробормотала Настя. – Досталось ему!

– Погоди, Пална, это еще не все. Мать после двух похорон подряд так и не оправилась и, когда Антону только-только восемнадцать исполнилось, повесилась. Антон ее и нашел дома в петле. Он тогда на втором курсе Университета МВД учился.

Настя в ужасе закрыла глаза. В услышанное трудно был поверить.

– Ты не зажмуривайся, Настя Пална, это тоже еще не все, – строго проговорил Зарубин.

– Как – не все? Что же может быть страшнее, чем то, что ты рассказал?

– А вот послушай. Антоха рано женился, видно, совсем тяжко ему одному было, привык ведь, что семья большая, а тут один как перст остался. В общем, женился на хорошей девчонке, молоденькой, было ему девятнадцать лет, она чуть постарше, не то двадцать один, не то двадцать два года, где-то так. Через год первый ребенок родился, потом второй, жизнь вроде бы начала налаживаться, снова у него семья, снова он не один. И тут, понимаешь ли, пьяный мудак с большими деньгами и маленькими мозгами решил повеселиться и устроил на улице пальбу из пистолета. А жена Антохина в это время по этой самой улице шла.

Зарубин сделал паузу, чтобы отпить из чашки глоток остывшего чаю.

– И что? – в нетерпении спросила Настя.

– И ничего. Пришлось Антохе еще раз хоронить.

– О господи!..

– Остался он с двумя маленькими детками. Вот такая у него история.

Настя помолчала, собираясь с мыслями. Много смертей она повидала на своем служебном веку, но чтобы у одного человека судьба так сложилась… Нет, с таким она не сталкивалась.

– А та женщина на фотографии? – спросила она. – Антон сказал, что это няня его детей. Но что-то она больно хорошо выглядит для няни, работающей в семье простого русского опера.

– Нянька и есть, – подтвердил Зарубин. – Он что, и про няньку тебе не рассказывал? Хотя, конечно, – спохватился Сергей, – если он ничего не рассказал, то и про нее ты тоже не знаешь. Это жена того самого мудака, который Антохину жену застрелил.

– Как?! – не поверила Настя.

– А вот так. Хорошая оказалась баба, добрая, жалостливая, а главное – совестливая, ей очень стыдно было за то, что ее муженек натворил, она сама к Антохе пришла и предложила помощь. Финансовую, конечно.

– А он что?

– Он денег не взял и сказал, что если бы она могла помочь с детьми, он был бы признателен. Ведь с кем детей-то оставлять? При его работе он сам не справится, даже если старшая в школу ходит, а младший – в садик, их ведь надо туда водить и оттуда забирать, и вечерами и по выходным с ними сидеть, а как он может это организовать при нашей-то сумасшедшей жизни, когда не знаешь, где ты через полчаса окажешься и сможешь ли вообще сегодня домой прийти? Вот она и стала у его детей нянькой, бесплатно. Это уже два года тянется, и ничего, сосуществуют душа в душу.

Настя представила себе красавицу с фотографии и хмыкнула.

– Душа в душу, говоришь?

– Да перестань, Пална, – поморщился Зарубин, – вечно тебе черт-те что мерещится. Ничего у них нет.

– А ты откуда знаешь? Свечку держал?

– Ну, я все-таки не первый день на свете живу, – улыбнулся Сергей. – Я же слышу, как Антон с ней по телефону разговаривает, меня не проведешь. Нет там ничего, зуб даю. Я удовлетворил твое женское любопытство?

– Вполне, – кивнула Настя.

– А сыщицкое рвение?

– А вот сыщицкое рвение – не вполне. Я еще вчера тебя просила собрать информацию на Артема Лесогорова, журналиста.

– Ну, мать, это ты совсем обнаглела! – искренне возмутился Сергей. – Меня что, десять? Или, может, двадцать? Я один, если ты заметила. И людей у меня на этом деле – раз-два и обчелся. А дел в производстве знаешь сколько?

– Ты меня не лечи, – весело попросила Настя, – у меня память пока еще не отшибло, я помню, как сама работала. Но ты же меня спросил, удовлетворена ли я, и я тебе честно ответила. Сереженька, любовь моя, просвети мне этого Лесогорова, а то я дальше двигаться не могу.

– Что, в театре уже всех-всех опросила? – недоверчиво прищурился Сергей. – Все двести человек?

– Нет, конечно, но чует мое сердце, что гнаться за количеством опрошенных нет смысла. Лесогоров определенно что-то знает, но я должна быть готова к разговору с ним, должна быть во всеоружии, чтобы расколоть его с первого раза.

– То есть ты уверена…

– Ни в чем я не уверена, – с досадой перебила его Настя. – Я просто чувствую, что он что-то знает и скрывает. Он врет практически на каждом шагу. А почему? Зачем врет? С какой целью? Другой вопрос, что это может быть никак не связано с покушением на Богомолова. Но может быть и связано. Короче, Сержик, дружочек, в интересах раскрытия преступления, которое висит, между прочим, на тебе, ты уж постарайся насчет Лесогорова, ладно? Ну хотя бы не затягивай. Пожалуйста.

– Не обещаю, – буркнул Сергей. – А Коле Блинову ты сказала?

– А как же. Прямо с утра сегодня и доложила.

– А он что? – Зарубин с надеждой посмотрел на нее.

– Сказал, что тебе поручит. Не поручил еще?

– Не успел, – процедил он сквозь зубы. – Видимо, не считает это направление важным и перспективным. И тут я с ним полностью солидарен.

Настя поднялась и начала укладывать в сумку сигареты, зажигалку, блокнот и мобильный телефон.