Смерть как искусство. Том 1. Маски - Александра Маринина

– Это еще что за инсинуации?! – возмутился Ворон. – Ты на что намекаешь, червь-недоносок? Что я вру? Искажаю факты? Нет уж, ты не прячься за Камня, ты смотри мне в глаза и отвечай за базар!

– Я не имею в виду ничего плохого, – спокойно ответил Змей. – Я действительно не понимаю, чего они так переполошились. Ну, окажется этот мальчик виновным, ну, посадят его, и что? Им-то что с того?

– Тяжело с вами, – муркнул Кот. – Чего вы все время ссоритесь-то? Я лично давно заметил, что все страхи у людей в головах сидят и жить им мешают. Напридумывают себе кошмаров – и давай их бояться! Скажут сами себе: если это случится – то все. А что – всё? Чего – всё? Небо рухнет? Земля разверзнется? Набьют головы всякой мутью и носятся с ней как с писаной торбой. Вот и Бережной с Дудником такие же. Да, они душой болеют за завлита, да, им хотелось бы, чтобы у него в семье все было гладко. Но не более того. А вот придумали себе страх, что Илья Фадеевич расстроится, а его, может быть, и уволят после этого, и давай разводить тайны мадридского двора на ровном месте. Ну, расстроится. Ну, уволят. И что? Главное – никто не умрет. А они, глупцы, не понимают, что в жизни главное, а что – так, ерунда.

– А вдруг Малащенко от горя умрет? – строптиво заявил Ворон, который никак не мог смириться с тем, что Гамлет дает какие-то пояснения, да еще самому Змею. Больно много на себя берет этот заморыш.

– Да не умрет он! Поболеет, попереживает, но выживет, – авторитетно заявил Кот.

– Откуда ты знаешь? Ты что, доктор? Или, может, ясновидящий? – презрительно прищурился Ворон.

– Да я людей знаю. Глупые они. Обожают из мухи слона делать. Сперва сделают, а потом водят хороводы вокруг него и ломают головы, чем же его, такого громадного, кормить и где содержать. Лучше бы оставили муху, как она есть, всем бы хлопот меньше было.

– А я вот хотел у вас спросить, уважаемый Гамлет, – вступил Камень, которого мучил один вопрос. Ответить на этот вопрос мог только Кот, поэтому Камень терпеливо ждал с того самого момента, когда тот заснул, утомленный длинным рассказом Ворона. – Та женщина, которая называется «завтруппой», говорила поистине ужасные вещи о том, что актеры вынуждены выходить на сцену в любом состоянии и при любых обстоятельствах. Неужели это правда?

Гамлет оживился и даже будто бы выпрямился.

– А то! Вот возьмем, к примеру, мою бабушку. Пять раз была замужем, пятерых мужей похоронила, и что вы думаете? Кто-нибудь хоть один раз спектакль отменил, когда у нее мужья умирали? Да ни в одном глазу! Люди купили билеты, люди хотят получить радость, они заранее готовятся, наряжаются, собираются, идут в театр, как на праздник, а им этот праздник обламывают, потому что кто-то из актеров не в настроении? Так не бывает. Один раз, мне папенька рассказывал, бабушка на следующий день после похорон играла, один раз ей повезло, после смерти очередного мужа у нее целую неделю спектаклей не было, один раз прямо в день похорон на сцену вышла, потому что это была премьера и перенести ее уже было никак нельзя, а дублерши у бабушки не было, она все свои роли всегда одна играет, без второго состава. А один раз так вообще вышла на подмостки в тот день, когда муж умер в больнице. Ей позвонили, когда она уже гримировалась перед спектаклем. Так с этим известием и вышла на сцену. И отыграла весь спектакль. А вы говорите!

– А мы ничего и не говорим, – проворчал Ворон, который уже успел забыть о своем отчаянии при мысли о возможной смерти Кота и теперь снова предавался своему излюбленному чувству – ревности. Рассказывать и вообще вещать в этой компании Вечных имеет право только он, Ворон, а всяким самозванцам тут не место.

– Но это же бесчеловечно! – ахнул Камень. – Как же так можно! Артисты же живые люди, они переживают, страдают, а их заставляют…

– Никто их не заставляет, – фыркнул Кот. – Они сами профессию выбирают. Как говорят люди, бачилы очи, що купувалы. И вообще, у людей очень странное отношение к чужой смерти. Нам, котам, это особенно хорошо видно, потому что мы всегда в доме, всегда рядом с людьми и видим все своими глазами. Ведь у смерти два лица, а люди этого не хотят понять и все пытаются к ней приспособиться, как будто лицо только одно.

– Два лица? – удивленно переспросил Камень. – Это как же?

– Ну вот смотрите, – Кот поерзал, пытаясь сесть поудобнее. – Есть смерть как потеря, когда человек уже умер и надо с этим как-то жить. Это одно лицо. И про это лицо много слов сказано и много книжек написано. Но смерть – она же не всегда бывает сразу, в один момент, когда вот только что человек был живой – и через секунду уже надо оплакивать потерю. Часто же бывает так, что смерть видно издалека, о ней заранее знаешь или предполагаешь, что она может скоро наступить, и это совсем другое лицо, когда потери еще нет. А люди и к этому уже относятся как к потере.

Ворон перелетел на ветку пониже, чтобы лучше слышать слабый голос Кота. Конечно, не Котовье это дело – жизни учить, но вдруг он скажет что-нибудь интересное? Вдруг подаст какую-нибудь дельную мысль о том, как надо относиться к смерти? И вдруг эта мысль потом Ворону пригодится, если сам Кот…

– А как же надо относиться? – недоверчиво спросил он.

– Как к обстоятельству жизни, и никак иначе. Да что далеко за примерами ходить, возьмем хоть Леночку, жену Богомолова. Ну вот что она там высиживает, в реанимации этой? Чего дожидается?

– Наверное, известий о состоянии мужа, – предположил Камень. – Это же важно.

– Важно-то важно, но об этом ведь можно и по телефону узнать, а не сидеть под дверью ступой. И вообще: сидеть в данной ситуации – глупо и нерационально. Леночка должна что делать?

– Что? – с интересом спросил Змей.

– Она должна в первую очередь поговорить с врачами, не спрашивать, как Лев Алексеевич, а тщательно подготовиться к разговору, придумать и записать все вопросы и последовательно их задать. И не бояться выслушать ответы. Она должна понимать не только, каково положение дел на сегодня, но и каким оно может быть завтра, то есть какие прогнозы. Выяснив точно, каково положение дел на сегодня, она должна бежать искать других врачей, платить деньги и собирать консилиум, потому что врачи тоже люди и часто ошибаются. Затем, выяснив, какие прогнозы, она должна думать, что делать дальше. Например, если прогнозы плохие и Лев Алексеевич выйдет из больницы глубоким инвалидом, ей нужно думать о том, как они будут жить.

– А как они будут жить? – непонимающе помотал головой Ворон.

– Да плохо они будут жить, если Лена так и просидит и прогорюет в коридоре перед реанимацией! – в раздражении воскликнул Кот Гамлет. Учитывая общую ослабленность организма животного, восклицание на деле оказалось жалким писком. – Неужели не понятно? Нужна будет сиделка, нужна будет специальная кровать, нужно будет платить медсестрам, чтобы приходили делать уколы и ставить капельницы.

– А если прогноз совсем плохой и Лев Алексеевич умрет? – осторожно поинтересовался Камень.

– Тогда нужно будет хоронить, покупать место на кладбище, венки там, гроб, отпевание и всякое такое, поминки опять же, то есть ресторан, автобусы, чтобы людей привезти и отправить. Да много всего. А это деньги, уважаемый Ворон, уважаемый Змей и уважаемый Камень, это деньги, причем большие, которых у Леночки нет. Значит – что?

– Что? – послушно повторил вслед за ним Камень.

– Деньги надо зарабатывать. Не сидеть ступой перед реанимацией, не ждать, когда Левочка придет в себя, эдак можно все жданки прождать, а ехать, куда ей там надо, везти антрепризу на гастроли, получать зарплату и не валять дурака.

Слова Кота показались Ворону вполне разумными, и он не мог взять в толк, почему жена Богомолова не поступает именно так, как говорит этот выскочка Гамлет.

– Что же ей мешает это делать? – спросил он. – Ведь это же лежит на поверхности, это совершенно очевидно. А она почему-то сидит и ничего не делает. Странно!

– В том-то все и дело, – Кот извернулся и осторожно почесал рваное ухо. – Люди не понимают, что у смерти два лица, они упорно думают, что только одно, и, как только смерть замаячит, они тут же начинают сидеть и горевать и ничего не делать. При этом самое ужасное, что у людей так принято, а если ты не сидишь и не горюешь, а продолжаешь работать и думаешь о том, как заработать денег, то ты, значит, жестокосердный, не жалеешь несчастного умирающего и в такой тяжелый момент думаешь о корыстном. Представляете, какая мешанина у них в головах? То есть сидеть и лить слезы – это нормально, а зарабатывать деньги на то, чтобы достойно похоронить человека, – это стыдно, это корысть. И все потому, что они не понимают: смерть, любая смерть, есть обстоятельство их жизни, просто такое тяжелое обстоятельство, но жизни оно не отменяет. А жизнь-то вокруг них не останавливается, и все, кто в эту жизнь включен, хотят жить, а это значит – они хотят есть, а это, в свою очередь, означает, что им надо зарабатывать деньги, то есть что бы с тобой ни случилось, рядом всегда будут те, кто зарабатывает. А это, как вы понимаете, означает, что ты должен платить. И рядом всегда будут те, кого твое трагическое обстоятельство не коснулось и кто продолжает жить спокойно и радостно, и эти люди совершенно не понимают, почему их работа и, соответственно, доход должны зависеть от твоего настроения и душевного состояния. Им-то тоже кушать надо и семьи кормить! За все надо платить, и для всего нужны деньги, хоть какой прогноз тебе врачи озвучат. Если Лев Алексеевич не возвращается немедленно к работе, вся тяжесть ложится на его жену, и она должна эту тяжесть нести, а не сидеть сиднем. Вот бабушка моя наверняка так же думает, я много раз слышал, как она с подружками своими про такое разговаривала, да и с папенькой моим тоже. Бабушка вообще умная женщина, не зря папенька с ней дружил, не зря ее ценил. Вот если бы Леночка пришла к бабушке за советом, та бы ей объяснила, что к чему.