Смерть как искусство. Том 1. Маски - Александра Маринина

После похорон Риты он снова остался один, но на сей раз на руках у него были двое детишек, двухлетний Степка и шестилетняя Вася. Никакой родни, к которой можно было бы обратиться за помощью, у Антона не оказалось, а о детдомовской Рите и говорить нечего. Первую неделю он пребывал в полной растерянности и совершенно не понимал, как ему жить дальше, а потом пришла Эля, Эльвира, жена того, кто по пьяной удали застрелил Риту. Антон даже не колебался, предложение Эльвиры оказать ему любую посильную помощь было для него поистине спасительным. Денег у того, кто убил Риту, оказалось немерено, и все они остались его жене, которая отныне имела полную возможность работать у Сташиса без зарплаты и даже тратить на его детей собственные средства. Поначалу Антона это коробило, он пытался вернуть Эльвире все, что она тратила на Степана и Василису, а также на продукты для самого Антона, но каждый раз сталкивался с решительным отказом.

– Я не для вас стараюсь, – твердо говорила Эльвира. – Я это делаю для себя. Это нужно мне, понимаете? Я пытаюсь хоть как-то искупить то, что натворил этот подонок.

Антон понимал. И очень скоро перестал обсуждать с няней финансовые вопросы. А с «этим подонком» Эльвира почти сразу же развелась, разделив общее имущество ровно пополам.

– Теперь вы можете быть уверены, что я трачу на вас не его деньги, а свои. Я же понимаю, вас коробит при мысли о том, что я что-то купила для ваших детей на деньги убийцы их матери. С сегодняшнего дня этого больше не будет, – объявила Эльвира, кладя перед Антоном на стол копию судебного решения о расторжении брака и разделе имущества.

Он не стал бороться с любопытством и бумагу из суда прочел, просто чтобы представлять себе степень обеспеченности его няни, а то вдруг окажется, что денег-то у нее кот наплакал! Выяснилось, что если кот и наплакал, то это был очень крупный кот, просто-таки гигантский, даже не кот, а динозавр какой-то. И плакал он, по-видимому, очень долго и горько. Одним словом, разведенная красавица Эльвира, тридцати трех лет от роду, была обладательницей приличного состояния, включающего, помимо банковских счетов, дом в трех километрах от МКАД и два автомобиля – джип и седан, то есть являлась в качестве потенциальной невесты весьма и весьма выгодной партией. «У нее появятся поклонники, – с грустью подумал тогда Антон, – она захочет выйти замуж и родить, пока не стало поздно, собственных детей, Эля от нас уйдет, и что мы с ребятами будем делать? Оставлять их одних я не могу, и платить другой няне я не смогу тоже, моей зарплаты на это не хватит. Катастрофа!»

Он попытался поговорить об этом с Эльвирой, но в ответ получил только укоризненный взгляд и короткую фразу:

– Есть грехи, на искупление которых уходит вся жизнь, да и ее порой оказывается не достаточно.

Больше они к этой теме не возвращались. А один из двух автомобилей Эльвиры – седан – вскоре оказался у Антона, который пользовался им по доверенности…

На экране телевизора мультяшный персонаж с остервенением пилил толстое дерево, на котором висели яркие соблазнительные плоды. Василиса сидела рядом с Антоном, привалившись к отцу плечом, и легонько ерзала, будто помогая немыслимому существу с витыми рожками справиться со стволом. Антон в очередной раз посмотрел на часы: без двух минут десять. Еще две минуты – и Ваську придется гнать спать. Он прикрыл глаза и откинул голову на спинку дивана. Как хорошо вот так сидеть, ощущая рядышком теплое, такое родное тельце дочки и зная, что она довольна и весела, и Степка здоров и уже видит второй сон в своей постельке, и все у них в порядке, и завтра тоже все будет в порядке, они проснутся, выйдут на кухню, а там будет сидеть красивая и добрая фея Эля, которая приезжает каждый день к семи утра, чтобы накормить всех завтраком и отвести Степку в садик, а Ваську в школу. Как хорошо… Если бы еще…

Нет, не думать, не вспоминать, не сожалеть. Составлять расписание. Следить за временем. Заниматься работой. Двигаться дальше. Жить.

Настя Каменская с остервенением передвигала рычажок будильника, не понимая, почему он не перестает звенеть. Пришлось открыть глаза и с удивлением обнаружить, что до звонка еще целых десять минут. Что же это так назойливо мешает спать?

Оказалось, что спать мешает телефон. Из ванной доносился шум воды, и она поняла, что Алексей принимает душ и поэтому не снимает трубку. Пришлось откидывать одеяло и тянуться к лежащей на столе телефонной трубке.

– Пална, дрыхнешь? – послышался голос Сережи Зарубина.

– А ты как думаешь! – сердито отозвалась она. – Что еще я должна делать, по-твоему, без десяти семь утра?

– Ждать меня, – уверенно ответил Сергей. – Нет, Пална, я серьезно, можно у тебя помыться и позавтракать?

Настя села в постели и потрясла головой.

– Я что-то не совсем…

– Да у меня скандал продолжается. – Голос Сергея вдруг стал жалобным и унылым. – Вчера вроде начали мириться, а потом снова-здорово, слово за слово – и пришлось хлопнуть дверью. А куда деваться-то? Время полвторого ночи. Вот и спал в машине. Весь помятый, несвежий и голодный. Спасешь несчастного?

Сон, наконец, отступил окончательно, мысли прояснились.

– Конечно, Сержик, конечно, – торопливо произнесла Настя. – Ты далеко?

– Рядом. Я же знал, что ты не отвергнешь бездомного и не оставишь его без куска хлеба. Буду через пять минут.

Она накинула халат и постучала в дверь ванной.

– Леш, у нас гости. Что на завтрак приготовить?

Из ванной выглянул муж, половина лица уже выбрита, другая половина в белоснежной пене, в руках бритва.

– А кто это нас осчастливит в такую рань?

– Зарубин. У него дома столетняя война, он в машине спал.

– Сейчас я добреюсь и что-нибудь соображу, пока ты будешь мыться.

Сергей явился не через пять минут, как обещал, а через целых пятнадцать, за это время Настя успела принять душ и умыться, а Алексей приготовил вполне приличный завтрак на троих.

– Сперва поешь, – скомандовал Чистяков, – а то все остынет. Потом помоешься. Я там в ванной тебе новую бритву оставил, в упаковке.

За завтраком Сергей рассказал, что внука Малащенко накануне вечером удалось найти.

– Ты представляешь, – говорил он с набитым ртом, – этот идиот испугался, что на него могут повесить покушение на Богомолова, и спрятался в Ярославской области у какой-то дальней родни. Ну это же надо такие мозги иметь! В первую очередь именно родню и будут проверять, это же каждому дураку понятно.

– А почему он решил, что его подозревают? Рыльце в пуху, что ли? – спросила Настя.

– Да дед его нашарохал! Пришел к внучку и давай его терзать, дескать, не ты ли Богомолова убить собрался, и все в таком духе. Нет, парень действительно ни при чем, алиби мы проверили, он в ту ночь в районе дома Богомолова и близко не был, но напугался он сильно. Сначала деду, конечно, говорил, что ни сном ни духом, а потом поразмыслил и решил от греха подальше спрятаться. Короче, Пална, здесь у нас с тобой пусто. И с богомоловской дочкой мы обломались. Там тоже ничего.

– Совсем-совсем ничего?

– Абсолютно. То есть парень, Боб этот, действительно наркоша, и действительно тянет деньги из девчонки, тут ты все правильно просчитала. Но он к покушению не причастен. На сто процентов.

– Ладно, – вздохнула Настя, – двумя версиями меньше – больному легче. Но твой крендель Вавилов тоже тот еще фрукт. Никогда не поверю, что он не знал про дочку Богомолова и ее дружка. А ведь он, насколько я понимаю, тебе ни слова не сказал. Ведь не сказал?

– Сказал, – признался Зарубин. – Вчера, когда я его к стенке припер. И заодно рассказал о том, как Богомолов этого Боба с лестницы спустил, они там чуть не подрались. Я уже было стойку сделал, ну, все на Горохове сходится, копеечка в копеечку, а ребята как раз закончили проверку и твердо сказали: не он. Даже жалко было.

– Жалко ему было, – проворчала Настя. – А Вавилову своему ты морду не начистил за то, что он утаивал информацию? Я вообще не понимаю, чем человек думает: платит такие бабки за результат и при этом скрывает информацию, которая может быть важна. Или бизнесмены – это такой специальный ум?

– Да брось ты, – махнул рукой Сергей, – не трать нервные клетки. Идиотов всюду хватает.

– Кто там у нас остался? Костюмерша Гункина?

– Она, родимая, – кивнул Зарубин. – А что, гренки кончились? Больше нету, что ли?

Блюдо, на котором еще несколько минут назад лежали горячие бутерброды с сыром, колбасой и помидорами, почему-то стояло посреди стола совершенно пустое.

– Сделать еще? – предложил Чистяков. – Только придется подождать, пока они испекутся, надо, чтобы сыр расплавился.

– Ничего, – великодушно кивнул оперативник, – я подожду. Ты делай.

Алексей принялся нарезать белый хлеб, колбасу, сыр и помидоры, а Настя принесла из прихожей сумку, достала блокнот и вычеркнула из списка два имени. Кроме Гункиной, в этом списке оставался еще Артем Лесогоров.