Никто не уйдет - Дмитрий Силлов

Поэтому, как только пассажиры загрузились внутрь, танк рванул с места, словно застоявшийся конь. Снес еще один сегмент многострадального заводского забора, и полетел по Зоне, подминая под себя защитным полем аномалии, не успевшие отползти в сторону. Наверно, со стороны круто это смотрелось, когда танк летит себе прям по «комариной плеши», а гравиконцентрат, едва проявившись, покорно сминается в лепешку, словно раздавленная амеба. Но не все так просто было на самом деле. За такие фокусы приходится платить свою цену. Каждый наезд на аномалию – минус к защите танка. Когда полпроцента заряда аномальной защиты, а когда и два сразу. Индикатор давно уже мигал красным, и значило это только одно. Когда на нем высветится «0», любая, даже самая паршивая хрень, порожденная Зоной, наверняка нанесет танку какое-нибудь фатальное повреждение. Достаточно гусеницу сбить, и всё. И приехали…

Спереди заискрило, заполыхало защитное поле, искрами резануло по сетчатке глаз. Хорошо, что монитор немного гасил насыщенность света, а то без сварочной маски вживую на такое смотреть невозможно. Глаза сожжет на раз-два-три. И сразу индикатор заряда защитных артефактов прыгнул с цифры «4» на «1,5».

– Мать твою! – раздалось из динамика. – Жирную «мясорубку» прессанули. Туда ехали – не было ее. Чтоб я сдох, не было…

– Не вините себя, полковник, – произнес Эдвард. – Зона нестабильна, а сейчас – особенно. Доедем – хорошо, не доедем – судьба.

– Ни черта ты не прав, сынок! – рявкнул Квотерблад. – Мне судьба была много лет назад сдохнуть вместе со всеми моими товарищами на танковом поле. Но я ее обошел, обхитрил, выполз оттуда на своем сто двадцатом «Паттоне». Охрененная машина, верткая, шустрая, не чета этим хваленым «Абрамсам». Я когда на базу вернулся, обалдели все. Траки от «студня» как каучуковые стали, но гусеницы не распались, понимаешь? И на дно «зеленки» на два дюйма налипло. Но я пришел, сделал судьбу свою. И сегодня мы должны ее сделать тоже. Просто обязаны!

Он еще что-то выкрикивал забористое, Снайпер понимал далеко не все. Но при этом поневоле все больше проникался уважением к этому вояке, умеющему делать свою судьбу собственными руками. Например, сейчас Квотерблад совершал невозможное – на полной скорости вел машину по Зоне, обходя аномалии, большинство которых просто невозможно увидеть при свете дня, а уж тем более в постепенно сгущающихся сумерках. Да и тень от корабля пришельцев, заслонившего собой солнце, была неслабая. Но полковник все равно уверенно вел боевую машину вперед, и теперь лишь изредка искрило защитное поле, когда задевало краем своим очередную аномалию.

– Талантище, – качнул головой Эдвард. – Интересно, здесь, в Хармонте, все в той или иной степени мутанты, умеющие как минимум чувствовать аномалии? Или это мне так везет?

– Кто бы говорил, – усмехнулся Снайпер. – По мне так все, кто в Зоне после двух ходок в живых остался, и есть мутанты с точки зрения обычных людей. Потому что обычные в Зоне и трех часов не протянут. Так что если приняла тебя Зона, значит, жди сюрпризов. Или аномалии чувствовать начнешь, или стрелять как Робин Гуд…

– Или в зомби превратишься, – задумчиво произнес Эдвард. – Смотри.

Впереди, прямо по курсу шел человек. Спокойно так, не торопясь шел. А впереди него вышагивали трое. Монитор с подсветкой позволял хорошо рассмотреть спины идущих. Женщина, девочка-подросток и старик. Походка неестественная, будто ожившие куклы вышли прогуляться. Старикан на мумию похож, пижама институтская на нем как на вешалке болтается. У девочки же голова шерстью поросла. Не волосами, а именно звериной шерстью все покрыто, и шея, и уши тоже. Только женщина вроде без явных признаков, но, судя по походке, и с ней далеко не все в порядке.

– Выжили, стало быть, – сказал Снайпер. – Уберег Рыжий свое счастье.

– Надолго ли? – подал голос пришедший в себя Цмыг. Он лежал на полу и смотрел на монитор, отображающий верхнюю панораму.

Эдвард глянул туда же – и закусил губу.

Корабль пришельцев треснул вдоль, словно перезрелый баклажан, провис в середине… и, переломившись надвое, принялся распадаться на десятки, сотни осколков, словно был отлит из темного стекла… Странное явление, не подчиняющееся законам логики и всемирного тяготения. Впрочем, там, откуда выполз этот гигантский кошмар, наверняка действовали иные законы. Но так или иначе, неровные фрагменты корабля неторопливо и величаво все же летели к земле, и самый маленький из них был размером с дюжину танков…

Но Т-010 уже влетел на институтский двор, пронесся по нему, словно торпеда, и успел затормозить, едва не врезавшись в отделанный гранитом фасад с мемориальной табличкой: «В этом здании двенадцать лет проработал доктор Сэмюэль Дуглас, погибший в Зоне во имя науки и процветания всего человечества».

Теперь полковнику более ничего не оставалось, как развернуть машину – и немного подождать. Чего? А бес его знает чего. Может, взрыва, который сметет с лица земли Хармонт, а может, еще чего. Хрен его знает, что ждать от огромной хреновины, разваливающейся в небе над Зоной.

Впрочем, хреновины уже не было. Был град из гигантских осколков, словно в замедленном фильме падающий вниз. Сотни, тысячи фрагментов, казалось, заполнивших все пространство между небом и Зоной…

Шухарт стоял на том самом месте, где он садился в «галошу» в тот памятный день, когда они с Пановым и Тендером отправились в Зону за «полной пустышкой». Как знать, не ударь ему тогда идея в голову развлечь русского ученого, и заодно подзаработать немного, может, и не было б ничего. И Панов был бы жив, и сам Рэдрик в тюрьму б не угодил. Так и тащил бы себе лаборантскую лямку, совмещая приятное – свою наркоманскую страсть к Зоне – с полезным, в виде официальных денежных премий от государства, которые сталкеру с его стажем заработать никогда не проблема. И семья его может не изменилась бы таким ужасающим образом… Хотя нет, нечего тешить себя иллюзиями. Мартышка уже тогда перешла грань, отделяющую человека от… нечеловека. И Гута менялась, правда, не так заметно, только он отчаянно не хотел себе в этом признаваться. И сам Шухарт менялся тоже, понемногу превращаясь в машину… в машину желаний, безотчетных, неясных, которые он так и не сумел высказать, сформулировать внятно в ту минуту, когда это потребовалось. Чужими обошелся, предсмертными, глупыми, наивными… И вот что из всего этого получилось… Сейчас весь этот мусор рухнет в Зону и…

Но огромным осколкам корабля не суждено было достигнуть земли. Внезапно синее облако-портал, потерявшее подпитку из седьмого корпуса, сжалось в точку – и вспыхнуло, словно тысяча синих солнц.