Ночной скиталец - Сьюзен Кэрролл

— О чем?

— Обо всем. Расскажите мне о вашей жизни в Камелоте.

— Мм… ах, ну… — сэр Ланселот выглядел чрезвычайно смущенным. Возможно, он боялся, что она начнет выспрашивать о наиболее болезненном факте из его прошлого — его злополучной связи с Гвиневрой. Розалин поторопилась разубедить его в этом.

— Я имела в виду, не могли бы вы рассказать мне о ваших прославленных деяниях.

— Моих прославленных деяниях? — уныние появилось на лице рыцаря. — Боюсь, у меня их не так много, чтобы похваляться, миледи.

Самый великий рыцарь из всех, что когда-либо сидели за круглым столом короля Артура, который стал легендой благодаря его бесстрашным подвигам и мастерству его рук. И он думал, что не совершил ничего замечательного? Розалин была очень тронута скромностью Ланселота, но продолжала пылко настаивать.

— О, пожалуйста, а как же ваши поиски, ваши битвы? Если хотя бы половина написанных про вас историй верна, вы должны быть самым смелым мужчиной, когда-либо жившим на земле.

Он пренебрежительно покачал головой.

— Любой глупец с достаточным количеством мускулов и недостаточным количеством мозгов может броситься в атаку, размахивая мечом. Настоящая храбрость, которую я видел проявлялась после того, как заканчивалась битва, была пролита последняя капля крови и воздух прояснялся от дыма.

Глаза Ланселота потемнели от какой-то картины, которую он видел в своей памяти. Картины не чьей-то славы, а того, что делало его столь печальным.

— После этого женщины могли прийти и отыскать своих мертвых мужей, сыновей, братьев. Чтобы промыть их раны или подготовить к погребению. Чтобы взвалить на плечи мужские заботы и продолжать жить. Мужественные женщины… как вы.

— Как я?

— Да, вы самая прекрасная и храбрая женщина, которую я когда-либо знал.

Его слова и пылающий взгляд, сопровождающий их, мгновенно лишили Розалин дыхания. Было так больно разочаровывать его.

— О, нет, — сказала она. — Я всегда была застенчива и робка, совсем не-не храбрая. Я так боюсь… боюсь…

— Чего, миледи? — спросил он, когда она заколебалась.

— Смерти, — прошептала она. — Я боюсь смерти с тех пор, как потеряла мужа, с тех пор, как должна была спать в траурной постели.

— Что это такое?

— Это обычай семьи моего умершего мужа. После того, как Артур умер, его незамужние тетушки, Клотильда и Миранда, приготовили для меня особую постель. Полог был задрапирован крепом, а простыни и наволочки были черными.

— Боже правый!

— Конечно, я хотела чтить память об Артуре. Он был таким хорошим и благородным мужчиной, но я чувствовала себя так, как будто сплю в могиле. Что моя жизнь тоже закончилась. Так много ночей я лежала без сна, как испуганный ребенок, плача в подушку.

— Боже мой! — пылко воскликнул сэр Ланселот. — Я бы никогда не допустил такого. Если бы только я мог быть там с вами.

— Я бы тоже очень хотела этого. Когда я с вами, то не чувствую страха. Даже страха смерти. Это не выглядит так уж ужасно: присоединиться к вам на той, другой стороне.

— Нет, миледи! Никогда не говорите мне такие вещи.

— Думаю, вы просто не хотите, чтобы я преследовала вас вечно.

Розалин хотела, чтобы ее слова прозвучали легко, почти кокетливо, но, должно быть, это ей не удалось, потому что в глазах Ланселота появилось измученное выражение.

— Чего я хочу это… это, — он внезапно вскочил с кровати, произнося слова голосом, искаженным страданием, так непохожим на его обычную интонацию. — О, Боже, Розалин, почему… почему вы не могли оставить этот меч, когда нашли его? Почему вы просто не поехали домой?

— Я не знаю, — сказала она прерывающимся голосом. — Возможно, потому что у меня больше нет дома.

— Конечно, у вас есть дом, где вы жили с вашим мужем.

— Нет, все поместье унаследовал дальний кузен.

— Что? Вы имеете в виду, что ничего не унаследовали? Даже вдовьей доли[22]? Хотя бы какой-то капитал был для вас помещен в фонды?

Глаза Розалин расширились. Для призрака сэр Ланелот имел удивительно много практических познаний, намного больше, чем ее муж-идеалист.

— Нет, ничего такого не было, — сказала она. — Артур часто говорил о том, чтобы создать трастовый фонд для меня, но у него никогда не было времени на это.

— Не было времени?

Что-то в тоне сэра Ланселота заставило Розалин почувствовать желание защитить Артура.

— Мой умерший супруг был поглощен очень благородными делами, — гордо заявила она. — Он был преобразователем, посвятивший себя улучшению положения бедняков.

— Таких, как его собственная жена? — язвительное замечание очень сильно напоминало то, что мог сказать Ланс Сент-Леджер.

Когда Розалин взглянула на сэра Ланселота с печальным удивлением, он мгновенно добавил:

— Простите меня, миледи. Я не намеревался выказать неуважение к вашему умершему супругу. Если мои чувства выдали меня, то лишь потому, что я забочусь о вас.

Эти слова глубоко тронули Розалин. Но она не могла позволить ему верить в то, что Артур пренебрегал ею.

Даже мысль об этом была слишком болезненной для нее.

— Я не осталась в нищете. У меня есть небольшие средства, унаследованные от моих родителей, доход почти в пятьдесят фунтов в год. И тетушки Артура очень любезно позволили мне жить с ними, хотя… — она скривилась, — я не уверена, что даже Миранда и Клотильда захотят теперь принять меня.

— Почему нет?

— Тетушки Артура никогда, на самом деле, не одобряли меня. Они всегда считали меня прискорбно легкомысленной, и это последнее несчастье только подтверждает их правоту. Если они когда-нибудь узнают, что я оказалась в постели распутника вместо того, чтобы посетить должным образом кузину Дору, как собиралась, они, вероятно, вышвырнут меня на улицу и выкинут все мои книги с легендами вслед за мной.

Она попыталась улыбнуться, но брови сэра Ланселота сошлись в одну сердитую линию.

— Нет, миледи, — запротестовал он. — Я не могу поверить, что даже самая жестокосердная из дам так бы отнеслась к вам.

— Они бы отнеслись, и я бы не винила их за это. Боюсь, я стала причиной ужасного скандала и запятнала имя Карлион.

Сэр Ланселот пробормотал что-то вполголоса. Если бы он не был ее галантным героем, Розалин бы подумала, что это было очень неджентльменское описание тетушек Артура. Рыцарь начал яростно шагать из стороны в стороны, выглядя таким взволнованным, что Розалин пожалела о том, что рассказала ему все.

У ее благородного призрака было достаточно того, что мучило его: его собственные горькие воспоминания, грехи, которые заставляли его скитаться вечно. Она не могла позволить ему добавить свои трудности к его ноше.