Один день ясного неба - Леони Росс

— Я особенная для своего мужа! Тебе этого не понять, потому как ты не замужем.

Лицо Микси побагровело.

— Я что, похожа на ту, кому нужен дурацкий муж?

— Тебе нужен тот, кто сможет заткнуть твою задницу, чтобы из нее дым не шел!

Вязанье упало Лайле на колени. Интересно, подумала Анис, что она вяжет?

— А ты? — спросила она. — Ты за?..

— Я в порядке, — ответила Лайла.

— Ну и как, тебе удалось вмонтировать ее обратно? — спросила Микси. — Я вот не смогла ее вправить под нужным углом.

Лайла пропустила вопрос мимо ушей.

— Такое впечатление, что только у женщин промежности выпадают. Я что-то не слыхала, чтобы у мужчин отваливалось что-нибудь такое. Кто-нибудь, включите радио — вдруг там уже передают об этом новости?

Рита накинула кусок белой москитной сетки себе на голову и лицо. В сетке она стала похожа на скорбящую невесту.

— Ну что мне де-е-елать? — протяжно заныла она.

Микси щелкнула языком.

— Боги, боги, Рита! Не все так плохо! Я помогу тебе поставить ее на место.

— Да ты себе не можешь вправить, почему же я должна тебе доверить свою? Тревор…

Лайла шумно всосала ртом воздух.

— И часто ли Тревор приходит к тебе в постель? Однажды, дважды в год? Да у такого мужчины имеется по меньшей мере три любовницы, о которых его благоверной прекрасно известно — она о них и знает, и не хочет знать. С одной спит, двух держит про запас — вот он каков, твой муж.

Анис поморщилась. Неужели они не имеют дел с одинокими холостяками?

— Потому ты и сидишь в этом жалком борделе вместе с несчастными шлюшками! — завизжала Рита. — Я до сих пор интересую своего мужа.

Лайла молча держала вязанье перед собой. С виду оно напоминало платье.

— Зачем она тебе, скажи на милость! Моя вот, хохоча, выпала из меня на пол, и я тоже захохотала и выкинула ее в окно.

Рита перестала ворчать. Все застыли и уставились на Лайлу.

— Что ты сделала? — переспросила Анис.

Она не солгала. Когда Лайла посмотрела на свою вагину, внезапно обретшую свободу и независимость, ей пришла мысль, что та очень долго причиняла ей одни неудобства. Судя по разным отзывам, это была просто замечательная штуковина: мужчины по ней с ума сходили и распускали слюни, заставляя ревновать других женщин. Пухлая, легко увлажняющаяся, оснащенная податливой мускулатурой. Она была известна в доме тем, что заставляла мужчин выть от удовольствия, и многие предпочитали ее более юным подобным экземплярам по причине ее внутренней дисциплинированности. Но рано или поздно ее время пройдет. И в конце концов от нее останется одна лишь высохшая оболочка, напоминающая о прошлом рукоблудстве. Нет, Лайла была рада от нее избавиться. Она потрепала ее, как старую собаку, и вышвырнула за окно. Может быть, ветер унесет ее куда подальше — ну и пусть!

Анис сочла, что мужество, потребовавшееся для такого поступка, свидетельствовало о ее редкостной натуре, но тем не менее она, должно быть, сбрендила, если выбросила вполне здоровый орган.

— Это же неизбежно, — фыркнула Рита. — Коли уродуешь свое тело, постепенно перестаешь его уважать.

— Выходит, ты покончила с образом жизни шлюхи, моя дорогая, — разочарованно произнесла Микси. — Ты же понимаешь, что выбросила не что-нибудь, а свой дар?

— Никто не знает, отчего и зачем они выпадают, — заметила Анис. — Она же может тебе еще понадобиться.

— Привет! — Лайла приветливо улыбнулась. — Ты опять рассказываешь о моем нижнем этаже, но никто мне тебя не представил.

— Это… Гм-Мариэлла, — произнесла Микси. — Она ищет здесь своего мужа.

— Микси, я ведь уж сказала…

— Вот что, Гм-Мариэлла, для тебя самое лучшее — распрощаться с вещами, которые больше тебе без надобности, — шутливо заговорила Лайла и потянулась за мотком бледно-розовой шерсти, лежавшим на полу около ее стула.

Микси ткнула большим пальцем в сторону Анис.

— Она называет себя целительницей. Так что для начала она могла бы починить Ритину промежность.

— О, целительница! — Рита блаженно улыбнулась.

— Меня зовут Анис Латибодар, в замужестве Жозеф, я дочь Паулины, — представилась Анис. — Думаю, я смогу помочь, хотя у меня нет опыта по имплантации женских половых органов.

— Ну, на тебя вся надежда, — заметила Микси.

Она погладила себя по обеим рукам выше локтей, словно ей стало зябко.

— А ты свою куда дела? — осведомилась Лайла у Микси.

— Положила в холодильник внизу, дорогая, — ответила та.

Все покатились со смеху, даже Рита.

— Да ты спятила, девочка моя!

Лайла опять захохотала — от души, ничуть не смущаясь. Приятно было находиться в женской компании.

— Мне это показалось разумным. Это ж сырое мясо, — пояснила Микси.

Ее замечание на всех подействовало отрезвляюще.

— А вдруг кто-то подумает, что это кусок свинины, и захочет пожарить? — предположила Лайла. — А твоя тоже выпала, целительница?

— Моя пуся, что сейчас лежит у меня в кармане, скорее похожа на лобстера.

Все снова посмеялись. Роскошные груди Микси заволновались под ее мужской рубахой. А Анис подняла руки и медленно зашевелила пальцами. Между ними вспыхивали горячие искры, словно крошечные галактики.

— Кто первая?

Лайла ойкнула и выронила вязанье на колени.

— Только не я! — издав пронзительный крик, Рита попятилась. — О нет, я не буду первой, я же ее не знаю…

Лайла отложила вязанье и встала. На ее лице появилось такое выражение, словно ей предстояло в очередной раз сыграть в пятнашки.

— Ты нас знаешь.

— Да! — Микси двинулась к сестре. — Иди сюда, целительница! Принимайся за дело!

* * *

Ингрид избегала серьезных любовных отношений, потому что, как она говорила, не хотела ни одного мужчину сделать вдовцом, — и просто разбивала им сердца. Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила Байона. Он отнял у нее тринадцать драгоценных месяцев жизни, убеждая ее в том, что он тот самый мужчина, кому достанет силы духа стоять у ее смертного одра, потому как они с братом родились с приросшими друг к дружке мочками ушей и со сросшимися пальцами одной руки. Родились с даром терпения, а с чем же еще, шутили спаренные близнецы. Когда какая-то ведунья попыталась их разъединить, оказалось, что у них общая система кровообращения, и если их разделить, они умрут.

Байон понимал смысл смерти, и Ингрид решила рискнуть.

Она хранила в своих руках огонь любви: она предлагала его днем — на час, на мгновение. Тратила на него свои драгоценные секунды. Когда Байон бросил ее ради замужней стервы, которая уверяла, будто муж безропотно смиряется с ее любовниками, но сам не заводит подружек на стороне, Ингрид пустилась во