Один день ясного неба - Леони Росс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он записал в книжке слово «невинный», потом засомневался. Интиасар, вероятно, принял все необходимые меры к тому, чтобы его дочурка до последнего оставалась безупречным товаром. Но если девушка знала себе истинную цену, тогда что? Она могла быть полной дурой с козьей башкой, но при этом умевшей использовать свое тело как оружие. Она могла быть поумнее его.
Следующая страничка в книжке была исписана почерком Найи: в задумчивости он нарисовал на странице гортензию, а потом машинально растер линии большим пальцем. «Она хорошая», — сказал Романза. Но что мог нищий оборванец из лесной глуши знать о состоятельных жителях горных районов? Все они были одинаковые. Спесивые наглецы. Дез’ре обыкновенно возвращалась с их пиршеств далеко за полночь, сильно навеселе. Иногда он ее сопровождал в качестве второго шеф-повара. Мужчины делали ставки и пили воду литрами, а потом, напузырившись водой до одурения, нанимали целительницу, которая приводила их в чувство. Он как-то видел паренька, который на спор ел банкноты, пока его ими не вырвало. «И как ты можешь в этом участвовать?» — укорял он Дез’ре. «А тебе лучше научиться с ними дружить, — огрызалась она. — Думаешь, они считают тебя пупом земли?»
Но все же они пришли на церемонию посвящения его в радетели. Его новый дом наполнился самыми богатыми людьми архипелага, он со всеми ними общался. Тогда он представил себе, как они его освежевывают, отделяют мясо от костей, едят части его лица, высасывают костный мозг. Заходи к нам в гости, дорогой Завьер. На обед, в наш лучший дом. Познакомишься с моей племянницей и с моей дочкой. И такие разговоры велись, когда Найя стояла рядом. И как прикажете кормить такого наглеца? Он и не кормил.
Лучше он потратит время на расспросы, отчего два разных человека сегодня утром рассказывали ему про голодающих детей.
Романза, стоя на коленях, рылся в песке.
Завьер постукивал карандашом по записной книжке, сначала медленно, потом быстрее — и тут ему в голову пришла изумительная идея. Он мог бы устроить для Сонтейн Интиасар свадебную трапезу в кулинарных традициях неприкаянных.
Интиасар сказал, что на свадебном столе его дочери пища должна быть лучше той, к которой привыкли беднейшие, самые презренные члены общества? Те, у кого не было ни гроша, но кто в деньгах и не нуждался. Благороднейшие, понимающие музыку диких животных. Пища тех, кто никогда не участвовал в выборах и жил не в домах, а в лесу. Горькая улыбка обожгла ему губы. Пища детей солнца.
Да, да. Это был идеальный ответ на все.
Если бы он только смог заставить их поговорить с ним. Даже торговцы мотыльками, распродав свой товар, со всех ног бежали прятаться в зарослях.
Он принялся обдирать шипы с кустов, то и дело царапая себе пальцы, и бросать их в сумку. Подошел Романза и стал ему помогать. Скоро сумка наполнилась до краев.
— Я не нашел траву, которую хотел тебе показать, — сказал Романза. — Ну да ладно.
— А ее можно еще где-нибудь найти?
— На Мертвых островах, когда солнце в небе поднимется на нужную высоту.
— Ну, пойдем. Покажешь мне.
Романза сначала удивился, потом обрадовался.
— Ты хочешь пойти в заросли?
Завьер улыбнулся:
— Почему бы и нет, если ты считаешь, что Сонтейн Интиасар понравятся растения из зарослей.
Лицо парнишки озарилось весельем.
— О да, я так думаю. Но, наверное, ее папе они не очень понравятся.
Завьер закинул за спину сумку, наполненную шипами. Они пошли по пляжу. Малолетняя искательница морских приключений уже сидела на песке, что-то мурлыча себе под нос и снимая кусочки ила с платья. Завьер вспомнил Оливианну с ее розовыми легкими и потешным животиком. Он помахал рукой, и мешочек с мотыльком чиркнул по его груди.
Девчушка махнула ему в ответ. Она пела, что ей не нужен мягкий мужчина и что всех мягких мужчин нужно закинуть на дерево.
Романза взглянул на него.
Завьер пожал плечами:
— И что мягкий мужчина может найти на дереве?
— Много чего, — усмехнулся Романза.
Им было видно «Стихотворное древо» с его крепкой красной крышей.
Они направились в сторону песчаных дюн и Мертвых островов.
* * *
О том, чтобы проглотить дурманящего мотылька, он впервые подумал после смерти Найи и, конечно, осуществил замысел. Он перестал этим заниматься из-за нее, а теперь ее не было. Он слышал легенды о подземных туннелях на Мертвых островах, прорытых насекомыми, но сомневался в их достоверности — зачем они там? Ловля мотыльков была занятием, требовавшим немалых затрат и ловкости. Бизнес хоть и скромный, но выгодный. Торговец мотыльками приносил свой товар в большущих разукрашенных коробках с подробным прейскурантом. Мотыльки-сфинксы, сухие и с внушительной мускулатурой, натруженной в полетах со скоростью тридцать миль в час. Мотыльки-сестры, прокладывавшие маршруты, ориентируясь по луне и звездам. Желтые горные мотыльки хорошо шли с отваром адами. Они рождались без ротового отверстия и никогда не ели. Он прекрасно знал, что торговцы мотыльками выдумали все эти броские названия, чтобы распалить воображение потенциальных покупателей и развести тех на деньги. Но он ценил время, потраченное ими на поимку крылатых насекомых.
— Чистенький, — уверял его торговец, раздвигая ленточки на коробке. — Очень чистенький мотылек.
Если бы он захотел, он мог запомнить имя продавца, чтобы потом его найти, но он никогда не приносил мотыльков в свой ресторан.
Только Анис, когда он, умостив голову у нее на коленях, лежал на полу в ее желтом домике, задавала ему вопросы про это.
— А когда ты начал, Зав?
— Не помню.
Он помнил, время от времени у него возникали обрывки воспоминаний, но было стыдно даже думать об этом. На добром лице Анис, склонившемся над ним так близко, застыла тревога. Из его рта на ее серебряные руки заструилась кровь.
— Я… — Голос осекся. — Я всегда этим занимался.
— А в самый первый раз — когда?
Он вспомнил, как лежал под розовым кустом в бабушкином саду с мотыльком в кармане, но даже тогда это не было ему в новинку. Когда он встретил Найю, в его школьной сумке лежало несколько. Во вторую ночь, проведенную в доме Дез’ре, она обнаружила в его вещах мотылька — сворованный где-то дешевенький вид. Дез’ре расхохоталась. «Тебе для начала нужен специальный мешочек, — сказала она. — Я тебе дам».
Как-то ночью они сидели в саду у Дез’ре, он держал в руках прейскурант мотыльков, из
