Я, Легионер - Георги Лозев

После того как он пять минут молчаливо оглядывал нашу форму, майор крикнул:

— Вольно! — его голос, казалось, шел из глубины пещеры. — В моем кабинете говорю только я! Вы здесь, чтобы слушать, и имеете право лишь отвечать на мои вопросы с “Oui, major” или “Non, major”. Напомню вам, что вы легионеры и должны забыть гражданскую жизнь и свои привычки! Дисциплина, которую я требую, и приказы ваших командиров — это ваша жизнь. Все очень просто, если вы выполняете приказы и до конца доводите каждую миссию или обязательство, отдавая то лучшее, что есть у вас. Если вы решили пренебречь как работой, так и внешним видом, то вам нет места среди нас, и я вас заставлю дезертировать. Понятно?

— Oui, major! — хором ответила наша рота.

— Вы также должны знать, что пост перед частью является символом нашей гордости, что мы служим здесь, так что в день, когда вы получите честь взять на себя эту ответственность, ваша форма должна быть в полном соответствии и обувь начищена до блеска. Напомню также, что каждый раз, когда я лично осматриваю форму караульных, я не даю никакой пощады никому. За малейшую ошибку весь наряд, в том числе и ваши командиры, идет в карцер!

Майор Боленс продолжил разъяснять правила поведения легионеров 1REC. У нас появилось ощущение, что эти правила он создал сам. За нашим поведением следили не только в части, но и в городе. В Оранже, кроме базы легиона, находились часть ВВС и школа жандармерии. Конечно, Боленс хотел доказать, что легионеры являются классом выше остальных военных и должны выходить в город в безупречной форме. Когда мы выходили в отпуск в гражданской одежде, нам разрешали лишь пойти на вокзал, без права гулять по городу. Нам даже запрещали зайти в кафе или ресторан самого вокзала. Таким образом, наш отпуск начинался только тогда, когда поезд трогался, оставляя Оранж позади.

В общем, и в части, и в городе военная полиция всегда следила за нами, и если мы не представляли легион наиболее достойным образом, нас ожидали суровые наказания и карцер.

После завершения процедуры представления майор посмотрел на нас снова и спросил каждого из нас, все ли ясно. Мы ответили единственными разрешенными словами: “Oui, major”. Наконец, в заключение того, что было объяснено нам, Боленс попрощался с нами со словами:

— Надеюсь, всем понятно, что с этого момента все в ваших руках. Вы сами решаете, быть примером для остальных или провести большую часть своей службы в карцере. Vous pouvez disposez!

Через минуту мы уже были во дворе и замаршировали к нашему Четвертому эскадрону. Когда мы пришли в дом Львов, маржи вздохнул с облегчением и сказал, что у нас будет еще одно, последнее распределение и рапорт перед капитаном Ляжуани, командиром Четвертого эскадрона. Мы быстро прошли по одному. Цибульский пошел в Первый взвод, Лафит — во Второй, а я был назначен в Третий взвод эскадрона с командиром старшиной Кормье.

Маржи, который сопровождал нас, был из Первого, так что он привел меня к кабинету старшины и сказал, что в дальнейшем моя судьба будет решаться в Третьем взводе. Я вошел в кабинет и представился по уставу:

— Légionnaire Lozev, 5 mois de service, 4ème Escadron, 3ème peloton, à vos ordres, mon adjudant.

— Repos! — посмотрел на меня сержант. — Вижу, что представляешь себя как во время обучения, но это Первый иностранный кавалерийский полк, и вместо упоминания номеров эскадронов и взводов мы выговариваем имена наших командиров, так что с сегодняшнего дня ты представляйся таким образом: Escadron Lajouanie, peloton Cormier. Понял?

— Oui, mon adjudant! — коротко ответил я.

— Хорошо, тогда снова начни с представления и встань смирно!

— Légionnaire Lozev, 5 mois de service, 4ème Escadron, 3ème peloton, à vos ordres, mon adjudant.

— Очень хорошо, вольно! — похвалил меня новый командир. — С этого момента ты являешься частью Третьего взвода, которым имею честь командовать я. Предупреждаю, на следующей неделе будет много работы по очистке военной техники взвода, так как приедет инспекция Генерального штаба Французской пехоты. Мы должны приложить все усилия и быть на высоком уровне. После этого нам предстоят тренировки перед миссией в Чад, куда ты можешь поехать с нами на свое боевое крещение. Ты распределен в комнату 202, так что можешь начать с перенесения своего багажа, но прежде всего ты должен представиться ответственному по комнате бригадиру Фокону. Tu peux disposer!

Я поднялся в комнату номер 202 на третьем этаже, где находились все комнаты моей роты. Я постучал в дверь, вошел и начал:

— Légionnaire Lozev, 5 mois de service, Escadron Lajouanie…

— Тише, тише, парень! — бригадир Фокон перебил меня. — Ты не в офисе Боленса. Это наша комната, и, по крайней мере, здесь мы можем расслабиться и чувствовать себя комфортно. После выполнения наших обязательств мы друзья. Так что спокойно принеси вещи, приведи в порядок свой шкафчик и после этого можешь воспользоваться своим первым уикендом. Сегодня суббота, и я уезжаю, поэтому увидимся в понедельник. Добро пожаловать в комнату номер 202!

— Да, спасибо, — тихо сказал я, понимая, как сильно я изменился за последние месяцы.

В первый раз с тех пор, как я переступил порог центра вербовки в Страсбурге, капрал говорил со мной как с другом. Правда, я был в кавалерии майора Боленса — самом грозном эскадроне, но главное было то, что мне повезло с людьми в комнате и после всех дней, заполненных работой, спортом и тяжелыми военными учениями, мне было где отдохнуть. В комнате нас было четверо: Фокон, ответственный, легионер первого класса Иллер, легионер Ульянов и я. Фокон был мулатом с острова Реюньон и приехал во Францию, чтобы познать Европу. Он вступил в легион добровольцем в поисках приключений. Кроме того, являясь самым быстрым бегуном в дивизии, он был самым «крутым» ответственным по комнате в нашем эскадроне.

Легионер 1-го класса Иллер вел самый беспорядочный и беспечный образ жизни, который я видел в жизни. Никто ничего не знал о его прошлом. Мы видели безответственного тусовщика, который тратил всю зарплату в течение трех дней, а потом с ним что-то случалось, и он проводил большую часть своей службы в карцере.

Ульянов был русским и был таким же новичком, как и я. Он попал в легион в 18 лет. Его отец, сержант Советской армии, сам посоветовал своему сыну поступить в легион.

Таким образом, после процедур, связанных с моим распределением, понедельник начался с чистки больших бронированных транспортных средств и противоракетной системы VAB HOT. Когда машины заблестели чистотой и были подвезены на станцию для осмотра, мы смазали шины ваксой, как берцы легионеров. Затем последовала очистка грузовиков и джипов и, наконец, конечно, оружия взвода. Две недели чистили и втирали с раннего утра до позднего вечера. Работа в легионе было священной, даже если ограничивалась очисткой. Накануне инспекции Генерального штаба все стрелковое оружие было разложено на белой скатерти в столовой, и старшина Кормье появился в белых перчатках для окончательной проверки. После нескольких замечаний и еще двух часов чистки все стало идеально, и миссия была закончена.