Слой - Евгений Прошкин

Петр помялся и сел в машину. Некоторое время он еще переживал за Людмилу, но водитель заболтал его анекдотами, и Петр отвлекся. Через две сигареты он уже не мог воскресить в памяти ее прическу, а еще через две вся она превратилась в какой-то абстрактный символ. Он помнил только то, что переспал с неплохой женщиной, и этого было достаточно.

Глава 14

Костя встал рано. Борис еще спал – моргал закрытыми глазами и что-то бессвязно бубнил. Константин постоял над его кроватью, определяя, не прикидывается ли, и пошел умываться. За неимением щетки почистил зубы пальцем и, долго сомневаясь, решился наконец воспользоваться хозяйским станком. Бриться чужим лезвием было противно, но наблюдать торчащие под носом волосы – противней сто крат. Перед глазами все стояли идиотские усы учителя географии. Константин свирепо посмотрел в зеркало и погрозил кулаком.

Позавтракав остатками вчерашнего пиршества, он разыскал в прихожей сумку и достал из нее нож. Затем смочил брусок и, положив его на газетку, принялся не спеша править лезвие. Затачиваясь, сталь нежно посвистывала, и от этого звука на душе становилось теплей. Константин помнил о винтовке и пистолете, спрятанных в одной из подсобок метростроевцев, но чем больше проходило времени, тем меньше оставалось надежды на то, что оружие его дождется. Рабочие, диггеры, бомжи – да мало ли кому приспичит залезть в инструментальный ящик.

С ножичком как-то сподручней. Кондовый, без всяких излишеств, несомненно бытового назначения. Менты, конечно, могут придраться, но это все же не ствол.

Костя оторвался от своего занятия и проверил лезвие на ноготь. Да, к ножу претензий не будет. Первый же мент грохнет его на месте, причем без зазрения совести. Гора трупов, как выразился Борис. Детей иногда спрашивают: четыре – это куча или не куча? Насчет четырех неизвестно, а четырнадцать – точно куча.

За стенкой было слышно, как проснулся Борис. Охая и задевая ногами стулья, он оделся и вышел на кухню.

– Ранняя птаха? Брусок у тебя дерьмо. У меня швейцарская точилка, возьми в том шкафчике.

Константин, не вставая, дотянулся до дверцы и поставил перед собой коробочку, похожую на ручную кофемолку. Разобравшись в ее устройстве, он уважительно поцокал языком и за несколько минут переделал свой нож в финку с жуткими вертикальными желобками. Балансировка, и до этого никакая, пропала напрочь, но метать ножик Костя не собирался. Он вообще не планировал пускать его в ход, просто имел привычку не выходить в город без оружия.

– А что, правда, есть такая улица – «Народного Ополчения»? – Спросил он, перекрикивая дрызготню в ванной.

– Где-то в Щукино, – ответил Борис, высовываясь из-за двери.

– Сколько туда ехать?

– Отсюда? Полчаса.

– А число сегодня девятое.

– Девятое, – подтвердил Борис, отдуваясь и закрывая воду.

– Так… – Константин посмотрел на часы. – На все про все тебе пятнадцать минут. Бензин есть? Хорошо. Тогда хавай, и поскакали.

– Не понял. Я тебе кто – холоп?

– А тут и понимать нечего. – Возмущенный тон Костя пропустил мимо ушей. – Поедем с этим встречаться, с «больным Е.».

– Вы с ним как – созвонились, или ментальный контакт наладили? – С сарказмом произнес Борис.

– Ментальный. Все, что нас объединяет, – это участие в Народном Ополчении. Но улица может быть большая. Первый вопрос: где. Ну? Глухо? Пошевели извилинами.

– Я там был-то все пару раз…

– Ну и что? Я вообще не был. Я с тебя не место спрашиваю, а принцип. Допустим, решили мы друг друга найти. У какого дома искать будем? Ну?.. Если сегодня девятое.

– А-а… Понятно.

– Второй вопрос – во сколько.

– Ясно, ясно. В девять, да? А утра или вечера?

– В девять вечера мы будем стоять двадцать первого июля у дома номер двадцать один, – терпеливо объяснил Костя.

– Так ты целый месяц туда мотаться собираешься?

– Надеюсь, не придется.

– Нет, ты серьезно? Взял с потолка какие-то цифры, нагородил какую-то теорию… Да почему он должен следовать твоему графику?

– Потому, что другого в природе нет. Это единственная нормальная система. Я всю ночь голову ломал, ничего лучшего не изобрел. Если он не полный кретин, то наверняка додумается до того же. Ты ешь, а то не успеешь.

– На завтра перенести нельзя? У меня сегодня дела.

– Завтра – само собой. В десять ноль-ноль, у десятого дома.

К назначенному месту они прибыли без пяти. Борису это стоило недоеденного завтрака, но проигнорировать встречу двух пришельцев, пусть и маловероятную, он не мог.

Костя приказал ехать как можно тише, а сам, прильнув к стеклу, начал рассматривать прохожих. Ни одной кандидатуры. Люди по-муравьиному сновали туда-сюда и выходили за пределы дома номер девять – жилой семиэтажки бордового цвета с продуктовым магазином внизу.

Борис достиг перекрестка и, развернувшись, проследовал обратно. Пока он помалкивал, но частыми вздохами давал понять, что иного не ожидал. На третьем круге Константин попросил остановиться.

– Пойду, поторчу немного, – сказал он. – Вдруг они тоже на машине, или за углом где-нибудь.

– Ты в это веришь?

– А что мне остается?

Он забрал у Бориса темные очки-капли и, нацепив их на нос, вылез из машины. Борис недовольно побарабанил по рулю. Сзади приближался автобус – ему пришлось тронуться и проехать несколько метров. Как только он затормозил, правая дверь открылась, и рядом с ним уселся крепкий мужчина с недружелюбной физиономией.

Человек был примерно его возраста и телосложения. Борис отметил, что одет он дорого, но слегка неряшливо, хотя это можно было отнести и на своеобразие стиля.

– Вперед, – сквозь зубы велел незнакомец, и Борис неожиданно для себя подчинился. – Здесь, – мужчина показал на стоявшую чуть в глубине аптеку.

Борис растерянно посмотрел на Костю – тот шагал к магазину и ничего не видел. Кричать было стыдно, сопротивляться – страшно, поэтому он шумно проглотил загустевшую слюну и свернул в закуток. Первая посетившая его мысль касалась автомобиля, но даже в волнении он сумел сообразить, что древний чахоточный «Форд» угонщика не прельстит. К тому же, для ограбления все было слишком сложно и долго. Борис не понимал, чего от него хотят, и от этого боялся еще больше.

Незнакомец вынул ключ и положил его на приборную панель.

– Федеральная Служба Безопасности, – представился он, раскрывая красное удостоверение. – Майор Старшов.

Борис скользнул взглядом по каким-то словам и печатям – все было весьма разборчиво, но почему-то пролетело мимо.

– Я ни в чем не виноват, – с неподдельным удивлением признался он.

– Так не бывает, – улыбаясь, но не шутя, возразил майор. – Все мы в чем-то виноваты. Про первородный грех слышали?