Скоморошины - Сборник

Когда пришел к Ивану, чертенок и говорит:

– Давай боротся.

Иван сказал:

– Мне не стоит марать руки, а у меня есть дед семидесяти пяти лет, так ты хоть с ним-то справься.

В то время из лесу вышел медведь. Этот чертенок и схватился. Медведь все его изуродовал. Чертенок говорит старшему, когда пришел от медведя:

– Больше не пойду к Ивану.

Старший сказал:

– Сходи, что надо еще Ивану.

Чертенок пришел, а Иван тем времянем выкопал яму, свою шляпу изорвал и разтянул по яме, чертенок и говорит:

– Иван, моря не морши и нас чертей не корчи, что надо, то и бери.

Иван сказал:

– Вот эту шляпу наноси полную золота.

Этот чертенок обрадел, стал носить мешком золото, носит, носит, и подачи нет, и говорит Ивану:

– Какая у тебя большая шляпа-та!

Иван сказал:

– Ничего не велика.

Чертенок полную яму наносил золота и принес колечко и говорит:

– Вот тебе еще подарок, когда тебе что надо, все тебе будет, только с руки на руку перенадень.

Иван взял колечко, распрощались, чертенок ушел, Иван золото увез домой. Иван и говорит своей матери:

– Сходи сватом к царю, – а у царя было (так) дочь, звали Марьей, – не отдаст-ли за меня.

Мать пришла к царю и говорит:

– Царь, великий государь, отдай за моего Ванюшку свою дочь Марью, у его денег не меньше твоего.

Царь и говорит:

– Пусть сделает дом точно такой, как у меня, чтобы сегодня ночьей, вутре я выйду на бавхон, чтобы видно было его дом.

Мать когда пришла домой и заплакала и разсказала Ивану. Иван и говорит:

– Не тужи, утро вечера мудреняе.

Мать отстала плакать и легла спать, а Ванюшка вышел на улицу, с руки на руку перенадел колечко, вдруг пришло страшно народу и стали работать, к утру дом лучше царева сделали. Мать Ивана утром встала, смотрит – все не по старому, и пошла мать к царю, пришла к царю и говорит:

– Вот, царь, экой хитрой у меня Ванюшка, в одну ночь экой дом заворотил.

Царь сказал:

– Пусть в одну ночь церковь сделает.

Еще пуще запечалилась, пришла домой, сказала Ванюшке. Иван сказал:

– Не тужи.

Вышел ночьей на улицу, перенадел с руки на руку колечко, вдруг сделалась церковь и зазвонили и царя разбудили. Мать пришла к царю и говорит:

– Вот, царь, великий государь, все сделано, отдай твою Машеньку.

– Можно отдать, только с тем, чтоб от вашего дому до моего дворца были мосты хрустальные и сукнам устланы, а по ним чтобы ходила карета-самоката и всякия птицы пели.

Мать испугалась и заплакала и пошла домой, пришла домой и разсказала Ивану. Он и говорит:

– Утро вечера мудреняе, не тужи.

Когда легли спать, вышел на улицу, перенадел колечко, вдруг стали мосты хрустальные и сукном устланные и карета-самоката до самого дворца царского, и всякия птицы поют, и отдал царь за Ивана Машеньку.

Не долго после свадьбы пожили, Машенька у Ивана все выпытала, как все он устроил. Когда он уснул и положил колечко под подушку, эта Машенька колечко взяла и с руки на руку перекинула, выскочило несколько молодцов:

– Снесите меня за тридевять земель, в пятидесятое царство; – когда ее снесли и у Иванушка ничего и не стало. Когда Иван пробудился, то все стало худое, и заплакал и пошел к тестю:

– Машеньки, – говорит, – нет, не знаю, куда и девалась; – царь испугался, не знают, куда и девалась Машенька. Иванушка сходил к кузнецу, сковал три костыля и испек три просвиры и пошел разыскивать Машеньку. Долго он шел, подходит к избушке, пришел в избушку, лежит баба-яга из угла в угол и нос в потолок, когда Иван заходит в избу, и кричит баба-яга:

– Фу, фу, фу, русскаго духа слыхом не слыхала и видом не видала, а сам ко мне на дом пришел, съем-погублю, на белый свет не опущу.

– Ишь, старая чертовка, не сердись, не ерись, а напой, накорми.

Эта старуха напоила, накормила и стала спрашивать:

– Куда пошел и куда правишься?

О(н) ей:

– Свою Машеньку розыскиваю.

Она ему говорит:

– Ой, дитятко, трудно тебе до нее доступить, она у моей старшей сестры живет, она чему порадела, и житье-то, житье ей худое, идти-то назад нельзя, все с моим племянницам ходит.

Она дала ему скатертку-самолетку. Он пока до ее шел, так железную трость исподпирал и просвиру изглодал, и подходит к избушке, и идет в избушку, лежит баба-яга, из угла в угол и нос в потолок и говорит баба-яга:

– Русскаго духа видом не видала и слыхом не слыхала, а сам ко мне на дом пришел, съем-погублю, на белый свет не опущу.

Ванюшка и говорит:

– Ишь, старая чертовка, ты бы с дорожки напоила, накормила.

Эта старуха встала, Ванюшку напоила и накормила, стала спрашивать:

– Откуда и куда путь-дорогу держишь?

Ванюшка бавшке обсказал все, как и как стала. Бавшка Ванюшку пожалела и дала ему меч-складенец, и говорит:

– Твоя Машенька живет у старшей сестры моей, – она его подняла, и распростилась. Ванюша пошел, долго он шел и опять просвиру изглодал и трость изподпирал; вдруг подходит к избушке, заходит Иван в избушку, лежит баба-яга из угла в угол и нос в потолок, когда зашел в избу:

– Фу, фу, фу, русскаго духа слыхом не слыхала и видом не видала, сам русский дух ко мне на дом зашел, съем-погублю, на белый свет не опущу.

Он говорит:

– Старая чертовка, ты бы не торопилась со своей поежой, а ты бы дорожнаго человека напоила и накормила и добро поучила.

Сейчас старуха соскочила, напоила и накормила Иванушка и стала спрашивать:

– Откуда и куда путь держишь?..

Он все разсказал, как что было. Старуха пожалела и сказала:

– Трудно тебе будет до ее доступить, она живет у старшей моей сестры, отсюда не далеко.

– Ну ладно, – говорит старуха, – скоро твоя Машенька придет в голове искать, а ты лезь под кровать к ей в сундук и посиди в сундуке.

Когда Иванушка залез в сундук, вдруг пришла Машенька к старухе, и Ванюшка слышит. Машенька стала у бавшки в голове искать, бавшка и спрашивает:

– Что же бы ты, Машенька, поглядела ли бы на своего Ванюшеньку?

– Поглядела бы, хоть одним глазком да взглянула бы.

А Ванюшка сидит и слушает.

Машенька от бавшки уж ушла, Ванюшка вышел из сундука. Бавшка научила Ванюшку, что:

– Иди в сад и продавай меч-складенец, – и дала клубочик, – потом, на другой день, клубочик станут покупать мои племянницы, а ты с тем продавай, чтобы ночь спать с Машенькой, также складенец и скатертку.

Пришел в сад, разсклал на скатертку меч-складенец и клубочик; пришли покупать и купили за то, что Ванюшке надобно с Машенькой ночь проспать. Они взяли Машеньку, напоили до пьяна и повалили спать. Ванюшка будил да плакал, что:

– Марья-царевна, как я до тебя доступал, три просвиры изглодал и три трости железные изподпирал, а ночь прошла.

Те девки пришли и его прогонили. Когда Иван ушел от них опять в сад, выложил скатертку-самолетку и клубочик, пришли эти девки, клубочик купили с тем, что ему с Машенькой ночь проспать. Оне Машеньку опять пьяную напоили и спать повалили и булавкам у Машеньки платье к постеле приколотили, и Иванушко опять лег с Машенькой, а Машенька опять пьяная, он будил да плакал, разбудить не мог. Опять ночь прошла, Иванушка опять прогнали, а Машенька когда разбудилась, стала допытыватся. Этот Ванюшка опять в саду скатертку последнюю продавать, и пришли девки покупать скатертку, и продав Ванюшка за то, чтобы ночь с Машенькой спать. Когда Машеньку стали поить, то она будто пьет, а сама в рукав льет, она притворилась пьяная и повалили с Ванюшкой спать. Ванюшка заплакал и говорит:

– Как я до тебя доступал, три просвиры изглодал и три трости железные изподпирал, – как вдруг одна слеза попала Машеньке на лицо, она пробудилась, сразу воровски вышли и кольцо с руки на руку перекинули и оказались дома, и у Ванюшки дом опять стал хороший. Царь увидел, что и мосты хрустальные и сукном устланные и бегает карета-самоката, царь обрадел, сел на карету и приехал к зятю и дочери, и сделали пир на весь мир.

(Кадниковский у. 1907 г.)

Про покойников

Досюль играл молодец с девицей три года, и выдали эту девицу за другого молодца. Выдали в одну деревню, а за него не дали. Она жила с мужем с ним три года. Потом сделалась нездорова, стала у ней глотка больна. Потом ее похоронили – она померла.

Она жила в земле шесть недель, потом она в земле поправилась и выстала из земли ночью и пришла к своему мужу. Ее там муж не пустил. Пришла она к отцу да к матери – и отец и мать ее в избу не пустили в ночное время. Пришла она к крестной матери – и крестная мать не пустила.

И она опомнилась:

– Пойду я к старопрежнему парочке, не пустит ли он. И пришла она против окошка. Он сидит у окна, пишет, и она <…> подавалась в окно. Он работника разбудил и пошел за ней с топорами. Работник, как увидел, пошел назад домой: испугался, что съест. А она парочке старопрежней:

– Мой парочка, возьми меня, я тебя не трону.

Он к ней пришел, ее обнял, а она ему сказала:

– Ты меня горазно не прижимай, мои косточки належались.