Лунное молоко. Научно-мистический роман - Елена Фёдорова

– Конечно, дорогая. История – моё любимое занятие. Итак. Гондола – легкая лодка появилась во времена правления первого дожа в 1094 году. По утверждению одних, название её происходит от греческого слова кондуле – раковина. Другие говорят, что названа она латинским словом кумбула, что значит – небольшая лодка. Наружная обшивка гондолы ярко раскрашивалась и украшалась дорогими аппликациями. Каждый состоятельный венецианец хотел перещеголять другого. Парад тщеславия прекратил Сенат Светлейшей Республики в 1562 году. Лодки повелели красить в черный цвет. Разрешили украшать резным орнаментом только нос лодки. Оставили фельцы – каюты с откидным верхом, тканевой дверцей и окошками, обрамленными шнуровкой и лентами. За такими окошками обычно прячутся синьоры и синьорины, – улыбнулся. – Мне нравится смотреть на проплывающих мимо людей и размышлять над тем, кто они такие? Почему прячут свои лица? Что творится в их мыслях, сердцах, душах? Так же они черны, как венецианские гондолы или есть в них яркие краски мира, – покачал головой. – Ты заметила, Альбертина, что я всё время о чем-то думаю? Да-да… я всё время замыкаю круг на себе… Это не вежливо. Мы же с тобой говорили о гондолах. Итак. Лодкой управляет гондольер. Он стоит на небольшом возвышении на корме гондолы и толкает её вперед длинным легким веслом, которое опирается на изогнутую уключину – форколу, – учитель улыбнулся. – Надо тебе сказать, что гондольеры – это особенная категория венецианцев. Они всегда элегантно одеты, немного надменны и самолюбивы. Такое странное поведение объяснимо. Гондольеры возвышаются надо всеми сидящими в лодке. Они – хранители чужих тайн. Они прекрасные певцы, готовые порадовать каждого своим мастерством. Им нравится услаждать слух, сидящих в гондоле людей.

– Так вот откуда доносятся такие красивые песни! – воскликнула Альбертина. – Мне нравится их слушать. Они то приближаются, то удаляются, то звучат громко, словно поющий стоит под нашими окнами.

– Так и есть. Канал изгибается неподалеку от вашего дома, поэтому тебе и кажется, что поют под окнами, – пояснил учитель.

Словно подтверждая его слова пространство наполнилось музыкой. Альбертина заслушалась. А когда песня смолкла, учитель сказал:

– Гондольер пел о любви. Любовь – самое прекрасное чувство на земле. Самое прекрасное, помни об этом, Альбертина. И ещё о том, что любовь никогда не прекратится. Нам так же не стоит забывать о том, что у нас урок и нам нужно ещё поупражняться в чистописании. Запишем.

– Любовь превыше всего.

– Любовь превыше всего, – повторила Альбертина.

Она обмакивала перо в чернильницу и аккуратно выводила буквы. Рука писала, а мысли были далеко-далеко. Альбертина вспоминала чудесное утро, встречу с Марио, солнечный поцелуй. Неожиданное осознание того, что жизнь теперь будет другой, заставило Альбертину вздрогнуть. На бумаге появилась чёрная клякса, которую она тут же превратила в цветок подсолнуха. Рассмеялась.

– Прекрасное завершение нашего урока. Да, господин учитель?

– Да, – он захлопнул книгу. – Отдыхайте, синьорина. Увидимся завтра.

– До завтра… – пропела она, подражая песне гондольера…

Утверждать, что Альбертина вела двойную жизнь, было бы неверно. Десятилетняя девочка просто играла. Она познавала Венецию, разгадывала шарады мальчика по имени Марио – Рио, с которым они встречались каждое утро.

Всё, что с ними случилось после, стало логическим завершением их игры, их фантазий, их обоюдных желаний. О том, что это – настоящая любовь они поняли не сразу. Поначалу они просто наслаждались жизнью, радовались каждому мгновению, проведённому вместе здесь и сейчас…

Прощание

Звонок будильника ворвался в сон Альбертины, как всегда, некстати. Она открыла глаза. Гостиничный номер. Время без четверти семь. Ровно час до выхода. Альбертина встала, распахнула окно. В узком канале, вытекающем из-под здания гостиницы, отражаются старинные дома и кусочек синего неба чуть подкрашенный рассветной краской.

– Доброе утро, Венеция! – сказала Альбертина. – Жаль расставаться с тобой, моя дорогая. Но… Мой отпуск закончился. Я буду скучать по тебе, а ты даже не заметишь моего отсутствия, потому что твои улочки заполнят другие люди. Любознательных туристов ты встретишь с таким же радушием, как и меня. О чём будут думать они, не важно. Главное, что в моём сердце будет гореть огонёк, зажжённый тобой, моя прекрасная венценосная синьора Венеция…

– Берта, Берта, Берта! – громко выкрикнул мальчуган, пробегая по мостику через канал.

Звон разбитого стекла оглушил Альбертину. Она не расслышала, что крикнула девочка, бегущая следом. Показалось, что это не её реальность, что она вновь вторглась в чужую жизнь, проникла на запретную территорию.

– Помни, помни, помни… – голос ветра слился с колокольным звоном, пробуждающим Венецию.

Альбертина закрыла окно, пошла завтракать. Хозяйка гостиницы, милая синьора преклонных лет, подала ей кофе и бутерброды, задала несколько вопросов, улыбнулась:

– Вижу, вижу, что вы уже тоскуете по Венеции. Это объяснимо. Город словно гигантский магнит, из зоны притяжения которого вырваться невозможно.

– Вы правы… Мне не хочется уезжать… – призналась Альбертина

– Мне тоже не хотелось покидать Венецию, и я осталась здесь навсегда. Купила этот дом, превратила его в маленький отель – десять комнат. Прелесть. Захотите вернуться, звоните, пишите. Я забронирую вам номер по специальной цене, как постоянному клиенту, – положила на стол визитку. – Кстати, если решите приобрести здесь недвижимость, могу помочь. Сейчас можно очень недорого купить прекрасный старинный особняк. Люди не хотят жить на воде, перебираются на материк. Скоро здесь останутся одни отели, музеи и магазинчики. Хотя, я могу ошибаться.

– Спасибо вам, синьора Коронела, я вам обязательно напишу, – сказала Альбертина, подумав, что странное имя хозяйки кажется ей знакомым. Но говорить об этом не стала. Нужно было прощаться. У пристани Сант Анджело уже стоял водный трамвайчик…

Тридцать минут до аэропорта по Гранд Каналу главной улице Венеции ещё на несколько мгновений продлили время единения Альбертины с городом, добавили ещё один штрих к его портрету.

Пароходный гудок прозвучал финальным аккордом:

– Возвращайся, Бер-та-а-а…

Альбертина поднялась по трапу самолёта, села у иллюминатора. Загудели моторы, самолет взлетел, сделал круг над Венецией. Город с высоты показался Альбертине похожим на гигантскую серо-коричневую рыбу, подставившую солнцу свой бок. Вода в Гранд Канале, протекающем через весь город, цвета мутного изумруда.

– Рио, рио, рио! – крикнул мальчик, сидящий сзади Альбертины.

– Рио – это река, – подумала она. И ударом в солнечное сплетение. – Рио – это мальчик Марио, которого полюбила дочь художника Альберено… Марио-Рио…

– С вами всё в порядке? – спросил сосед, тронув Альбертину за руку.

– Да-да, спасибо, – ответила она, закрыла глаза и увидела чёрную кляксу, похожую на цветок подсолнуха…

– Всё, всё, всё, хватит, – приказала Альбертина своим мыслям. – Я лечу домой. Меня ждут друзья, любимая работа… Мне нужно переключиться на реальность… Хватит… мистика осталась в прошлом…

Из аэропорта она взяла такси. Сидела и смотрела в окно, улыбалась, глядя на яркие краски осени. Радовалась, что ещё по-летнему тепло и солнечно. Можно будет посидеть на террасе и посмотреть на звёзды. Зазвонил телефон.

– Вернулась?! – звонким голосом Паолы спросила трубка.

– Да, еду из аэропорта, – ответила Альбертина.

– Отлично. Давай поужинаем вместе. Я к тебе приду в шесть часов. Устроит?

– Да, дорогая, приезжай.

– Отлично. До встречи.

Машина остановилась. Шофер открыл дверцу, подал Альбертине чемодан, пожелал хорошего вечера. Она вошла в дом, распахнула окна. Ветер вспенил занавески:

– С возвращением!

Альбертина достала из сумочки белый снежок, который Марио подарил ей в пещере, сказала:

– Думаю, что тебя, мой дорогой незнакомец, нужно поместит в холодильник. Там холод и мрак к которым ты привык. А завтра мы узнаем, кто же ты на самом деле. И тогда… – улыбнулась. – Если честно, я не знаю, что будет потом, синьор Марио… Рио…

В шесть пришла Паола. Они до темноты сидели на террасе, делились впечатлениями, смотрели на звёзды. О своём путешествии в земные недра Альбертина рассказывать не стала. Не захотела посвящать подругу в то, что сама ещё не могла понять и объяснить. Решила, что лучше говорить о понятном, вызывающем у подруги восторг и желание увидеть всё своими глазами.

– Это – правда? – восклицала Паола.

– Да, – отвечала Альбертина и показывала ей репродукции в книгах.

– Давай в следующем году поедем вместе, – предложила Паола. – Запланируем совместный отпуск, и рванём.