Арбалет - Геннадий Дорогов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один момент особенно понравился Вершину, и он сразу же взял его себе на вооружение. Там говорилось, что любая отрицательная эмоция должна служить сигналом для замены её на положительную. Надо только вовремя остановиться и мысленно сказать себе какую-нибудь спокойную фразу, например: «Безбрежная гладь океана неподвижна». Юрий Петрович не стал ничего придумывать – фраза, приведённая в брошюре в качестве примера, ему очень понравилась. И действительно, как всё просто и здорово: его душа – океан, и чтобы нарушить её спокойствие, нужен очень сильный, ураганный ветер. А дуть на неё теперь бесполезно – безбрежная гладь останется неподвижной. Вершин почувствовал себя так, словно после долгого мучительного удушья вдохнул свежий воздух. Тяжёлая свинцовая туча стала понемногу расползаться, и хотя небо над головой было ещё далеко не безоблачным, всё же между разрозненных облаков уже чётко проглядывала синева.
Илью Васильевича не на шутку обескуражила неожиданная перемена в поведении главной жертвы его нападок. Прежде мрачный и нервный Вершин теперь постоянно улыбался. Он уже не взрывался в ответ на грубость, а спокойно объяснял начальнику, в чём тот не прав. Чанов от злости скрипел зубами, а Юрий Петрович, словно ребёнок, радовался своим маленьким победам. Так долго продолжаться не могло.
Однажды Чанов вызвал Вершина к себе в кабинет и, едва тот вошёл, сразу же набросился на него:
– Немедленно сотрите с лица вашу идиотскую улыбку! Вы на работе, а не в кабаке!
– Зря вы так разволновались, Илья Васильевич. Моя улыбка вовсе не мешает работе, скорее – наоборот, – ответил Вершин.
– Вы так считаете?! – закричал начальник. – А вот я иного мнения!
И он стал громоздить одно обвинение на другое, стараясь вывести подчинённого из равновесия заведомо несправедливыми придирками. Вершин молча слушал. Наконец поток обвинений иссяк.
– Ну, что вы молчите? – спросил Илья Васильевич, раздосадованный тем, что опять не достиг цели. – Вам есть что сказать?
– Есть.
– Ну, так сделайте милость, скажите. Я весь во внимании.
Юрий Петрович опять улыбнулся и глубокомысленно изрёк:
– Безбрежная гладь океана неподвижна.
Повернувшись, он вышел из кабинета, оставив посрамлённого начальника стоять с открытым ртом.
* * *Гром грянул неожиданно. Как-то вечером позвонила Ольга, жена Вадима.
– Юрочка! – сказала она плачущим голосом. – Вадика арестовали.
– Как это арестовали?! – Юрий от неожиданности подскочил на месте. – Что он ещё натворил?
Ольга ответила не сразу. Пару минут в трубке были слышны только её всхлипывания. Немного успокоившись, она сказала:
– Он тяжело ранил чиновника из районной администрации.
– Что?!
– Но тот сам виноват во всём, – торопливо сказала Ольга. – Вёл себя очень непорядочно.
– Оля, я ничего не понимаю! – воскликнул Вершин. – Из чего он мог стрелять? Мы же уничтожили ар… – он осёкся.
– Вадик сделал самострел, стреляющий крупными гайками – ну, такими шестигранными железками с резьбой…
– Оля, я знаю, что такое гайка, – перебил её Юрий. – Что дальше?
– Потом нагрянула милиция с обыском. Самострел нашли. Вадика забрали. Юра, скажи, что можно сделать?
Ольга опять заплакала.
– Не знаю, пока ничего не знаю. Всё так неожиданно.
Повесив трубку, Вершин задумался над сложившейся ситуацией. Но придумать он ничего не мог. Да и что тут вообще можно придумать? Надо посоветоваться с Лёвой.
* * *Следователь по особо важным делам капитан Васильев ещё раз внимательно прослушал запись телефонного разговора. Не оставалось никаких сомнений: тот, с кем разговаривала Малькова, так или иначе, был причастен к прежним проделкам её мужа. Правда, вину Малькова в тот раз так и не удалось доказать. Но теперь-то всё изменилось.
Васильев откинулся на спинку стула и закрыл глаза, блаженно улыбаясь. Началась полоса удач: сначала – Мальков, теперь – вот этот незнакомец. Ну, ничего, скоро познакомимся. И всё это как нельзя кстати, когда на подходе очередное звание.
Васильев снял трубку с телефонного аппарата и набрал номер.
– Степаныч, будь ласков, пришли ко мне кого-нибудь из оперов.
Через минуту молодой лейтенант бодрым шагом вошёл в кабинет.
– Зачем звали, Олег Сергеевич?
– Мне нужна твоя помощь, Витя, – сказал следователь. – Выясни, с кем гражданка Малькова беседовала по телефону вчера в восемнадцать сорок. Узнай об этом человеке всё, что сможешь: где живёт, где работает, с кем общается, в общем – чем дышит.
Спустя четыре часа перед ним на столе лежал подробный отчёт. Информация о Вершине Юрии Петровиче не представляла бы особого интереса, если бы не одно обстоятельство: гражданин Вершин работал под непосредственным руководством Ильи Васильевича Чанова, тяжело раненного стрелою осенью прошлого года. Отношения между двумя этими людьми были отнюдь не дружескими. Васильев издал победный клич и стал готовиться к предстоящему допросу.
Когда на следующий день вызванный повесткой Вершин осторожно вошёл в кабинет, следователь с лучезарной улыбкой поднялся ему навстречу.
– А, Юрий Петрович! – воскликнул он. – Рад с вами познакомиться! Вы уж не обессудьте, что вызвал вас сюда. Служба, знаете ли.
Он предложил посетителю сесть.
– Я постою, если вы не возражаете, – растерянно пробормотал Вершин. Он был сильно взволнован.
– Возражаю. Не будем же мы беседовать стоя. Я просто обязан вас посадить, – не удержался следователь от избитого каламбура.
Вершин осторожно сел на краешек стула.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, Юрий Петрович, – сказал Васильев. – Насколько мне известно, вы в своё время закончили КузГТУ?
– Тогда он назывался КузПИ, – сказал Вершин и пояснил. – Кузбасский политехнический институт.
– Ах да! Ну, не важно. Меня вот что интересует: с вами вместе учился некто Мальков. Помните такого?
Получив повестку, Юрий Петрович сразу понял, что разговор пойдёт о Вадиме. Он постарался придумать линию поведения на допросе и провёл несколько сеансов аутотренинга, пытаясь настроить себя держаться спокойно и уверенно. Но здесь, в кабинете следователя, весь его настрой рассыпался, как карточный домик – над океанской гладью задул сильный ветер. Вершин вновь почувствовал себя слабым и беспомощным.
– Мальков? – пробормотал он, словно пытаясь вспомнить. – Возможно…
– Неужели не помните? – следователь внимательно вглядывался в его лицо. – Ну, как же – Вадим Михайлович Мальков, ваш сокурсник…
– Да-да, припоминаю. Кажется, был такой, – растерянно бормотал Вершин. – Знаете, народу училось много, всех не запомнишь.
– Это верно, – вздохнул Васильев. – Я вот тоже не всех помню, с кем учился. Так что нет ничего удивительного, что вы забыли Малькова. Но хорошо ещё, что жену его помните.
Вершин вздрогнул.
– Жену?
– Но вы же не станете отрицать, что позавчера около семи часов вечера беседовали с ней по телефону? Или хотите прослушать запись разговора?
Юрий Петрович густо покраснел. Теперь он чувствовал себя совершенно раздавленным. А следователь вцепился в него мёртвой хваткой, пытаясь вытянуть всё, что ему известно. Вершин от всего отказывался, понимая, что его аргументы звучат смешно и глупо. Глядя на этого образованного, интеллигентного и робкого человека, Васильев испытывал всё большее удивление. Очень трудно, почти невозможно было поверить, что такой человек способен в кого-то выстрелить. Но Олег Сергеевич работал в милиции не первый год и насмотрелся всякого.
Закончив допрос, он подписал пропуск Вершину и сказал:
– Можете идти. Когда потребуетесь, я вас вызову.
Юрий Петрович уже взялся за ручку двери, когда следователь опять окликнул его:
– Совсем забыл спросить: как себя чувствует Илья Васильевич?
На этот раз краска схлынула с лица Вершина.
– К-какой Илья Васильевич? – спросил он с испугом.
– Ну, как же, Юрий Петрович, вы меня удивляете! Илья Васильевич Чанов – ваш непосредственный начальник. Вы и его забыли? Ну и память у вас!
«С этим ягнёнком проблем не будет, – думал Васильев, оставшись один в кабинете. – Пару дней поварится в собственном соку – на следующем допросе сам всё расскажет».
Ему на ум вдруг пришла интересная идея. А что, стоит попробовать!
* * *Идея состояла в следующем: Олег Сергеевич решил допросить Вершина в присутствии его жертвы. Илья Васильевич Чанов, приглашенный чуть раньше, пытался выяснить причину вызова в милицию, но на все его вопросы следователь отвечал:
– Да не волнуйтесь вы так! Скоро всё узнаете.
Когда в кабинет вошёл Вершин, Чанов сидел у окна. Оба посетителя были страшно удивлены, увидев друг друга. Уловка следователя сработала: с самого начала Вершин был выбит из колеи. Допрос начался, и до Ильи Васильевича постепенно стало доходить, в чём тут дело. Его лицо исказила гримаса ненависти. Несколько раз он вскакивал с места и что-то кричал, но следователь тут же осаживал его. На Вершина было жалко смотреть: его била дрожь, лицо покрылось красными пятнами. Васильеву казалось, что будет не трудно выжать из него признание, а также показания против Малькова. Но Юрий Петрович вдруг проявил завидное упрямство. Предавать друга он не мог и не хотел.