Роза и кинжал - Рене Ахдие

Ирса чувствовала искрившую между ними ненависть так же отчетливо, как ощущала невероятную усталость, и понимала, что жизнь сына эмира висит на волоске. От приведения в исполнение убийственных намерений халифа остановил только Рахим, который оттащил друга и вынудил покинуть шатер, после чего выскользнул следом, бросив на прощание извиняющийся взгляд через плечо.

Тарик быстро растворился в темноте – отчасти для того, чтобы скрыть сожаление, написанное на лице, как подумалось Ирсе. Но он хотя бы остался жив благодаря своевременному вмешательству Рахима.

В шатре теперь находились трое: халиф с бессознательной Шахразадой и она, ее сестра.

Практически наедине с печально известным убийцей девушек.

Ирса долго отстирывала окровавленные тряпицы в миске с едва теплой водой, затем поднялась на ноги, пытаясь отогнать навалившуюся от утомления слабость.

Халиф остался сидеть рядом с Шахразадой, внимательно осматривая рану на ее спине и свежую повязку.

– Когда сестра очнется, я принесу ячменный настой с валериановым корнем, чтобы предотвратить лихорадку и помочь заснуть, невзирая на боль, – сообщила Ирса и закусила губу, погружаясь в мысли о делах.

Халиф ничего не ответил и даже не взглянул на нее, не сводя глаз с Шахразады. Его лицо сохраняло отстраненное выражение.

Ирса недолго сопротивлялась непреодолимому желанию заполнить напряженную тишину и вскоре пролепетала:

– Хотя, наверное, глупо так говорить, но я… рада, что стрела вошла под таким странным углом, благодаря чему рана оказалась неглубокой. Сестре будет больно несколько дней, да и потом плечо будет долго доставлять неудобство, однако… Все могло бы быть гораздо хуже.

После этих слов халиф наконец перевел взгляд с Шахразады на Ирсу, некоторое время бесстрастно рассматривал ее и наконец согласился:

– Да, все могло бы быть гораздо хуже, – затем слегка прищурился, – если бы тебя не оказалось рядом. Прими мою глубочайшую признательность, Ирса аль-Хайзуран.

– Рахим… принес одежду на смену, – в замешательстве – все же не каждый день халиф Хорасана изучает тебя, словно величайшую загадку, – пробормотала Ирса и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и скрыть румянец на щеках. – В кувшине на столе осталась чистая вода, а если понадобится еще, то недалеко от шатра есть корыто. Уверена, вам захочется отмыть… кровь. Я могу выйти, если желаете… Мой повелитель.

Необычный собеседник помолчал, похоже, собираясь с мыслями. Хотя утверждать наверняка Ирса не взялась бы, так как лицо его не слишком отличалось выразительностью от камня. Казалось невозможным прочитать.

Казалось невозможным во всех отношениях.

– Не обязательно ко мне обращаться подобным образом.

– Но… – Ирса так удивилась, что на мгновение перестала нервно перебирать руками.

– Прошу, называй меня Халидом. – Халиф оперся локтями о колени. – Думаю, это будет не очень сложно, раз уж ранее ты отчитала меня в традиционной для вашей семьи манере. – На его лице мелькнула тень веселья.

– Мне… Приношу нижайшие извинения, – покраснев до кончиков ушей, выдавила Ирса. – Я была не в своем уме.

– Позволь не согласиться. С моей точки зрения, из всех нас лишь тебе тогда удалось сохранить ясность сознания.

– Полагаю… – несмело протянула Ирса, нервно смахивая упавшую на лицо прядь волос и чувствуя нарастающее смущение от пристального, будто пронизывающего насквозь взгляда халифа, – полагаю, вы действительно отреагировали с чрезмерной горячностью.

– Уверен, меня в будущем еще не раз упрекнут за сей недостаток, – с легкой улыбкой предположил он и посмотрел на спящую Шахразаду. – И вполне заслуженно.

– Да, – кивнула Ирса в попытке скрыть невольную усмешку, невзирая на неловкость. – Вероятнее всего, так и случится. Хотя не понимаю, как сестра смеет упрекать кого-то за недостаток, свойственный ей же самой.

Услышав последнее замечание, халиф впервые по-настоящему улыбнулся, отчего черты его лица утратили резкость и стали казаться почти… мальчишескими. Почти привлекательными.

Теперь он совсем не походил на чудовище.

Эта мысль застигла Ирсу врасплох и напомнила ей о том факте, что правитель Хорасана всего на несколько лет старше, чем она сама.

Юноша, вынужденный в одиночку руководить целым государством.

Возможно, он не так прост, как утверждают сплетни.

Ирса начала задумчиво перебирать пряди косы.

Снова повисла тишина.

– Я понимаю, тебе неловко находиться рядом со мной, – чуть слышно произнес халиф. – Мое поведение ранее достойно всемерного порицания. Приношу свои извинения.

На этот раз Ирса покраснела до корней волос совсем по иной причине.

– Смею надеяться, что однажды ты сумеешь меня простить, – продолжил он, а когда собеседница молча кивнула, пытаясь подобрать верные слова, отвернулся от лампы, смущенно, почти неуверенно потер ладонью шею и спросил: – Позволь поинтересоваться, удалось ли достать книгу Джахандара аль-Хайзурана?

– Да, – едва слышно прошептала Ирса, настороженно взглянув на выход из шатра. – Она здесь, в моем мешке.

– У меня… – начал было халиф, вновь поворачиваясь к Ирсе и вздыхая. На его утратившем суровость лице мелькали отголоски напряженной работы мысли. – У меня никогда не было сестры. – Лоб разгладился. Из-за широких бровей глаза оказались в густой тени. – И не хватало даже времени задуматься, хотел ли я ее иметь. А ты когда-нибудь мечтала о брате?

– Ну… У меня его нет.

Но на самом деле Ирса желала этого с самого детства. С самого детства размышляла, каково это – иметь брата, который дразнил бы ее, служил примером. А еще приглядывал бы за ней, защищал и когда нужно, и когда не нужно.

Много лет Тарик казался таким братом, хотя и всегда занимался другими, более важными вещами: луками и стрелами, ставками и охотами. Важными вещами, которые приличествовали сыну эмира. Так же поступала и Шахразада. Ирса не могла на них по-настоящему сердиться, но надеялась, что все изменится, когда она станет старше.

Что Тарик обратит внимание на нее, начнет считать сестрой. И будет ей братом.

Халиф задумчиво наклонил голову и медленно проговорил:

– Сегодня, когда ты на меня накричала, я впервые понял, на что может быть похожим иметь сестру.

– И как? – прошептала Ирса.

– Довольно приятное чувство, надо признать.

– Несмотря на то, что я на вас накричала? – удивленно приоткрыв рот, уточнила она.

– Если начистоту, в этом и заключалась вся прелесть.

– В самом деле? – пораженно заморгала Ирса. – Вы очень странный. Кто-нибудь вам уже это говорил?

Улыбка снова осветила лицо халифа, так же загадочно его изменив, как и раньше, а затем…

Он запрокинул голову назад и расхохотался.

Ирса совершенно не ожидала подобного развития событий.

Смех халифа оказался мягким и мелодичным. Искренним и теплым. Хотя и немного неуверенным, точно от отсутствия практики. Точно в последний раз звучал давным-давно, в лучшие времена. Когда он был еще мальчишкой и