Дорога в Анкорн - Рина Эйртон

Тенэбр цокнул, недовольно опуская брови, и взял девушку на руки. Аккуратно, чтобы не задеть ногу.

– Теперь всё ясно. Вот чего ты добивался всё это время! – блондинка сжала ладони, в отчаянии подбирая осколки.

– Я и не скрываю, – невозмутимо ответил он. – Я думал, что это Ванесса примкнула к Гринвуд, предав Эбби. Поэтому и пошел с тобой на сближение. А когда узнал правду, было поздно сдавать назад. Мне надо было узнать дату возвращения Эбигейл в наше время.

Эмили прикусила губы, краснея от злости.

– Расслабься, детка. Ты сама втянула себя в эту историю. Поздно кого-то обвинять.

Парень покрепче перехватил Эбби и размеренным шагом пошел к дороге.

– Куда ты меня несешь?

У нее не было сил даже говорить.

– Для начала к себе. Надо обработать рану, хоть я и понятия не имею, как ты её умудрилась заработать.

– Всё проще, чем может показаться.

– Вот же, а я думал, ты меня бросила тогда. Хоть обещала не возвращаться в будущее, не попрощавшись.

Их разговор прервал визг шин: синий мерседес затормозил у обочины. Тенэбр с опаской вгляделся в номера машины и чертыхнулся.

– Мама? – Эбби протерла глаза, надеясь, что ей не предвиделось.

– Отпусти её! – женщина вышла из машины и кинулась в их сторону. В глазах её появились слезы – она была готова разорвать в клочья ненавистного парня, лишь бы тот отпустил её дочь.

– Только не говорите, что я как всегда стану крайним.

Он бережно поставил девушку на землю, рефлекторно поднимая руки верх. Марта обняла дочь, пряча заплаканное лицо в воротнике её куртке.

– Мама! Мамочка!

– Всё хорошо, милая, мы поедем домой. Всё хорошо.

Исподлобья смотря на происходящее, Тенэбр опустил ресницы. Ему чудился визг полицейской сирены. Но его не пугала перспектива просидеть несколько суток в душном участке, с пеной у рта доказывая свою невиновность. Не только Эмили могла выследить местоположение Эбигейл по GPS телефона. Нет, его не волновали все пустые разбирательства, которые все равно ни к чему не приведут. Он снова почувствовал себя ненужным. Совершенно лишним.

Больше они не виделись. До самой Рождественской ночи.

Эпилог. Есть только ты

Шесть материков. Около двухсот пятидесяти двух стран. Эбби закрепила канцелярскую кнопку в углу атласа, придирчиво осматривая его. Ей бы хотелось побывать во всех странах мира, ну или почти во всех. Пусть для этого понадобится целая жизнь. Она давно решила отмечать синим цветом страны, в которых побывала. Германия, Ирландия, Шотландия, Канада уже были закрашены. Все остальные государства остались белого цвета.

Спустя несколько недель после своего возвращения Эбби серьезно занялась обустройством нового дома. Она старалась превратить его в уютное гнездышко, которым когда-то было её старое жилище. Начала она со своей спальни. Но яркие картины и гирлянды согревали взгляд только первое время. Проходило время, и они становились пустыми побрякушками, занимающими всё свободное пространство. Эбби не знала, как это исправить, но пыталась всеми силами. Времени у неё хватало. Доктор запретил оказывать нагрузку на ногу, поэтому девушка сидела дома и никуда не выходила. Учиться пришлось тоже на дому. Она подозревала, что причина не только в словах врача. Родители до ужаса боялись повторения событий и пытались защитить дочь всеми силами. Эбби свыклась с мыслью, что о свежем воздухе на некоторое время можно забыть.

Жизнь в четырех стенах текла медленно. Эбигейл не жаловалась: ей нравилось жить в новом доме, хоть он и не вызывал особо теплых чувств и домашнего уюта. Человек ко всему привыкает.

После уроков в гости заглядывали Ванесса и Марк. Они обедали вместе, болтали о пустяках и делали уроки. Иногда Несси злилась на кузена и уходила на улицу, чтобы остудиться. В такие моменты Марк подходил к Эбби близко-близко и, заглядывая в глаза, пытался получить ответы на все интересующие его вопросы. Но не получал, слыша в ответ только редкие шутки.

– Эбби, что с тобой? – спросил однажды он.

– А что-то не так?

Девушка не оторвала взгляд от тетради, продолжая записывать условия задачи.

– Я же вижу. В последнее время ты сама не своя. Я понимаю, что потерять память очень неприятно, но тебя ведь терзает не только это. Мы не чужие друг другу, доверься мне.

Эбби взглянула на него. Она соврала всем, что потеряла память. Иначе не смогла бы объяснить то, что творилось всё это время. Но девушка была даже рада такому исходу. Многое изменилось, и в первую очередь – она.

– Не знаю, что тебе рассказать. Меня не гложет произошедшее. Нога почти зажила, и я чувствую себя отлично. На твоем месте я бы больше волновалась за Ванессу.

– А что она? Просто ревнует. Считает, что я провожу больше времени с тобой, чем с ней.

– Правда?

– Да, только я тебе этого не говорил. Она, по сути, такой ребенок, Эб. Не думал, что моя сестра будет против наших отношений.

– В таком случае сейчас ей не о чем волноваться.

– Э-э, не понял.

– Мы друзья, Марк. Не более.

– Круто, – скептично ответил он. – Даже причину не назовешь?

– А обязательна причина? Если для любви нет причин, то и для отсутствия любви она не нужна.

– Всё ясно.

Марк уткнулся в учебник, хмурясь. Но не прошло и нескольких минут, как он отложил книгу в сторону.

– Тебе нравится кто-то другой, верно?

– Нет. Вроде бы нет.

А потом пришла Ванесса, и Марк забыл про этот разговор. А Эбби забыть не могла. Человек ко всему привыкает. И, наверное, слишком сильно. Она не скучала по Луи. Просто вспоминала о нем каждый день. Случайно, сама того не замечая. А потом запретила вспоминать, но всё равно помнила. Каждую секунду. От этого становилось тоскливо.

Они слишком разные. Луи стал взрослым и грубым, а Эбби осталась семнадцатилетней девушкой. Она уговорила родителей забрать заявление, которое они подали в полицию, и теперь их ничего не связывало. Абсолютно ничего.

Декабрь подошел к своему концу, и настала пора Рождества. Эбби не могла назвать этот день необычным: он никак не отличался от других 364 дней в году. Разве что люди становились чуточку счастливее, а столы ломились от вкусных блюд.

Она сидела за письменным столом, покачивая ногой. В руках шелестели цветные ленты. Она загибала края, сворачивала, сшивала их. Прижигала непослушные кончики, а затем откладывала готовые ленты в сторону. Хотелось создать что-то рождественское, что дополнило бы атмосферу праздника. Поэтому её выбор пал на красный и зеленый цвет, на красные бусинки, что будут занимать место ягодок омелы. Работа шла полным ходом, даря неподдельное удовольствие. Эбби так увлеклась, что не сразу услышала мамин голос.

– Эбигейл, спустись ко мне.

Она убрала ленты и спустилась в коридор. Там сидела мама, сжимая в руках резной горшок с белыми цветами.

– Кажется, у нашей принцессы появился