На передних рубежах радиолокации - Виктор Млечин

Во второй половине 70-х годов И. Я. Альтману было поручено возглавить разработку станции «Гордения». Функциональной особенностью новой станции являлось то, что она составляла и работала как часть комплекса оборудования самолёта-носителя. Новизной была и цифровая начинка входящих электронных узлов и линеек. Это было для И. Я. Альтмана пятым поколением станций помех. Руководителем же отдела И. Я. Альтман проработал 25 лет. В 1984 г. он передал бразды управления отделом Л. В. Михайлову, который в дальнейшем и стал главным конструктором.

В некрологе в связи со смертью И. Я. Альтмана (февраль 2004 г.), составленном сотрудниками отдела, было сказано: «Результаты его плодотворной работы – это 13 изделий, принятых на снабжение в войска, и такой результат вряд ли будет превзойдён».

В памяти же осталось улыбающееся лицо человека в неизменном макинтоше, приветливо машущее всем нам рукой.

Н. П. Емохонов

Возвращаясь назад, к периоду разработки станций «Сирень», хочу заметить, что отдел, возглавляемый И. Я. Альтманом, создавал базовую станцию одной модификации и одного литера. Разрабатывалось же 3 модификации для 3 литеров – всего 9 позиций. Руководить разработкой полного унифицированного ряда этих изделий было поручено Николаю Павловичу Емохонову. Затем он был назначен главным конструктором всей линейки станций «Сирень». В то время Н. П. Емохонов работал начальником отделения 108 института (ЦНИРТИ). После перехода П. С. Плешакова в Госкомитет по радиоэлектронике Н. П. Емохонов возглавил институт (1964–1968 гг.). При этом он оставался главным конструктором станций «Сирень». Следует иметь в виду, что сам факт совмещения должности директора и положения главного конструктора одного из ведущих направлений был тогда довольно редким явлением, во всяком случае в радиопромышленности. Объяснялось это тем, что в многотемных предприятиях директор мог бы «потянуть одеяло на себя», т. е. создать преференции своим разработкам, «заморозив» другие направления. Сложилось так, что для Н. П. Емохонова было сделано исключение, и в дополнение к административной нагрузке директора ему поручили решать сложнейшие оборонно-технические задачи. Возможно, он сам не возражал, не знаю, но, согласитесь, что это была для него по крайней мере двойная ответственность и многократное увеличение текущих проблем. Почему руководство отраслью доверило нести эту ношу именно Н. П. Емохонову? На мой взгляд, а это взгляд сотрудника, общавшегося с ним долгие годы, всё объяснялось личностью кандидата. Н. П. Емохонов умел находить подходы к решению сложных задач и далее последовательно двигаться вплоть до получения положительного результата. При неудачах отдельных лиц или коллективов он зарекомендовал себя человеком, способным примерять разные точки зрения во имя движения в правильном направлении. При явно выраженных деловых качествах у Емохонова напрочь отсутствовало желание «пустить пыль в глаза», выставить напоказ достигнутые успехи или тем более представить свою роль в выгодном свете. Работая, порой напряжённо, он старался быть в тени. Преувеличение заслуг, «якание» или по-нынешнему, самопиар были ему чужды. Всё это вызывало уважение у коллектива института, и на этой волне его назначили директором. Сейчас, спустя многие годы, когда сам Н. П. находится в отставке, стали известны отдельные факты его биографии. Вот некоторые из них. Военный период. Прошёл боевой путь в качестве офицера-связиста от западных границ Белоруссии, а вместе с наступающими частями дошёл до Берлина. Награждён двумя орденами Отечественной войны 1 степени. Участник парада Победы в составе сводного полка 1 Белорусского фронта. Период работы в 108 институте. За 12 лет прошёл путь от младшего научного сотрудника до директора института. Период работы по техническому обеспечению в КГБ СССР. За 17 лет прошёл путь от полковника до генерала армии, 1-го зам. председателя КГБ.

Я впервые увидел Н. П. Емохонова в 1952 г., когда он вместе с первой группой выпускников академии связи им. Будённого появился в 108 институте. Тогда институт был в подчинении Министерства обороны СССР и находился под номерным знаком воинской части. Мы оказались в шаге друг от друга в довольно длинной очереди в кассу столовой, располагавшейся в то время на втором этаже 2-го корпуса. Передо мной стоял несколько усталый человек чуть выше среднего роста в очках, в повседневной воинской форме без орденов или планок, в погонах подполковника инженерной службы и, что бросалось в глаза, с густой, без седины, шевелюрой.

Хочу чуть отвлечься и сказать, что столовая во времена А. И. Берга была предметом особого внимания руководства института. Тогда ещё не было самообслуживания. Вы оплачивали обед в кассе и в большом зале садились за столы, обслуживаемые официантками. Помню, что наиболее популярной была официантка по имени Серафима, которую попросту звали Симой. Толкотни не было, т. к. поддерживалась внутренняя дисциплина, предписывающая каждой лаборатории своё время обслуживания. Кормили прилично, тем не менее работу столовой и её заведующей (тогда была женщина) критиковали на профсоюзных собраниях довольно усердно.

Я в те времена кроме других общественных нагрузок был профсоюзным деятелем: избрали председателем профбюро 13 лаборатории. Естественно, что приходилось бывать в профкоме института. Регулярно обсуждались там жилищные дела. Военнослужащими напрямую профком не занимался, но какие-то документы подписывал. Там я услышал эту историю. Было известно, что особо остро стоит жилищная проблема для бесквартирных офицеров, прибывших на службу в Москву и имевших семью с детьми. Так вот, в отношении одного из таких офицеров А. И. Берг лично договорился с управленцем МО о выделении ему малогабаритной квартиры. А. И. Берг вызвал офицера и направил его в управление. По возвращении А. И. задал короткий вопрос: «Ордер привёз?» «Генерал пообещал в ближайшие дни», – отвечал офицер. А. И. мимикой выразил недовольство. «Я же не могу не верить генералу», – оправдывался офицер. «Верить, конечно, нужно, но только не в жилищных вопросах», – говорил А. И. «Поезжай за ордером», – добавил он. Ордер был получен, а эта история в числе других вошла в фольклор рассказов о А. И. Берге. Потом выяснилось, что этим офицером был Н. П. Емохонов.

В середине 50-х годов началось формирование коллектива для создаваемого в пос. Протва Калужской обл. филиала института. Первыми кандидатами были офицеры – выпускники академий и военных училищ. Среди них в руководящую группу был направлен Н. П. Емохонов. Приказа по персональным назначениям в филиале я не видел, но когда приехал туда, мне сообщили, что функции главного инженера исполняет именно Н. П. Емохонов. Был уже возведён служебный корпус и построены один или два жилых дома. Конечно, финансовое обеспечение и тщательный подбор инженерных и научных кадров осуществлялись под руководством Т. Р. Брахмана. Но громадная работа по оснащению лабораторной базы, по созданию метрологических, производственных, испытательных служб будущего НИИ легла на плечи аппарата главного инженера. Руководил выполнением задаваемых НИОКР также главный инженер. Мне представляется, что именно в Протве Н. П. Емохонов прошёл школу создания, начиная с нулевого цикла, крупного научно-производственного предприятия.

Плотные контакты с Н. П. Емохоновым у меня начались после его назначения начальником отделения 108 института. Было это в 1961–1962 гг. До этого отделение возглавлял полковник Н. Н. Алексеев, автор первых работ по запаздывающей обратной связи и по совместительству мастер спорта по стрельбе. В момент неудач в отделении, когда возникла угроза срыва ряда работ в смежном отделе, его перевели в другое отделение. Н. П. Емохонов довольно быстро разобрался в ситуации, без административного нажима примирил оппонентов и исправил положение.

Примерно в это же время по работе «Партитура» возникла задача создания аппаратуры для наведения луча антенны на источник излучения. Несмотря на определённое внимание со стороны руководства начальству не удавалось подобрать исполнителей, по-видимому, вследствие новизны задачи и скептического отношения к возможностям антенщиков. Объём работы был довольно большой, но я согласился. Мы начали работу силами нескольких выпускников гражданских вузов (Э. В. Рожков, М. М. Шемаханов, Г. В. Дьяконов), но затем по указанию Н. П. Емохонова нам дополнительно направили ряд офицеров с инженерной подготовкой. Среди них был сын командующего ПВО Москвы во время войны генерала Громадина – Фёдор Громадин. Насколько я помню, наибольшую отдачу показал молодой офицер (фамилию забыл), хорошо понимавший логику построения переключательных схем. Мы активно взаимодействовали с антенщниками (Л. С. Бененсон, Г. П. Самуйлов, И. Л. Ландеберг и др.) и разработали аппаратуру для проведения комплексных полигонных испытаний. Попутно отмечу, что разработка была близка по идеологической направленности тому, что делалось в это же время коллективами В. Н. Горшунова и В. А. Аудера.