Сепаратист - Матвей Геннадьевич Курилкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я, может, плохой командир, — выдавил я. — Но никогда не бросил бы ни одного из вас во время боя. Даже если бы был уверен, что он поступил неправильно. Что ж, мне все ясно, дальнейших объяснений не требуется. В Римском легионе за твои слова ты был бы казнен.
Марк вскинулся, глаза загорелись — он явно хотел указать, что только этого и ждал от такого тирана, как я. Однако не успел — я зажал ему рот и сдавил щеки пальцами, попутно еще и впечатав затылком в борт грузовика. Каюсь, не удержался.
— Да-да, в легионе ты был бы казнен, — глядя ему в глаза сказал я. — Но у нас не легион, да и вообще не регулярная армия. Поэтому ты сейчас сдаешь оружие, и больше из машины не выходишь до Памплоны. И заклинаю, не раскрывай больше рот, я боюсь, что не смогу удержаться. Ты жив только потому, что сам не понимаешь, что чуть не сотворил, прекраснодушный идиот.
— Что касается остальных, — я обвел глазами парней. — Вас, вроде бы осуждать и вовсе не за что. Только, прошу, думайте, в следующий раз, когда всяких умников слушаете. А то вас так однажды кто-нибудь на мужеложство уговорит, и вы согласитесь — потому что умные же вещи рассказывает человек.
Глава 16
Мы торопились. У меня не проходило ощущение, что мы опаздываем, и как бы сильно я не гнал локомобиль, оно только нарастало. А потом, когда Кера в своей лаконичной манере буркнула «Впереди стреляют», все резко оборвалось. Почему-то показалось, что все, не успел — и дальше можно уже не торопиться. Все уже решено, и пытаться что-то менять просто поздно. Я чувствовал себя крысой, которую запустили в лабиринт: как ни изворачивайся, как ни виляй, дорожка все равно одна, и результат в конце известен заранее для всех, кроме этой крысы. Апатия и полное отсутствие желания выяснять, кто это стреляет, и в кого — вот что я чувствовал.
Я был за рулем, но после слов Керы даже не притормозил. Какой смысл? Ее слух гораздо чувствительнее, значит до места перестрелки еще слишком далеко. Только примерно милю спустя, я тоже услышал винтовочный треск. Остановил машину, стукнул в заднюю стенку кабины, дождался, когда распахнется окошко и в кабине появится любопытная физиономия Ремуса.
— Скажи ребятам, чтобы выгружались и разошлись по сторонам. Готовьтесь к бою. Кера встает к пулемету, ты подаешь патроны. Давай, за дело.
Дальше ехал медленно, так чтобы парни не отставали. Перестреливались прямо по курсу — кто-то решил выяснить отношения, не сходя с дороги. Через несколько минут, сразу за поворотом, практически уперлись в спину одной из сторон конфликта. Солдаты с эмблемами перечеркнутого круга на плечах. Ошибиться невозможно, да и не удивительно — кого еще, такого воинственного, можно здесь встретить? Я чуть сдал назад, пока меня не заметили увлеченные боем освободители, развернул машину.
— Кера, убей их! — даже кричать не стал, был уверен, богиня услышит и так. И действительно, через несколько секунд локомобиль задрожал от отдачи пулемета. Три десятка легионеров прекратили свое существование меньше, чем за минуту. Жаль только, что радости от удачно прошедшей стычки я не почувствовал. Наоборот, дурные предчувствия только обострились. С силой потер лицо, пытаясь стряхнуть апатию, бодро выскочил из кабины.
— Вы бы не спешили высовываться, — бросил я подчиненным, которые начали выходить на дорогу. — Мало ли, в каком настроении те, с кем они воевали. Нужно посмотреть, кому мы помогли.
Долго искать не пришлось. Футах в пятистах и чуть в стороне от дороги обнаружился хутор. Мне на секунду показалось, что мы заплутали и вернулись обратно — настолько он был похож на местечко Рибагуду, в котором мы готовились встретить свой последний и решительный с беженцами. И обитатели были под стать — тоже крестьяне, с узлами и баулами, пара мертвых лошадей, запряженных в повозку, нагруженную скарбом. Мужик, осторожно выглядывающий из окна мог бы без труда сойти за брата старосты, с которым мы так недавно расстались.
А дальше — уже привычная тоскливая суета. Объяснить напуганным беженцем, что мы свои, помочь собраться, убедить выкинуть большую часть невероятно ценных вещей… Именно тогда старик и задал свой вопрос.
— Уверен, что тебе и дальше будет так вести? — спросил Рубио.
— Не уверен, совсем не уверен, — признался я. — Но бросить их здесь — оставить на смерть. Легионеров в округе слишком много, обязательно наткнутся, и побьют, просто чтобы покуражиться. Ничего, до Памплоны миль сто всего. Как-нибудь доведем.
Сотня миль. Смешное расстояние. Если бы не встретили беженцев, могли бы добраться до города уже завтра к полудню. Это если бы останавливались на ночевку, без которой я собирался обойтись. Теперь-то, конечно, без нее никак. Куда такой толпой на ночь глядя. Хотя после того, как спасенные в один голос начали твердить, что в округе таких отрядов как тот, что мы уложили десятки, я бы и без них не рискнул отправляться ночью. Наверняка устроят засаду. Так что ночь провели в тишине и комфорте — я даже вполне выспался, и мне это удалось бы еще лучше, если бы Ремус не разбудил меня посреди ночи новостью о том, что Марк пропал. Оказывается, парень посчитал своим долгом следить за изгнанным из отряда. Мальчишка собирался бодрствовать всю ночь, но ненадолго задремал, а очнувшись, не обнаружил бывшего соратника. Я постарался успокоить парнишку — ну, сбежал и сбежал. Повезет — доберется до своих, а нет — плакать не стану. Оружия у него нет, так что это его проблемы, что он решил смыться. Небось, думал, что по возвращении его казнят как предателя.
Ранним утром, как и собирались, двинулись в путь. В слегка урезанном составе — Рубио на локомобиле отправился в разведку. Старик будет проверять дорогу по ходу движения. Мы договорились, что он удалится на пару миль — расстояние, на котором Кера точно услышит выстрелы. Легионеров, в случае встречи, планировалось либо уничтожать, если удастся подобраться незамеченными, либо, если это окажется не
