Слуга Божий - Яцек Пекара

— Из-за отсутствия других предпосылок[98], смиренно признаю, что такая мысль посетила мою голову.

— Оставь ты… — буркнул он, — это раболепие. Ибо, полагаю, не за красноречие ты стал инквизитором. Ты давно уже служишь Церкви?

— Давно, господин граф.

— Приходилось заниматься подобными делишками?

— Подобными нет.

— Так что, мне можно радоваться, что буду первым, а? Новый опыт в инквизиторской работе…

— Есть ли у господина графа карты окрестностей? — спросил я, игнорируя его ехидство.

— Карты… Ещё чего… Попробуй уговори императорских картографов, чтобы сюда приехали.

— А эти деревни находятся… были, — поправился я, — далеко друг от друга?

— Два дня пути, — ответил Ронс. — Примерно.

— Если бы я захотел посетить все, как бы мне пришлось ехать? По прямой линии?

— Нет, конечно же, нет, — ответил лейтенант и надолго задумался. — Скорее, я бы сказал, что тебе пришлось бы сделать круг, инквизитор.

— Хорошо. Тогда представим себе, что у нас есть круг, — я повёл носком сапога по полу, — и на этом самом круге лежат подвергшиеся нападению деревни. Что в его центре?

Ронс и де Родимонд посмотрели друг на друга.

— Болота? — неуверенно спросил офицер. — Да, — добавил он уже решительным голосом. — Болота.

— Значит, там мы должны искать убийц, — произнёс я. — Кто-нибудь знает эти болота?

— Вы шутите? — рассмеялся Ронс. — Зачем кому-то понадобилось бы их знать?

— Бандиты должны где-то жить и иметь что съесть. Уверен, на болотах мы найдём их укрытие. Есть ли кто-то, кто может нас провести? Смолокуры[99]? Бортники[100]?

— Бортники… Гм… — задумался Ронс. — Я слышал о бортниках, живущих поблизости. Но знают ли болота, один Бог ведает.

— Вы действительно хотите нам помочь, инквизитор? — спросил де Родимонд, и в его голосе я, похоже, услышал нечто вроде неохотного уважения. — Мне даже нечего предложить вам взамен.

— А дайте мне, господин граф, несколько человек и запас еды. Не знаю, впрям ли мы найдём что-то на болотах, но знаю, что мы можем черпать великой мудрости в словах Писания. А оно гласит: «стучите, и отворят вам»[101].

— Поеду с ними, — произнёс лейтенант. — Возьму Фонтана, де Виля и нескольких солдат. Может ничего из этого не получится, но попробовать стоит.

— А ваши люди, инквизитор, — с сомнением в голосе перебил де Родимонд. — Были когда-нибудь в бою?

Я рассмеялся.

— Возможно, я не должен употреблять таких слов по отношению к моим помощникам, но это убийцы, господин граф. Одни из самых обученных, каких я видел в жизни.

Граф покивал, но я видел, что он остался не до конца уверенным.

— Не знаю, Ронс, — наконец сказал он. — Это тебе придётся рисковать головой. Не отдам тебе такого приказа, но сделаешь то, что посчитаешь нужным.

— В таком случае, еду с инквизитором, господин граф, — решил без колебаний лейтенант. — Плохо бы я себя чувствовал, зная, что чужой человек воюет за моё дело.

Мы подползли, елозя животами по мокрой земле, и затаились на краю кустарника. Я видел фигуры, снующие у костров. В центре стояла бочка, из которой люди черпали кувшинами или кубками, мы чувствовали запах жареного мяса, а издали доносились голоса разговоров.

— Первый, — прошептал я. — Сможете их снять?

— Ясно, Мордимер, — ответил близнец. — Всё видно как на ладони.

— Инквизитор, — я услышал голос Ронса. — А если это не они? Если убьём невиновных?

Я какое-то время думал над тем, что он сказал. Меня не особенно заботила жизнь этих людей, но я не собирался рисковать собственной, если это не должно было принести нужного эффекта. Действительно, существовала вероятность, что это были всего лишь спокойные поселенцы, желающие жить вдали от закона, податей и власти феодального хозяина. Подобное часто случалось в малозаселённых местностях. Это также могли быть беглые холопы или изгои, скрывающиеся в глуши от суровой руки правосудия, но не имеющие ничего общего с вырезанием деревень.

— Я не говорил вам этого, лейтенант, но женщина не из Хеза, — ответил я после некоторых раздумий. — Она жила в одном из поселений и видела убийц. Убедит ли вас её свидетельство?

— Вот как, — сказал он. — Хорошо. Это меня убедит.

Я толкнул близнеца и приказал ему идти за Элиссой. Я понятия не имел, сможет ли девушка на таком расстоянии узнать лица убийц. Но надеялся, что — да, поскольку время от времени некоторые из мужчин выходили на свет пламени, и их было видно очень отчётливо.

Немного погодя Первый приполз обратно, а рядом с ним неуклюже ползла Элисса. Всё её лицо было вымазано грязью, и она дрожала как осиновый лист. Я крепко обнял её рукой и прижал к себе.

— Не бойся, чадо моё, — шепнул я ей прямо в ухо и почувствовал, что в моих объятиях она перестаёт дрожать.

— Ты должна внимательно присмотреться к людям у костра. И сказать нам, те ли это, что напали на вашу деревню. Смотри внимательно и не ошибись.

— Да, господин, — шепнула она.

Она подняла голову, а я знал, что наступает опасный момент. Что будет, если она узнает убийц и начнёт кричать? Вдруг зарыдает? Побежит в панике, куда глаза глядят? Я был готов остановить её и заткнуть ей рот, если понадобится. Но Элисса лишь сильнее задрожала, и я услышал, как клацнули её зубы.

— Это они, — сказала так неразборчиво, что я её едва понял. — Они!

— Ты уверена?

— Чёрная борода. — Она впилась ногтями в мою ладонь, да так сильно, что я был уверен, что оставит на моей коже кровавые следы. — Этот чернобородый. Я видела, как он грыз… — она беззвучно расплакалась, и я поцеловал её в лоб.

— Ты храбрая женщина, Элисса, — сказал я и дал знак близнецу, чтобы он отвёл её назад к лошадям.

— Достаточно, лейтенант? — спросил я.

— Достаточно. — В сумраке я не видел его лица, лишь кивок. — Абсолютно достаточно.

К лагерю вела только одна дорога. С юга. С севера, запада и востока окружали его густые, непролазные заросли тёрна. Я знал, что там мы несомненно не пройдём, ибо если бы даже удалось преодолеть шипастый кустарник, то наверняка нас бы затянула болотная трясина.

Следовательно, нам предстояло пробиваться через открытое пространство. На наше счастье, убийцы не охраняли лагерь. Видимо, они не предполагали, что кто-либо смог бы пройти по их следу и преодолеть предательские болота. Тем не менее, в поле нашего зрения их было десяток-два, а никто не мог гарантировать, что где-то там — в темноте — не таились другие. Может часть праздновала и развлекалась, а остальные спали?