Бремя страстей - Лайза Джексон

— Ничего.

— Продолжайте, раз уж начали.

— В самом деле, Чейз, это была всего лишь глупая мысль.

Он почувствовал, как ладони его непроиз­вольно сжались в кулак.

— Что вы хотели узнать о моем отце?

Нервно облизнув губы, она на секунду от­вела взгляд в сторону, прежде чем вздернуть подбородок и встретиться с ним взглядом. Любопытство и что-то еще, более мрачное и холодное, читалось в этих невинных карих глазах.

— Тогда почему ушел ваш отец?

Вопрос, который преследовал Чейза всю жизнь. Почему? Его опять посетило чувство вины. Возможно, из-за него? Из-за того, что он не смог спасти своего младшего брата?

— Я не знаю,— честно признался он, вновь чувствуя себя беспомощным пятилетним маль­чиком.— Но думаю, в основном из-за Бадди, моего младшего брата…

— Да, я знаю.

— Когда с Бадди случилось несчастье, отец принял поспешное решение. Он однажды ушел на работу и больше не вернулся.

— Неужели вы не получаете никаких вестей от него? Он же ваш отец.

Чейз испытал знакомую щемящую боль в сердце и поступил так, как только мог в этой ситуации. Поспешно вылив в горло содержи­мое своего бокала, он решил не отвечать, не думать о причинах, заставивших Фрэнка Мак­кензи бросить семью. Чейз нередко думал об этом, как и о том, что сталось с Бадди. Но эти темы сделались запретными в доме, и каждый раз, когда он отваживался упомянуть о Фрэнке или Бадди при Санни, она замыкалась на дол­гие часы, как улитка прячется в свою раковину.

— Пойдемте, а то содовая вашей матери совсем выдохнется. — С предупредительной улыбкой, которую он вырабатывал годами, Чейз проводил Мэри Бет к тенту, под которым по-прежнему сидела чета Спирсов, и подал миссис Спирс воду.

— Спасибо,— поблагодарила она за это скромное проявление доброты.

Чейз вежливо кивнул, мысленно приказав себе сдерживаться и не поддаваться вспышкам гнева, как это часто делал его брат. Здесь был вовсе не место для воспоминаний, но любопытство в глазах Мэри Бет, когда она загово­рила о его семье, память о дохлой кошки о том, как дамы из прихода преподобного отца Спирса пытались вынудить маму отказаться от своих детей, мешали ему успокоить­ся. Он не в первый раз за эти годы подумал о том, уж не Спирс ли стоял за спиной стреляв­ших, изрешетивших вывеску о хиромантии. И наигранное самообладание Чейза испари­лось ко всем чертям, хотя он и продолжал любезно улыбаться миссис Спирс.

— Теперь, если вы не возражаете, я бы хотел потанцевать с Мэри Бет.

— Об этом не может быть и речи! — от­ветил преподобный, вытирая салфеткой соус с губ.

— Ей больше восемнадцати, и она вправе решать сама, не так ли?— Он вновь блеснул своей неизменной улыбкой.

— Она не будет участвовать в этом гедони­стическом ритуале,— прошипел Спирс, и губы его побелели. — Это деяние сатаны.

— Мэри Бет, сядь, — тихо приказала Эр­лин.

Мэри Бет попыталась освободить пальцы из руки Чейза, но он держал их мертвой хват­кой.

— А что вы сами скажете, Мэри Бет? Не пристало решать такой сложный вопрос за вашей спиной. Будете ли вы танцевать со мной?

Она мучилась.

— Пожалуйста, не надо, Чейз!

— Как, вы не хотите танцевать со мной?

— Дело не в этом, но…

— Довольно! — Опершись руками о стол, протестантский священник поднялся в свой полный рост — шесть футов три дюйма. С яст­ребиными чертами лица, крупными кистями рук и голосом, громоподобным и тихим одно­временно, он производил сильное впечатление. Он смотрел на Чейза сверху вниз, в воздухе разлилась ненависть.

— Вы слышали, Маккензи. Она не хочет танцевать с вами.

— Я думаю, она в состоянии ответить сама.

Толпа затихла, разговоры прекратились, кубики льда перестали позвякивать в стаканах. Танцоры остановились, и даже хорошо зна­комая мелодия из репертуара группы «Битлз» смолкла, так как музыкант снял пальцы с кла­виш.

Чейз чувствовал, что взгляды всех устреми­лись на него; они, казалось, прожгли его взя­тый напрокат смокинг. Рекс Бьюкенен, самый богатый человек в округе, перед которым, воз­можно, ему придется предстать до того, как он сдаст экзамен в адвокатуру, Джейк Бертичелли и Элиот Барнес, влиятельные местные адвока­ты — все были здесь. Все смотрели на него. Предполагалось присутствие губернатора. Будь осторожен, предупреждал его внутренний голос, не надо взрываться. Слишком непросто было оказаться здесь. Не стоит портить свое будущее из-за этого лицемера, считающего се­бя выше тебя и твоей матери.

— Мэри Бет, собери вещи,— тихо прика­зал Спирс. Он бросил взгляд на толпу, пони­мая, что стал центром внимания. — Эрлин, я думаю, нам пора ехать.

— Не раньше, чем вы потанцуете со мной. — Пальцы Чейза вцепились в руку Мэри Бет.

— Ни в коем случае, сын мой. Если вы думаете, что моя дочь будет танцевать с сыном женщины, которая занимается колдовством и сатанизмом…— Спирс овладел собой и про­чистил горло. Его ярость быстро спряталась под маской сострадательного смирения: — Послушайте, сын мой, я думаю, не стоит устраи­вать сцену. В конце концов, это праздник наше­го многоуважаемого Судьи и его очаровательной супруги.

— Вы оскорбили мою семью,— напомнил Чейз.

— Вы ошибаетесь, сын мой. Я денно и нощно молюсь за вашу мать и за те заблудшие Души, что вверяют себя ей, вместо того чтобы идти истинным путем за Господом нашим Иисусом Христом. Каждую ночь я склоняю коле ни перед алтарем нашего возлюбленного Отца и Молюсь, чтобы она отступилась от сатаны и перестала платить дань Люциферу.

— Она не нуждается в ваших молитвах.

— Она погибшая женщина, сын мой.

— Катитесь к черту!

Бриг все сразу понял. Он видел Чейза с Мэ­ри Бет и заметил, как вспыхнули глаза брата. Его брат, черт побери, видимо, повредился в уме. Этим людям нужен лишь повод, чтобы поставить на место строптивых Маккензи, а если Чейз закатит сцену на вечере у Судьи, то он может проститься с карьерой юриста в сво­ем округе, а может быть, и в Портленде. Идиот! Бриг перемахнул через стул, чтобы встать рядом с братом.

— Полегче,— посоветовал он брату.

— Это не твоя драка. Бриг широко улыбнулся.

— Конечно, моя! Они все мои в нашем округе.

— Послушайте, не будем портить вечер,— вмешался подошедший судья Колдуэлл, про­сительно вскинув руки, хотя его маленькие глазки так и метали громы и молнии. Его жена Джеральдина быстро подошла к пианисту, из­рекла краткую директиву, и вскоре мелодия «In the Mood» зазвучала в ночном воздухе.

— Вы заплатите за это оба,— предрек пре­подобный Спирс, ведя свою жену и дочь через нарядную толпу гостей.— Судный день неда­лек.