Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович

Введение в действие закона 1900 года коснулось только тех бухарскоподданных евреев, которые жили в Закаспийской и Сырдарьинской областях. Но и они получили возможность не возвращаться в Бухару, а переселиться в так называемые пограничные города Самаркандской и Ферганской областей. Список этих городов включал Самарканд и Коканд, экономические центры Туркестанского края не меньшего значения, чем Ташкент и Асхабад. Иначе сложилась судьба гератских и мешхедских евреев, проживавших в Туркмении еще до ее завоевания. Принимая в расчет ухудшение общего отношения к евреям в России с приходом к власти двух последних императоров, Куропаткин характеризовал гератских и мешхедских евреев крайне отрицательно. Поэтому центральные власти, ухватившись за наличие у представителей этих этнических групп иностранного подданства, отказались предоставить им подданство Российской империи. Не получили гератские и мешхедские евреи и возможности даже временно поселиться подобно бухарскоподданным евреям в Самарканде и Коканде, несмотря на этническую близость с последними и сходство с ними в экономической деятельности. Выселение противоречило статье 262-й туркестанского Положения, согласно которой туземным евреям соседних с Туркестаном государств разрешалось не только проживать в нем, но и приобретать недвижимое имущество.

Глава 4

правовой статус бухарских евреев в начале второго десятилетия XX века

1. Пограничные города

Надеясь, что высшие власти все же решатся на полную аннексию эмирата, Самсонов разрешил выселяемым из Сырдарьинской области бухарскоподданным евреям поселиться в определенных пограничных городах. Он выбрал одиннадцать городов: Самарканд, Катта-Курган, Андижан, Старый Маргелан, Коканд, Наманган, Тахтабазар, Петро-Александровск, Мерв, Скобелев (до 1910 года – Новый Маргелан, а с 1924-го – Фергана) и Джизак. Посылая этот длинный список телеграммой в Главный штаб, Самсонов даже приписал: «Исключить часть указанных городов не считаю возможным, в крайнем случае, если [военный] министр признает необходимым, согласен закрыть Мерв, Скобелев, Джизак»[812]. Военный министр Владимир Сухомлинов захотел согласовать данный список с министром торговли и промышленности Сергеем Тимашевым (занимавшим эту должность в 1909–1915 годах). Тимашев, известный своим недружелюбным отношением к евреям[813], нашел список слишком длинным. В ходе дальнейшей переписки министры решили оставить для бухарских евреев двух категорий – для вступивших в русское подданство и иностранных подданных – право проживать в шести городах: Петро-Александровске, Катта-Кургане, Самарканде, Старом Маргелане, Коканде и Оше[814].

В этих городах в первой половине 1910 года и поселилось большинство бухарскоподданных евреев, изгнанных из Сырдарьинской области. Подав прошения на принятие в русское подданство или добиваясь прав туземцев, они, находясь в указанных городах, дожидались ответов. Местная администрация не выселяла их за переделы края и не торопилась рассматривать их просьбы. Обе стороны такой порядок до поры устраивал. Однако в апреле 1912 года девяносто восемь мусульман Старого Маргелана обратились в администрацию с просьбой о прекращении признания прав туземцев за бухарскими евреями и о выселении их из Ферганской области[815]. Возможно, причиной такой просьбы был переезд в Старый Маргелан большого числа выселенных евреев. Он мог обострить торговую конкуренцию между торговцами – бухарскими евреями и мусульманами. Не исключено также, что какой-то антиеврейски настроенный русский чиновник посоветовал торговцам-мусульманам подать подобную просьбу. Ведь жалоба появилась в нужный для начальника края момент.

Как уже указывалось, бухарскоподданные евреи в Старом Маргелане были бедны и зарабатывали на жизнь в основном своими традиционными занятиями – мелкой торговлей и крашением шелка. Как и прежде, бухарские евреи были единственными мастерами по его окраске и поэтому мусульмане нуждались в них для дальнейшей выделки шелковых тканей[816]. На симбиозные отношения указывает поданная в марте 1910 года просьба более ста мусульман Старого Маргелана не выселять бухарскоподданного еврея Моше Ходжабекова, который окрашивал и продавал шелк. На то, что между бухарскими евреями и мусульманами в Старом Маргелане в основном были терпимые отношения, косвенно указывают результаты расследования экономической деятельности первых в 1914 году. Данное расследование не обнаружило «ни одного случая ростовщической или иной хищной деятельности евреев»[817]. В то же время там существовала небольшая группа торговцев-мусульман, которая видела в бухарских евреях конкурентов. На это указывает рапорт маргеланского уездного начальника Емельяна Гоштовта за 1908 год[818].

Но вернемся к жалобе, поданной девяноста восемью мусульманами Старого Маргелана в апреле 1912 года. На основании ее Самсонов в июле того же года уже сам предложил Сухомлинову сократить число пограничных городов для бухарскоподданных евреев с шести до одного, второстепенного в торговом отношении города – Катта-Кургана Самаркандской области[819]. Военный министр опять запросил мнение Тимашева. Тот ответил очень лаконично: «Сути дела не помню, но на ограничение евреев согласен»[820]. Эта фраза к маю следующего года стала известна общественности благодаря депутату Фридману, процитировавшему ее в своей речи на одном из заседаний Государственной думы. Он добавил к ней собственный комментарий: «По еврейскому вопросу можно сути дела не знать, а ограничения устанавливать. В этой знаменательной резолюции вся государственная мудрость, вся система нашего правительства по отношению к еврейскому вопросу»[821].

Александр Васильевич Самсонов (Конопка С.Р. Туркестанский край. Ташкент: Электропечатня при канцелярии туркестанского генерал-губернатора, 1913. С. iii)

В ноябре 1912 года для ускорения решения вопроса канцелярия туркестанского генерал-губернатора отправила в Военное министерство копию прошения мусульман Коканда о выселении оттуда бухарских евреев[822]. Копия сопровождалась заявлением Самсонова о том, будто туземным евреям в Коканде принадлежит девять десятых всех недвижимых имуществ, что было совершенным вымыслом[823]. Опираясь на эти две просьбы, военный министр обратился к председателю Совета министров с законопроектом о сокращении числа пограничных городов до одного. В то время должность председателя Совета министров занимал министр финансов Коковцов (в должности председателя он состоял в 1911–1914 годах), который, как и его предшественник Витте, видел пользу в деятельности бухарских евреев. Не соглашаясь с Сухомлиновым, Коковцов уведомил его, что Кокандский биржевой комитет в октябре 1912 года просил сохранить для бухарскоподданных евреев ранее установленные шесть пограничных городов. Данную просьбу поддержал и Московский биржевой комитет. Кроме того, председатель Совета министров указал военному министру, что сокращению числа пограничных городов должна предшествовать тщательная проверка целесообразности принимаемой меры[824]. Под влиянием стойкой позиции Коковцова и биржевых комитетов туркестанский генерал-губернатор, даже поддерживаемый двумя министрами, пошел на попятный и предложил сократить число пограничных городов уже не до одного, а до трех, оставив в качестве таковых Ош, Петро-Александровск и Катта-Курган. «Отступление» вызвало негодование начальника Главного штаба, Николая Михневича, который не удостоил Самсонова даже ответом на его новое предложение[825].

Опираясь на это новое предложение генерал-губернатора, военный министр Владимир Сухомлинов внес на рассмотрение Совета министров соответствующий законопроект. Члены Совета запросили сведения о «конкретных случаях хищничества евреев»[826]. Поэтому в июле 1914 года Михневич ухватился за доклад Радзиевского «О конкретных примерах хищнической деятельности бухарских евреев в г. Оше», подготовленный вследствие жалобы ошских мусульман министру внутренних дел в марте 1913 года[827]. (Эта жалоба была нужна Радзиевскому и ошской туземной администрации в качестве оправдания за погром, произошедший в Оше в 1911 году.) Военное министерство обратилось к генерал-губернатору с просьбой собрать материалы о ростовщической деятельности бухарских евреев и по остальным пограничным городам[828].

В начале августа 1914 года генерал-губернатор Самсонов был назначен командующим 2-й армией Северо-Западного фронта и срочно покинул Туркестан. Около месяца после этого обязанности генерал-губернатора исполнял Василий Флуг, который прежде занимал должность помощника. Он сразу же запросил у военных губернаторов материалы о хищничестве бухарских евреев[829]. Однако планам Военного министерства не суждено было воплотиться. Военный губернатор Сырдарьинской области Галкин доложил уже новому генерал-губернатору, Федору Мартсону (исполнявшему эту должность в 1914–1916 годах), что в его области бухарские евреи ростовщичеством не занимаются, за исключением Ташкентского уезда, где жители иногда обращаются к торговому дому «Юсуф Давыдов» за ссудами под проценты, достигающие 35 %[830]. Ссылка на данный торговый дом была вызвана судебным процессом над его владельцами, о чем мне еще предстоит рассказать.