Галерея Миров - Ольга Макарова

Великий Народ был морально готов. Куча дикарей ревела от восторга после Каяловского знака свыше и Ахмаровской пламенной речи на площади. О них речи и не шло. За пару месяцев не остынут — будут к войне готовиться: срочно бросать пить по-черному, срочно откапывать из тайников трофейные свои пушки, срочно доучивать семилетних щеглов и срочно замаливать все грехи, чтобы Единый не вздумал наказать за них смертью в намечающейся заварушке…

А дело разведчиков, таких, как Дина и Таш, пробежаться в указанных направлениях… Из трехчасовой дискуссии идея вытекала такая: с оравой бешеных оборванцев идти по пустому месту просто неразумно. Нужно какое-нибудь поселение, которое несложно разнести к чертовой матери. Чтоб и дух боевой поднять, и запасы пополнить. Патроны, жратва не с неба ведь падают…

Их дело маленькое. Сходить и проверить. Вернуться и доложить… а потом их снова оставят в покое.

У них оставался последний день…

Клееный-переклееный баскетбольный мяч звонко стучал по полу, и эхо так и носилось по пустому залу. Хлоп-хлоп-хлоп… Дина рванулась с места и, резко затормозив, сиганула совершенно в другую сторону. Таш на хитрость попался. Попытался выбить мяч из рук подруги, когда она уже готова была бросить его в корзину(по-снайперски точно, как всегда), но ему роста не хватило: Дина была выше на голову… да подпрыгнула еще.

Почему-то пришло на ум сравнение, что маленький коренастый Таш чем-то похож на гнома, а высокая Дина — на эльфийку… смешно… наверно, они дополняют друг друга…

— Проиграл, — спокойно сказала Дина.

— Проиграл, — спокойно согласился Таш.

— Отправимся завтра, — сказал Таш, легко забросив мяч в корзину на другом конце зала.

— Это хорошо, — сказал Дина и зевнула, сладко потягиваясь.

— Пойдем пока домой…

— Пойдем…

Выл ветер. Они легко скользили на лыжах, пересекали ровную, как стол пустыню, которую уже даже не портили мусорные кучи — они просто остались позади, вместе со «Страной». Двое были по-радиксовски спокойно счастливы. Потому что рядом не было больше тех, кто пытается унизить, причинить боль, влезть в их внутреннюю мини-вселенную без всякого разрешения… Был ветер. Было небо. Была Зима, которую «Зимняя Веда» называет Сном Мира… И даже спящий мир был прекрасен…

63

Ив проснулся со страшной головной болью, сел, прислонившись к стене и пару минут пытался вспомнить, что все-таки произошло. Почему правая нога не сгибается? А, она в гипсе… тогда все ясно. Память начала возвращаться.

— На, выпей, — заботливо сказал кто-то, сунув Иву под нос кружку с вонючей грибной брагой.

— Пасиба, — кивнул Ив и выпил ее до дна.

Когда головная боль поутихла, он внимательно присмотрелся к сидящему напротив него человеку. «Крестоносец», воин Красного Креста. Лет ему явно за двадцать, хотя выглядит не таким уж жизнью потрепанным.

— Это ты меня спиртиком-то?.. — спросил Ив.

— Агась, — весело отозвался «Крестоносец», — и тебя напоил, и сам напился до свинячего состояния… крыша поехала у всех, как солнце увидели… до сих пор оклематься не могут.

— Так оно что, на самом деле… — Ив искренне удивился.

— На самом деле, — подтвердил «Крестоносец». — Ничего, все успокоится… Меня зовут Том.

— Америкашка? — странно, подумал Ив, этот Том чисто по-русски шпарит, без всякого намека на акцент…

— Да есть что-то вроде… в дальней родне, — Том развел руками, — дед мой вроде как был этот… НАТОвец… ну, не важно… Тебя-то как величать?

— Ив.

— Оч-приятно… ты не замечал, что имена становятся все короче и короче?..

— Ну…

Том задумался, потом хохотнул:

— Я знал одну девчонку, которую звали Ё, — сказал он.

— А что, классное имя… — заржал Ив.

— Главное — короткое! — поддержал Том. — Ну ладно, я почапал… дела… ты давай, поправляйся.

— Ага.

— Как еще спиртику уворую, так позову! Бывай!..

Ив проводил «Крестоносца» взглядом, потом повернулся к стене и задремал. В конце концов, делать-то ему больше нечего. А сон, как говорится, лучший врач…

Он спал впрок… поживешь, как он, тоже научишься так спать. Ив мог спать чуть ли не неделями, просыпаясь изредка, чтобы поесть и пройтись до сортира, а потом не спать… опять же, неимоверное количество времени…

Сейчас, пока он сопел себе под одеялом, в мире много чего творилось. До войны сказали бы «тучи сгущаются», но сейчас данное сравнение не говорит ни о чем…

64

Рон проснулась давно, но осознание реальности возвращалось как-то медленно. Сначала сквозь странное ничто проступили звуки… целая симфония из далекого шума воды, птичьей переклички, шелеста листьев на ветру… Потом запахи… пахло цветами… цветущей земляникой…

Она открыла глаза, и взгляд будто провалился в бездонное синее и солнечное небо. Странно, что свет совсем не резал глаза. Его тепло было ласковым и добрым… хотя именно после денька на таком тепле будешь ходить неделю с обгорелой физиономией…

Рон лежала в невысокой траве, пестрой от белых цветочков и крапчатой от мелких красных ягод.(Странно, только что распустившиеся цветы и уже спелые ягоды в одно и то же время…) Когда она встала, сладко потянувшись, то взгляду открылся целый лесной ковер, в котором бело-красного было чуть ли не больше, чем зеленого… Земляничные поля… ЗЕМЛЯНИЧНЫЕ ПОЛЯ?!.

Бродить по лесу было конечно, здорово, но здесь Рон чувствовала себя, как не в своей тарелке… А лес не кончался. Он был вечен, бесконечен; стремящийся к бесконечности во все стороны света.

— Рони, малыш! — позвал знакомый, самый родной голос, давно оставшийся только где-то на задворках памяти…

— Дедушка, — прошептала Рон, оборачиваясь.

Он стоял шагах в пяти от нее, под старой липой, усыпанной множеством медово-ароматных желтых цветочков. В своей поблекшей, но раньше, наверно, невероятно цветастой хламиде, увешанный феньками и амулетами, как древний шаман. С длиннющими волосами, которые разметались по плечам заснеженной копной сотен растаманских косичек… С трехдневной щетиной на лице (он обычно брился, и тогда на какое-то время становился похож на эльфа)… Здоровенные очки в тяжелой оправе съехали на кончик носа… одно стекло в них пошло трещиной; она появилась в тот последний день, когда весь Храм дрогнул от землетрясения…

Он раскинул руки (невероятные рукава упали вниз, как птичьи крылья) и обнял подбежавшую Рон. Они смеялись, не замечая, как из глаз текут слезы; не замечая, как меняется мир…