Бумер-2 - Андрей Троицкий

Кот в задумчивости потер ладонью колючий подбородок. Он не брал в руки бритву третий день, потому что плохая примета снимать щетину перед делюгой.

Он подумал, что с этой Дашкой всегда успеется. Найдет он ее, все расскажет, все объяснит, если, конечно, она захочет его выслушать. Но что он скажет в ответ, если девчонка спросит: «Почему этот Чугур до сих пор жив?» Сказать нечего, в вот от Чугура жди любых фокусов. Наверняка тот убийца, что шел по следу Кота и отбросил хвост на стройке, работал не один.

Весть о том, что Кот жив и неплохо себя чувствует, давно дошла до кума. Как он поведет себя? Что предпримет? Будет просто сидеть и ждать неизвестно чего? Сомнительно.

Хотя почему сомнительно? — подумал Кот. Наверняка Чугур и в голову не берет, что можно вот так запросто приехать в поселок, который он считает своей вотчиной, чем-то вроде приложения к зоне строгого режима, в поселок, где каждая собака его знает и боится. Вот так вот заявиться и хоть пальцем его тронуть, хоть слово сказать. И от Кота, человека бесправного, гуляющего на воле с портянкой в кармане, да и та выписана на имя покойника, он такой безрассудной смелости, граничащей с отвагой, просто не ждет.

Людей он меряет по себе. На этой иерархической лестнице заместитель начальника колонии по режиму стоит на десять, нет, на все сто ступеней выше Кота. Кум из касты неприкасаемых. Расчет по сути верный, но одна ошибка все же вкралась. Чугур держит Огородникова за быдло, а на самом деле все наоборот.

Ближе к обеду Костян распахнул ворота сенного сарая, загнал в него машину. В дальнем углу куча прелого сена, чтобы замаскировать машину этого не хватит. Кот утешил себя мыслью, что людей тут неделями не бывает, и ничего с джипом не случится. Вернувшись в дом, он скинул с себя костюм, сорочку и ботинки. Разложил вещи на койке, чтобы не помялись. Вытащил из рюкзака джинсы, купленные в Москве, клетчатую рубаху и кеды. Засунул в рюкзак кое-какие шмотки, пистолет с глушителем, снаряженную обойму, складной нож, набор отмычек, пластиковую бутылку воды, куски хлеба в целлофановом пакете, пяток вареных яиц, фонарик и две банки рыбных консервов.

Еще через полтора часа он пешком дошагал до трассы, остановил попутный грузовик и попросил водилу подбросить его до станции. Со стороны Кот напоминал туриста, путешествующего налегке, автостопом. В кассе по паспорту Виталия Елистратова он купил билет в общий вагон, узнал, что поезд останавливается здесь только на две минуты и произойдет это радостное событие только через два с половиной часа. Тем лучше, — решил Кот, — остается время на мелкие дела, можно перекусить по-человечески и немного проветриться. Кот пообедал в привокзальном ресторане, потерся на рынке в ряду, где продавали поношенные вещи. Небо немного очистилось от туч, и дождик прекратился, но покупателей было мало.

Кот померил бежевый пиджак с засаленными лацканами и подкладкой из искусственного шелка. Видимо, его бывший обладатель был человеком могучего сложения. В плечах свободно, на спине лишние сладки, а вот рукава немного коротковаты. Но выбирать тут не из чего. Кот купил пиджак, а заодно солдатскую фуфайку защитного цвета, серую кепку шестиклинку, резиновые сапоги, нитки с иголкой и небольшую корзину, сплетенную из березовых прутьев.

Он зашел в пустой привокзальный туалет, снял промокшие кеды, натянул на себя обновы. Обрезал ножиком высокие голенища сапог. И долго разглядывал в зеркале свою небритую физиономию, надвинутый на лоб козырек кепчонки, чужой пиджак и фуфайку под ним. В общем и целом остался доволен. По виду явно не столичный житель, но и не крестьянин. Скорее — серединка на половинку, мужик из рабочего поселка или городского пригорода, не отягощенный интеллектом и образованием. Семь классов, а дальше все коридоры и коридоры, семья, да работа где-нибудь в механических мастерских по слесарной части.

Кот разорвал подкладку пиджака по шву, при помощи иголки и нитки сделал что-то вроде потайного кармана за пазухой. Засунул туда Колькино письмо, фотографию и справку об освобождении. Если дело дойдет до серьезного шмона, эти вещи найдут. Но тут есть, что ответить: пиджак куплен на барахолке, а что там в его карманах — сам черт не знает.

Перед посадкой на поезд к Коту подошли три милиционера и попросили документы. Лейтенант, командир патруля, долго разглядывал карточку в паспорте, переводил взгляд на владельца документа, недобро щурился, будто ему что-то не нравилось, и снова смотрел в паспорт. Наконец вернул документ.

— В наших краях чем занимаетесь?

— Еду к одной… Короче, к подруге, — сказал Кот. — А заодно по грибы схожу. И порыбачу.

Лейтенант, удовлетворенный ответом, кивнул и проследовал вдоль перрона. Наряд проводил обычные профилактические мероприятия, выборочно проверял документы у пассажиров.

Кот прибыл в город темным ненастным вечером. Отсюда до колонии километров пятьдесят. Попутной машиной воспользоваться нельзя. От вокзала к поселку ходит автобус, следующий рейс через сорок минут. Но этот вариант тоже отпадает. Пассажиры запомнят человека в кепке с корзиной в руке. Если что случится с Чугуром, словесный портрет Кота будет у ментов уже на следующий день. Запросят все станции, на которых в поезд садились мужчины с такой внешностью, одетый в бежевый пиджак и серую кепку.

Через того лейтенанта, что проверял документы на пассажирской станции, узнают фамилию и место прописки. Ту же информацию подтвердит кассир, оформлявший билет. Свяжутся с настоящим Виталием Елистратовым, выяснят, что он потерял документы в Москве. Поговорят с администратором торгового зала, той самой женщиной, похожей на стюардессу. На автомобильной стоянке у комплекса наверняка полно видеокамер, есть видеозаписи.

Номер джипа БМВ менты срисуют в службе безопасности торгового комплекса. Выяснят, на кого оформлена тачка. И с удивлением обнаружит, что хозяин БМВ Димон Пашпарин на днях был застрелен при невыясненных обстоятельствах. Тогда за дело возьмутся всерьез. У Кота слишком мало денег, чтобы долго прятаться от милиции, переезжать с места на место, менять документы или спрыгнуть за границу.

Костян послонялся в районе привокзальной площади, нашел книжный магазин, где торговали канцелярскими принадлежностями и всякой всячиной, которая бы пригодилась домашнему мастеру. Он купил длинную металлическую линейку, маленькие пассатижи, отвертку, нитяные перчатки и рулончик изоленты. Выйдя из магазина, Кот обследовал два-три темных переулка, но там не нашел, чего искал.

Он вышел на широкую освещенную улицу к зданию областного драматического театра. Спектакль подходил к середине, в фойе болталась одинокая билетерша и за стойкой скучала буфетчица. Внимательно посмотрев афишу, Кот свернул за угол. Погода явно не для прогулок, моросил дождь, северный ветер налетал порывами, срывая с головы кепчонку. На заднем дворе театра стояло десятка полтора автомобилей и хватало света, чтобы их хорошенько рассмотреть.

Иномарки не подходили в принципе. Для маленького городка любой импортный тарантас — штука приметная. Кот остановил свой выбор на зеленоватой «девятке». Машина не новая, отличительных признаков не имеет, цвет подходящий. А хозяин до конца спектакля, еще час с четвертью, будет париться в театре. С замком и простенькой сигнализацией Кот сладил за десять минут. Он вывел машину с заднего двора на главную городскую улицу и покатил своей дорогой. Теперь он никуда не торопился, потому что все сегодняшние дела уже сделаны.

Через час Кот съехал с дороги в лес, загнал машину в заросли молодого осинника. Он врубил свет в салоне, перекусил теми харчами, что взял с собой. Завтра он замаскирует «девятку» ветками и уйдет отсюда, а пока хорошо бы вздремнуть.

Он опустил боковое стекло, чтобы почувствовать запах прелой травы и влажного леса. Но пахло не лесом, пахло кровью и зоной.

Следователь уголовного розыска майор милиции Стас Азаров не вызывал повесткой на Петровку вдову Дмитрия Пашпарина, чтобы лишний раз морально не травмировать бедную женщину, он сам напросился в гости, но быстро пожалел о своем великодушии. В прекрасной квартире Димона он почувствовал себя бедным родственником, которого пригласили на чай из чувства жалости или сострадания, и теперь хозяева тяготятся его присутствием.

Елена Павловна, одетая в темное строгое платье, оказалась не распложена к разговору, отвечала сухо и односложно, врала и не краснела. Она посадила гостя за длинный обеденный стол красного дерева, села напротив него и стала выразительно поглядывать на золотые часики. Потратив полчаса, Азаров понял, что не установил человеческого контакта с вдовой Димона. Но продолжил упрямо гнуть свою линию, задавать одни и те же вопросы, формулируя их по-разному.

— Я надеялся, что мы поговорим откровенно, без протокола, — сказал он. — Но создается впечатление, что вы не очень-то заинтересованы в раскрытии убийства мужа. Не хотите помочь следствию.