Тени Мали - Вадим Павлович Фефилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуйте, скажите, пожалуйста, где живет тетушка Маммас? – она задала вопрос в темноту самым доброжелательным тоном, но на всякий случай выставила перед собой блок из сведенных рук и сжатых кулаков, защитив лицо и грудь.
Дети засмеялись. Они видели в темноте гораздо лучше ее.
– Я фульбе, – произнес тоненький мальчишеский голос, пытавшийся говорить строго, но получилось как шелест ветерка. – А ты кто?
– Я друг, – ответила она на фульфульде и показала правую ладонь.
– Маки, – представился невидимый мальчик.
Теперь требовалось назвать свое имя, и Бенфика задумалась. Тут из Нигера вынырнула луна, подсветила большой джип и чернокожего мальчика Маки, стоявшего на подножке машины. Он рассматривал ее лицо почти вплотную. Ему было лет девять, может, десять. От Маки пахло табаком и теленком.
– Блохин, – сказала девушка. – Ольга Блохин.
Мальчик улыбнулся и мягко потеребил левой рукой свитер на ее плече. Значит, с именем она угадала. Ее-то они и поджидали.
– Ольга, пошли за мной. – Маки спрыгнул с подножки. Тренькнуло металлическое крепление ремня, в правой руке мальчика блеснул ствол калашникова.
Они пошли по пустынной улочке без единого огонька в домах и дважды огибали остовы автомобилей. Кажется, машины были сожжены. Внедорожник она оставила открытым, взяла только спутниковый телефон. Моральный кодекс pulaaku[23] не должен позволить людям племени фульбе украсть ее автоматы, гранатометы и остатки влажных салфеток. Про кодекс осенью ей долго рассказывал один забавный отельер в маленьком кафе в Тимбукту. Он пил пиво, а она – заварной кофе по-турецки. «Сдержанность – это основа морального кодекса pulaaku моего народа фульбе, – важно говорил он, открывая пятую или шестую бутылку. – Другие элементы кодекса – сохранение домашнего хозяйства, набожность, интеллект и уважение».
Мальчик шагал чуть впереди, иногда оглядываясь на нее. Он был почти голый и босиком. Из одежды на нем были только желтые спортивные трусы. На его плече висели кроссовки с тремя полосками, связанные шнурками. В какой-то момент на голове Маки появилась большая металлическая каска солдата малийской армии. Каска съезжала мальчику на глаза, и он поправлял ее левой рукой. Калашников по-прежнему держал в правой. Другие дети пропали, точнее, так и не показались, зато рядом появилась собака неизвестной породы. Она спокойно бежала рядом с Маки, чуть наклонив голову. Псина была молчаливая и грустная. Собаки для мусульман – грязные животные, и Бенфика хотела спросить, откуда в Дире взялась собака, но таких познаний на фульфульде у нее не было. Они остановились у реки, и мальчик, поправляя металлическую каску, ткнул стволом автоматом в узкую тропинку, ведущую мимо темного силуэта высокой мечети.
– Там больница, а здесь смотрите внимательно под ноги, – неожиданно сказал Маки на правильном французском, – и не запнитесь, пожалуйста, о крокодилов и не наступите на змей.
– Хорошо, Маки, спасибо! – Настроение улучшилось, с французским у нее был полный порядок. – Откуда здесь собака?
– Какая собака?
Она огляделась. Никакой собаки не было. На тропинке у черной воды мальчик заметно прибавил шаг, видимо сам опасаясь наступить на змей и споткнуться о крокодилов. Поблизости фальшиво-доброжелательно затарахтел дизель-генератор, не подаривший ночной мгле ни одного огонька. Как выглядит тетушка Маммас? Определенно внешне она должна быть отвратительна, примерно как королева морских пиратов Грануаль, которую еще называют ведьмой из Рокфлита, – высокая, толстая, как бочка рома, бритая наголо… Старая кочерыжка, придумавшая план похищения натовского адмирала и заставившая поверить в успех безнадежной операции и полукриминальных ансаров – защитников веры, и пастухов, выбившихся в партизанские командиры, и неглупого ветерана повстанческого движения дядюшку Ориона, гордившегося тюремной дружбой с африканским президентом, осужденным за геноцид… Они зашли внутрь длинного здания, и мальчик пнул босой ногой невидимую дверь.
Бенфика зажмурилась от электрического света, заливавшего большую комнату без окон. В центре под мощными круглыми светильниками, прикрученными к низкому потолку, стояла светлокожая женщина с красивым лицом. Стройная, высокая, в хирургическом халате синего цвета, сильно запачканном. Перед ней на операционном столе лежал чернокожий мужчина в зеленой военной куртке, но без штанов. Его глаза были закрыты, он всхлипывал и складывал толстые розовые губы уточкой. Женщина внимательно осматривала раны на его ягодицах. Больше в операционной никого не было. Вооруженный мальчик исчез. На линолеумном светло-сером полу темнели пятна, дорожкой они вели к столу и заканчивалась лужей крови. Тут же валялись окровавленные штаны.
– Заходи, Ольга, – сказала хирург на прекрасном французском. – Я ждала тебя.
– Где я могу поспать? – спросила Бенфика. – И помыться?
Услышав разговор, раненый открыл глаза, увидел девушку и, показывая сильный характер фульбе, рассмеялся.
– Поможешь? – спросила тетушка Маммас. – Тут много осколков. Мне надо провести ревизию ран.
– Нет, вы сами справитесь.
Отказывать в просьбе подобного рода никуда не годится, но ведь она не напрашивалась в Дире. Тетушка Маммас и ее террористы вынудили Бенфику сюда приехать. Кроме того, повстанец без штанов, с гримасой боли на круглом лице, еще и вымученно пытающийся хихикать, был ей сейчас отвратителен.
– Такие ранения очень опасны. – У женщины оказался приятный и сильный голос. – Я, конечно, могу на кураже все сделать в одиночку… У меня даже ранорасширитель имеется, но тут посечено много мышц. Может, задет сосудисто-нервный пучок…
– Когда приедет Хомахи? – Бенфика отмела все существующие церемониальные правила. – Он мне кое-что должен. И где я могу поспать?
Женщина подняла вверх руки в хирургических перчатках и посмотрела на Бенфику.
– За той дверью в конце коридора есть комната, там чистая постель, – произнесла без осуждения и даже изобразила улыбку на красивом лице. – За комнатой в пристройке найдешь уборную и помывочную.
Бенфика направилась к двери, взялась за ручку. И вопрос выскочил сам собой, словно некоторые вопросы жили и действовали внутри уставшей девушки помимо ее воли:
– Где ваш ассистент?
– Я оперирую одна. И это шестой раненый подряд.
– Что надо делать? – Бенфика подошла к умывальнику, принялась тщательно намыливать свои ужасные сухие руки.
– Будешь держать крючки… Там слева от тебя есть локтевой дозатор с антисептиком… Да, надень маску… Я уже обезболила лидокаином. Сейчас начну ревизию ран. Главное – удалить осколки, всю грязь убрать, отсечь нежизнеспособные, размозженные ткани, потом все хорошо промоем, обработаем…
Красавица рассматривала раны через гинекологическое зеркало, а Бенфика держала хирургические крючки для отведения сосудов и рассматривала тетушку Маммас. Как она могла ошибиться с типажом заговорщицы из Дире?! Это вовсе не лысая ведьма из Рокфлита, а прекрасная интриганка, настоящий манипулятор – «леди Винтер». Правда, тут
