(не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко

– …Но мы их не увидим, – скривилась прокурорша. Судья фыркнула. Зал сочувственно промолчал. Только Двоеглазов, откинувшийся на спинку стула, прикрыл глаза и еле слышно вздохнул. Да, не на такой уровень защиты он надеялся, не на такой.

Кровь прилила к щекам Олега. Ему хотелось провалиться под землю. Еще надо уметь так облажаться, когда оппоненты на твои собственные ошибки указывают.

Но еще не всё потеряно. Часть документов принес сам Двоеглазов, их приложили к делу без лишних возражений. Оставался последний рывок.

– Таким образом, – кашлянул Олег. – Как я уже сказал, доказательства в пользу того, что подзащитный может скрыться, не представлены. Он не был ранее судим и укрываться от следствия не собирается, потому что в его же интересах добиться справедливого расследования дела. Не был убедительно уличен он и в преступной схеме, тем более – мошенничестве. Что до скрыться за границу – то это будет проблематично сделать, с учетом того, что загранпаспорт хранится у следствия!

– О чем вы ходатайствуете-то? – подняла на него глаза Ростропович.

Интересно, сколько часов в день она спит, подумалось Олегу. Судя по мешкам под глазами – не больше четырех. Он вдруг почувствовал себя мучителем, несмотря на то, что мучали тут как раз Двоеглазова, даже если не очень-то хотели этого делать и просто отыгрывали свою роль.

Еще одна ошибка: забыл продумать, о чем именно стоит ходатайствовать. Разумеется, ни в чем не повинный человек должен оставаться на свободе безо всяких ограничений, – но тут и статья тяжкая, и правила действуют другие: вроде как, ты должен предложить компенсацию за то, что человека не отправят в тюрьму. Парятьев уже запросил домашний арест, но это не выход (за что арестовывать-то?), поэтому возможностей остается немного, а думать надо быстро.

– Поскольку, как я уже сказал, мой подзащитный ни в чем не виновен, а доказательств представлено не было, – да, пожалуй, это единственный вариант, подумал Олег, – я хотел бы заявить о готовности внести залог за моего поручителя.

Двоеглазов медленно повернул голову и диким взглядом посмотрел на Олега, но тот уже не мог остановиться:

– Мы ведем список поручителей, а средства в размере пятисот тысяч рублей готовы внести семья и друзья подзащитного.

Из зала доносился только перестук клавиатур журналистов. Больше ни звука, только кто-то сильно дергал полу Олегова пиджака. Это был Двоеглазов. С размером залога он махнул, конечно; даже стыдно стало. Но что ему было делать? Требовать справедливости до конца, донкихотствовать? А меньше пятисот тысяч за особо тяжкую статью вносить нельзя.

– Подсудимый, встаньте, – сказала Ростропович, помечая что-то себе в блокноте. Если бы она вела список участников процесса, которые повели себя по-идиотски, то напротив Олега ставила бы уже десятую зарубку. – Ваше слово?

– Ну, всё уже было сказано, в общем, – сказал Двоеглазов, почесав в затылке. – Скрываться мне некуда, давить на свидетелей – нечем. Я же просто правозащитник и просто людям помогал! Поэтому всё, что говорит обвинение, для меня звучит, ну… Поэтому я даже не знаю, что сказать. А просить… Я не знаю, о чем принято просить. Садиться в тюрьму я не заслужил, на залог у моей семьи, – тут он косо глянул на Олега, но тот предпочел сделать вид, что у него в телефоне возникло срочное дело, – денег нет, хотя я могу понять доброту защитника. Поэтому оставляю судьбу невиновного на усмотрение суда.

– Всё у вас?

– Теперь да.

Ростропович опять что-то себе записала, после чего поднялась и объявила перерыв для вынесения решения. Бледная секретарша, лицом смахивавшая на Сашу Грей (Олег старался не подстегивать воображение в этом направлении), строго попросила всех выйти из зала, и зрители с участниками не отказали ей в удовольствии наблюдать исполнение единственного приказания, на которое у секретаря есть полномочие.

Как только Олег с Двоеглазовым оказались в коридоре, не дожидаясь адвоката Парятьева, правозащитник схватил Олега за локоть – хватка оказалась удивительно крепкой – и шикнул:

– Пойдемте отойдем?

Олег с некоторым испугом кивнул, и они прошли чуть дальше по коридору, в закуток за поворотом, где, спрятавшись за газетой с объявлениями, сонно дремал старичок в старом потрепанном пиджачке.

– И всегда вы так чужими деньгами распоряжаетесь? – бросил Двоеглазов.

– Э…

– Ладно, всё окей, апрешиэйт ёр хэлп и всё такое, но защитник из вас так себе, – хлопнул его по плечу Двоеглазов.

– Я лишь делал то, что считал разумным, – сказал Олег. – А если не нужна была помощь, не надо было обращаться к адвокатам и…

– Ладно, проехали.

– А вы вообще это делали?

– Что? – встрепенулся Двоеглазов.

– Ну, схему. Мошенническую.

Двоеглазов зашелся смехом. Олега пробрал холодок.

– Ладно, смотри. Можно на «ты»? – Олег промолчал, но Двоеглазов продолжил: – У тебя есть начальник. Начальник подмял под себя все процессы в твоей организации. Все подчиняются ему, все его слушаются, только он знает, что такое правозащита, а что нет, трахается с сотрудницами комитета и так далее. Потом что происходит? Он уходит в Совет по правам человека – и забирает с собой всю кассу. Ну, в смысле, вообще всю, будто она ему только принадлежит.

– А так можно, что ли?

– Ему – да, – грустно улыбнулся Двоеглазов. – При этом твоих коллег упекают в изоляторы, пиздят на митингах, не пускают в суды и так далее. Существуете на дошираке. Должен ли я был закрыть наш любимый комитет? – Двоеглазов развел руками. – Ну, наверное, да! Но, видишь ли, я плохо понимал, в какой стране живу, и решил продолжать помогать людям. Да, за деньги! Ну а как работать-то – и без денег?

Олег промолчал.

– Так что нет, ни в чем я не виноват. Но ты не дрейфь, – Двоеглазов хлопнул его по плечу. – Для первого раза у тебя очень даже неплохо выходит.

Они вернулись как раз вовремя – когда участников начали запускать в зал. А пока шли, им навстречу провели высокого мужчину среднего возраста в синей рубашке с коротким рукавом и прической горшком. На типичного уголовника он похож не был: куртка «Zegna», часы «Armani», дорогая обувь. Непростого человека вели.

Но что удивило Олега еще больше – вслед за мужчиной, не отрывая от него взгляда, шла знакомая Олегу судья, Марина Костюченко, сегодня уже без мантии. Под руку она вела мальчика школьного возраста, не старше десяти, в очках с круглыми линзами – немного похож на Гарри Поттера, в руке рюкзак дрожит.

Они почти пересеклись взглядами, но Олег вовремя отвернулся. Не хотел, чтобы она видела, как он краснеет. Встречаться с героями своих репортажей –