Необъявленная война: Записки афганского разведчика - Ким Николаевич Селихов

Присутствующие на совещании разведчики из его оперативной группы переглянулись, подмигнули друг другу: сейчас пойдет перебранка между начальником и подчиненным.

Такое себе позволить мог только подполковник Ахмад Хан, человек упрямый, со своими особыми взглядами на функции народной разведки. Он считает, что она должна не только карать, но и воспитывать человека. Случайного врага можно сделать другом, слепому помочь увидеть и понять окружающую жизнь… Рахима, как противника, он относил к последней категории. А полковник Ясан Сахеб Рахиму не верил. Для него он оставался агентом одной из разведок, который гулял пока на свободе потому, что так требовал план задуманной операции.

— И работает он на нас не за совесть, а за страх, — утверждал полковник.

— Нет, теперь у него совесть стала пробуждаться… Ведь как блестяще показал себя Рахим в операции с оружием, — возражал Ахмад. — А ведь мог все завалить… Остаться там… на пакистанской территории у Бури… Плюнуть на нас — и к своим. Но не ушел, слово сдержал, операцию провел без сучка и задоринки. Остался с нами… Как это понимать?

— Как хитрую двойную игру опытного агента, — по-своему определял действия Рахима полковник.

Вот и сейчас все сотрудники с интересом ждали продолжения затянувшегося спора между разведчиками…

— А соображения мои были таковы: чтобы Рахим сам увидел и понял рабочего человека, его отношение к контрреволюции. Думаю, что вчерашнее собрание рабочего актива со всей очевидностью показало ему обреченность бандитизма, отсутствие социальных корней в самой гуще народных масс. Для Рахима это еще один поучительный пример, предмет для размышления.

— Ему надо не размышлять, а безоговорочно выполнять, что приказываем мы! — резко перебивает Ахмада начальник.

— Не согласен! — продолжает твердить свое Ахмад. — На нас Рахим должен работать не автоматически, а сознательно, как человек, порвавший с прошлым, добровольно изъявивший желание своими действиями искупить вину перед народом. Я хочу ему верить, как человеку… Без веры в людей нам нельзя в разведке работать… Загубим святое дело, что поручила нам партия…

— Ну это уже из области психологии!.. — говорит с раздражением полковник и на часы посматривает. — Я придерживаюсь другой точки зрения… Классового врага надо не воспитывать, а ставить прямо к стенке… На войне следует воевать, а не заниматься педагогическими опытами… Это надо Помнить не одному Ахмаду Хану… И нечего здесь, на оперативке, ехидно улыбаться… — неожиданно обрушил свой гнев полковник на сидевших за столом сотрудников.

— У меня свое особое мнение относительно функций нашей разведки, и я сейчас вкратце попытаюсь изложить его вам…

Но тут раздался резкий телефонный звонок.

— Полковник Ясан Сахеб слушает! — сняв трубку, ответил полковник. — Да, он у меня! Есть явиться немедленно к вам с подполковником Ахмадом Ханом!

В это утро разведчики так и не узнали, какое особое мнение имел начальник относительно их нелегкой и опасной службы. Оперативное совещание прерывалось на неопределенный срок. Полковника и Ахмада по неотложным делам срочно вызвал к себе генерал…

В кабинете у генерала сидел незнакомый разведчикам человек с пышной копной белых, как снег, волос, в больших роговых очках.

— Профессор Эркен Баркалаш, заведующий отделом министерства здравоохранения страны! — представил своего гостя генерал.

— Прошу садиться поближе к нам… — пригласил генерал своих сотрудников. — Давайте вместе послушаем профессора… О делах загадочных и опасных.

— Да, вы совершенно правы, рафик генерал… Явление это для нас, медиков, пока загадочное… С весны участились массовые отравления населения, во многих случаях — со смертельным исходом… Особенно высок процент смертности среди детей. И вы знаете от чего происходит отравление?.. — Профессор снял очки и, близоруко щурясь, вопросительно взглянул на Ахмада и Ясана… И сам же поспешил с ответом: — От молока… Парадоксально, но факт… Коровье молоко, так необходимое для жизнедеятельности организма человека, особенно в раннем возрасте, стало причиной смерти сотен взрослых и детей. Причем смерти мучительной, — уточнил профессор, снова водрузил свои очки на широкую переносицу и начал подробно описывать страдания отравленных больных. — У них начинаются дикие боли в области живота, головные боли, судороги, нарушается дыхание и сердечная деятельность, появляется пена на губах, смерть приходит от удушья. Как показывают анализы молока, оно заражено неизвестным нам ядовитым препаратом. При этом животные, носители яда, чувствуют себя превосходно, не зарегистрировано ни одного случая падежа скота. Человек погибает, а животное остается жить! И еще хочу обратить ваше внимание на географию отравлений.

Профессор извлек из кожаной папки, что лежала перед ним на столе, школьную физическую карту страны.

— Вот здесь красными кружочками я отметил все массовые случаи отравления… Как видите, они не в одном месте… Очаги смерти разбросаны по разным местам страны… Не кажется ли вам это странным?

Разведчики внимательно рассматривали кружочки, обведенные жирным красным фломастером… Их было много на карте. Они шагали через цепи горных вершин Восточного и Западного Гиндукуша, Хазараджата, Кохи-Баба. От Сулеймановых гор, что расположены на подступах к границе республики, красные кружочки легли на зеленые долины Газни-Кандагарского плоскогорья… Не прошли они мимо песчаной пустыни Регистан и солончаковой Дашти-Марго. Двойными кольцами были обведены города Кабул, Джелалабад, Кундуз, Мазари-Шариф, Баглан, Герат.

— Разные стада, разные пастбища, где пасутся коровы, а молоко выходит одно — с ядом! — вслух стал размышлять генерал. — Животные продолжают здравствовать, а тот, кто попробовал молока или мяса, отправляется на тот свет… Кто же травит наших людей?

— И главное — чем травят! — дополняет профессор.

— Ну уж последнее по вашей части, уважаемый профессор. Вам предстоит исследовать неизвестный науке яд и найти средство борьбы с ним. А нам, разведчикам, обнаружить и обезвредить опасного врага. Согласны? Вот и отлично! Что ж, попробуем общими усилиями как-нибудь справиться с этой сложной задачей.

Когда закрылась за профессором дверь кабинета, генерал спросил Ясана Сахеба:

— Что вы можете сказать, полковник, по этому печальному случаю?

Ясан в ответ только пожал плечами. Молчал и подполковник Ахмад Хан. Генерал как-то неожиданно болезненно сморщился и зашагал, припадая на правую ногу, по мягкому домотканому ковру, расстеленному на полу в его просторном кабинете. Недавно полученное во время ночной операции ранение в икру давало себя знать. Генерал храбрился, не любил при подчиненных показывать, как мучает его незаживающая рана. Надо бы побыть еще в госпитале, дать покой ноге. Да разве можно позволить себе подобную роскошь, отлеживаться в мягкой постели в такое тревожное время. Враги, как тараканы, растревоженные керосином, полезли из всех щелей… Стреляют, взрывают мосты, жгут дома и — вот еще новость — детишек молоком травят. Его и так, этого молока, не найдешь днем с огнем в городах республики. Бандиты не позволяли