Медовый месяц - Инна Волкова

У нее мягкие нежные губы, не накрашенные помадой, яркие и сочные собственной жизненной силой, вот бы прикоснуться к ним! Волосы, шелковистые и теплые… Вот бы зарыться в них лицом и забыть обо всем плохом, о том, что причиняет боль и будит мрачные мысли! Как билось ее сердце, когда он держал ее на руках и прижимал к груди, вынося из воды… Как у подстреленной птицы… Ее влажные губы, волосы, перламутровая кожа с блестящими каплями воды… Стоп!

Он вдруг сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Не смей даже думать об этом! Ты не смеешь, слышишь, не смеешь! Ты просто не имеешь права. Иначе возненавидишь самого себя, а что может быть страшнее? Ненависть других можно пережить, а вот ненависть к самому себе — едва ли…

Сегодняшняя сцена на кухне не должна повториться. Она была нелепой случайностью, игрой солнечных лучей, которые светили в окно и зажигали в ее глазах солнечных зайчиков, играли на ее губах, на ее длинных ресницах… Он вдруг вспомнил другие глаза и другие губы — откровенную усмешку в глубине черных зрачков, кокетливую вызывающую улыбку и ее стройное гибкое тело, которое она так открыто предлагала ему. Дарила ему — или продавала? Нет, все же дарила, хотела подарить. Он не принял подарка. И за это был наказан. Он внезапно почувствовал такую ошеломляющую ненависть к этой девчонке, сыгравшую с ним столь отвратительную шутку, что едва не задохнулся от нахлынувшей волны холодной обжигающей ярости. Она захлестнула его, словно волна в бушующем море, накрыла с головой, и как он ни старался, он не мог вынырнуть из-под нее. Он должен это сделать. Он просто обязан это сделать. Как бы это ни было трудно. Он принял решение, и ему сразу стало легче, холодная волна ярости отступила, и сразу стало легче дышать. Он даже нашел в себе силы улыбнуться, и, подойдя к окну, настежь распахнул его. Жаркий душный воздух с улицы показался ему порывом свежего легкого ветра. Он с наслаждением подставил лицо его легкому дуновению. Все будет хорошо. Все наладится. Все можно поправить, главное — очень сильно этого хотеть и верить в это. Все на свете можно изменить, все, кроме…

Деликатный стук в дверь и вежливый голос секретарши прервал его размышления.

— Александр Владимирович, вам звонят из Москвы.

— Кто? — Он прикрыл окно и повернулся к вошедшей девушке.

— Николай Борисович. Вас соединить?

— Да, конечно.

Александр сел в кресло возле стола. Он вдруг испытал разочарование. На миг ему показалось, что это звонит Анатолий, чтобы… Впрочем, зачем ему звонить через секретаршу, когда он может сделать это напрямую, позвонив лично ему? Но он не сделает этого, никогда. Что ж… Возможно, так даже лучше… Эта боль, она пройдет, рано или поздно. Нет такой боли, которая бы длилась вечно. Вечна в этом мире только смерть…

— Марина, подождите, — окликнул он секретаршу, которая уже вышла из кабинета.

— Да? — она обернулась. Дежурная вежливость, ожидание на хорошеньком кукольном личике с безупречным макияжем, профессиональная полуулыбка…

Как же он устал от всего этого! Притворство, лесть, готовность угодить, фальшь. Впрочем, чего же он хочет? Из этого состоит весь мир. Так было, так есть и так будет. Значит, надо смириться, или…

— Марина, принесите мне чай, пожалуйста, — попросил он. — Со льдом, на улице страшная жара.

— Сейчас. — Она улыбнулась накрашенным ртом, показывая ровные белые зубы. — Одну минуту. Погода сегодня и в самом деле ужасная. Такая духота, я просто умираю.

— Я тоже, — едва слышно проговорил он, не глядя на нее.

— Что? Простите, я не расслышала. Вы что-то сказали?

Снова эта дежурная любезность, готовность услужить, чуть кокетливый взмах густо накрашенных ресниц, — как все это фальшиво, неискренне и пошло!

— Нет, ничего. Все в порядке. Можете идти, — спокойно ответил он.

И посмотрел в окно. Яркое желтое солнце, цвет, который он так ненавидел, смотрело на него. Оно издевалось над ним, смеялось и подмигивало своим желтым коварным глазом. И ему вдруг захотелось запустить в него массивной серебряной подставкой для ручек в виде дракона, которая стояла на его рабочем столе. Знак года, когда он родился, подарок друга на день рождения. Друга, который теперь уже им не был…

Но он сдержался, погасил этот внезапный гнев. И вскоре уже вполне спокойно и деловито разговаривал по телефону с одним важным типом из столицы, пил мелкими глоткам принесенный расторопной секретаршей чай с кубиками льда и думал, думал о том, что все на свете возможно изменить и исправить. Почти все, вот только смерть неизменна…

Часть 2

Глава 1

Мне нравится этот город, эта погода, эти люди, которые были рядом со мной все эти дни. Нравится то, как я провожу время. То, что я делаю, а точнее сказать, бездельничаю. Правда, это счастливое беззаботное времяпрепровождение продлится недолго. Скоро осень, ну, еще не совсем скоро, почти через месяц, но все же. И я вернусь в свой огромный, шумный и многолюдный город, пойду в институт, уже на третий курс, подумать только, как быстро летит время! Кажется, только что поступала на первый курс, дрожа от волнения на вступительных экзаменах, и вот уже третий курс… Мне только девятнадцать лет, я здорова, недурна собой. Не слишком глупа и почти счастлива. Со мной рядом любящий и любимый муж, с которым мне хорошо и спокойно. У меня есть прекрасная мама, которую я очень люблю, и верная подруга, с которой я скоро встречусь. Как же я по ним соскучилась! Но только это короткое «почти» немного мешает, не дает мне почувствовать себя абсолютно счастливой. Ах, как я ненавижу это досадное «почти»! Если бы его не было. Если бы я могла его устранить одним движением руки. Но это не в моей власти. И это «почти» заключается в тех редких минутах, когда я вижу ЕГО. Я мечтаю о них, когда его нет рядом. Закрыв глаза, по десять раз мысленно прокручиваю в своей дурацкой голове картины, от которых краснею, и мое дыхание, пульс и биение сердца учащаются. И в эти минуты я хочу только одного — видеть его, касаться его руки, слышать его спокойный уверенный голос, смотреть в его равнодушные холодные глаза, которые вдруг становятся ласковыми и нежными. В такие минуты мне кажется, что все остальное ерунда, суета, глупость, на которую не стоит тратить время и силы. И только эти глаза, этот голос, эти черты лица — самое важное. И только обладая всем этим, я могу быть счастливой… Но эти мгновения проходят, и тогда я начинаю ненавидеть себя за подобные дурацкие мысли. Это просто бред, вызванный бездельем, порывистой молодостью и жарким летним солнцем. Это пройдет, стоит мне только вернуться в свой шумный сумасшедший город, окунуться в атмосферу привычной будничной жизни. Это наваждение растает, как сон, прерванный первыми лучами солнца, заглядывающими в окно, играющими на губах и сомкнутых веках шаловливыми солнечными зайчиками…